Юлия Гордон-Off - Два письма [СИ]

— А, явилась, спящая красавица… — судя по ворчливой интонации, вопрос был явно провокационный.

— Товарищ главстаршина! Краснофлотец Луговых по вашему приказанию явилась! — как мне показалось, я очень правильно и лихо откозыряла и даже заняла строевую стойку, как нам показывали на уроках физвоспитания.

— К пустой голове… Хотя… У вас и в шапке там… Где ходишь-то? Время уже почти обед…

— Как обед? Товарищ главстаршина.

— Только встала, что ли?

— Нет, успела себя в порядок привести.

— Вот я и говорю, спящая красавица… Ну ладно! Собирайся, скоро пойдём, заодно и с твоей формой порешаем…

— А что собирать?

— Давай прикинем. Ткань, всю бери, приклад, это где подкладка и пуговки, я тебе в тряпице давал. Ещё бери фланельки обе и тельняшки, их ушивать нужно. У тебя только тот мешок, с которым пришла?

— Да в него, наверно, не влезет всё…

— Точно не влезет. Сейчас погляжу, может чего придумаю. Ты иди пока положи, что к тебе влезет, а остальное сюда неси, а я пока пошукаю тебе торбу какую-нибудь…

По возвращении, мне выдали здоровенный мешок с лямками, куда влезло всё, в том числе и моя набитая котомка. Потом я сидела и ждала, когда Митрич закончит какие-то свои приготовления. Пока он куда-то ходил я думала о том, что какая-то у меня очень неправильная и голодная служба выходит. Надо эту тенденцию перебарывать, чтобы системой не стало. Словом, вышли мы с двумя матросами только часа через два…

На улицах не было ничего необычного. Из рассказов Соседа я с таким ужасом ждала приближающейся войны, но вот уже вторник, третий день войны, но ничего не изменилось. Нет, на углу двадцать второй линии у репродуктора собралась не толпа, так, группа человек в двадцать и слушали передачу, что-то между собой обсуждая. Около пожарной части из красного кирпича у газетных тумб о чём-то спорили два старичка, похоже по прочитанному, так как указывали на какие-то части в наклеенных газетах. На каланче стоял пожарный с биноклем и были вывешены какие-то знаки на фалах мачты, а внизу трое пожарных копошились с мотором красной пожарной водовозки.

Митрич хоть и вразвалочку, но шёл очень быстро, так что со стороны наверно напоминала семенящую за хозяином собачонку, оба матроса отстав на несколько шагов переходили на рысь и снова на шаг. Митрич чуть сбавил темп и нашёл время довести до меня свои планы:

— Мы сейчас на седьмой линии у складов оставим матросов, и я отведу тебя в мастерскую, в этой артели почти всех командиров нашей базы обшивают, мне дали на тебя наряд, но может, придётся уговаривать. Там я тебя оставлю, а завтра с утра, чтобы как штык!

— Товарищ главстаршина! А можно я в булочную забегу, сайку какую-нибудь куплю?

— Так ты не ела, что ли?

— Я не знаю где это?

— Ты и вчера не ела?

— Вчера в обед мне дали макароны, но я не запомнила куда идти…

— Ой горе ты моё! И что мне с тобой делать? И так светишься, того и гляди сдует вместе с юбкой. А если тебе дать сейчас сайку есть, то надо и матросам давать, а то не по-русски как-то выйдет, — он залез в карман, вытряхнул мелочь на ладонь, отсчитал часть и вручил мне. — Одна нога здесь, другая там, купи три сайки и догоняй!

Я помчалась, и уже в пути осознала, как же сильно я проголодалась. Булькающая в животе, выпитая утром из под крана, вода не смогла обмануть растущий организм. В булочной при внешней тишине, видимо только что закончился шумный конфликт, но к окошечку стояла только одна женщина, и я с радостью сунулась за ней.

