Сергей Зеленин - Верховный Главнокомандующий

По его приказу, в каждой роте — из наиболее смелых, энергичных и физически крепких бойцов, создавались особые взводы «гренадер». После первого же опыта боевых действий, это нововведение признали успешным и, в дальнейшем, подобные подразделения стали создаваться уже по всей Действующей армии.

Боец гренадёрского взвода Русской императорской армии периода ПМВ.

«Гренадерский взвод», официально состоял из 48-ми нижних чинов, при четырёх унтерах под началом одного офицера. Иногда, к взводу дополнительно прикомандировывались сапёры.

Каждый боец-ударник, был вооружён коротким кавалерийским карабином, револьвером для ближнего боя, десятком-другим гранат. Так же, обязательными предметами вооружения считались ножницы для резки проволоки, кинжал-бебут, лопата или топор.

Внешне, они тоже отличались от простых пехотинцев: пилотки — вместо папах и фуражек, стальные шлемы «Адриана», нарукавные повязки, особые значки — со стилизованным изображением бомбы с подожжённым фитилём… Позже — череп со скрещёнными костями и, так далее.

Если была на то возможность — то вместе со шлемами Андриан, взвод «гренадёр» получал стальные щиты — один на два бойца и пару миномётов из «тяжёлого» вооружения.

Ударно-штурмовые взвода русской армии, отлично себя проявили в плане преодоления позиционной обороны противника и ведения ближнего боя в траншеях. Однако, в отличии от немцев — которые в конце войны создавали целые штурмовые дивизии, собрав в них лучших бойцов, они остались распыленными — «ровным, тонким слоем» по всему фронту и, никакой «погоды» сделать не могли.

Когда ж, наконец, русские генералы дотумкались формировать крупные штурмовые части — ударные батальоны (другой мой «знакомец» постарался — генерал от инфантерии Балуев, в начале 1917 года), было уже поздно! После Февральского переворота, в угоду союзникам брошенные в Июньское наступление