Какая же вкусная оказалась ещё тёплая свежая сайка с ванильным запахом и горячая внутри. Матросы, хоть в отличие от меня позавтракали, но заглотили свои булки по-акульи мгновенно, наверно и не жевали даже. Это я старалась есть не спеша, тем более, что есть на ходу девочке неприлично, и я вынуждена была отщипывать кусочки и быстро совать в рот. Так что доела, уже когда старшина увёл матросов на склад, а я осталась ждать его у распахнутой двери. Раздав задания и переговорив с каким-то флотским, Митрич повёл меня одну дальше. Я всю жизнь на Васильевском, но не подозревала, что во дворах за первой линией есть такие закутки, и я очень старалась запомнить дорогу, потому, как резонно полагала, что мне сюда ещё ходить одной, без провожатого.

За дверью обнаружилась уютная с зеркалом прихожая ателье, где-то за стенами стрекотали швейные машинки, а нам навстречу, судя по портняжному метру на плечах, вышел мастер, с которым Митрич расшаркивался со всеми положенными куртуазностями и обязательными фразами о здравствовании каких-то общих знакомых и членов семей. Наконец официальная вводная часть закончилась, и Митрич вытолкнул вперёд меня:

— Вот, Карл Генрихович, это наш новый краснофлотец и будет служить в штабе, где выглядеть должна красиво и подобающе, а у меня на складе самый маленький размер сорок четвёртый, в котором её искать потом надо. А юбок вообще нет. Вы уважьте, помогите решить вопрос с обмундированием, а флот умеет быть благодарным…

— А наряд и ткань на неё есть или из своего шить и за её счёт?

— Отрезы я выдал. Наряд выписан, но она ведь не командный состав и не вольнонаёмная, то есть по пятой категории расценки будут, но мы что-нибудь придумаем…

— Ну это уже наши стариковские нюансы, которыми мучить барышню мы не будем. Милая барышня! Пройдите, пожалуйста, в примерочную и раздевайтесь, будем с вас мерки брать, чтобы форму на вас построить.

— Кого строить?! Извините…

— Барышня! Никого строить не будем. Это так называется у военных моряков исстари, мундир не шьют, а строят. Вот и вам форму построим…

Я зашла в указанную дверь. Несмотря, на объяснение, от обещания строить мундир, веяло чем-то таким железобетонным… Пока я копошилась в своих мыслях и не успела начать раздеваться, после стука заглянул Митрич, и спросил, вернее попросил:

— Ты же здешняя, можешь сегодня дома переночевать, а завтра, как тебе первую часть формы подгонят, приходи в отряд, меня найдёшь… Да! И форму не надевай здесь, в отряде наденешь, а то патруль остановит, а у тебя увольнительной нет.

— Хорошо, я всё поняла, завтра отсюда сразу к вам буду.

Потом подошёл мастер, но мной стала заниматься улыбчивая милая женщина. Из её слов я поняла, что я у них чуть ли не первая, потому что все военнослужащие женщины сами как-то вопросы с формой решают, а шили они до сих пор только для мужчин. И она в артели единственная умеющая шить женские фасоны. А мастер пошёл звонить своему знакомому, чтобы уточнить, какие требования по форме и знакам различия для женщин.

Мне лично это всё было совершенно фиолетово. Какие могут быть требования? И чего такого сложного, сделать как у всех? Как же я потом веселилась от своих тогдашних мыслей. Но обаятельная портниха меня сумела расшевелить, ну, кому бы не было приятно слышать её дифирамбы моей фигуре и юной грации. Хоть, я сначала немного напряглась, от того, что слово "грация" какое-то уж слишком старорежимное, но влез Сосед и объяснил, что ничего порочащего мою комсомольскую честь сказано не было. И когда мы стали обсуждать покрой юбки, от которой требовалось только быть аккуратной и не очень широкой, как сказал заглянувший мастер, мастерица быстро объяснила, что лучше и проще всего простая прямая юбка из четырёх деталей. Я не успела среагировать на её слова, а она видимо, расценила моё молчание, как недовольство и добавила, что можно в заднем шве шлицу сантиметров двенадцать сделать, чтобы ходить и садиться было удобно. Пока я пыталась сообразить что такое "шлица" и чем она радикально отличается от "штрипки", "шлёвки" или "парасольки", Сосед снова влез: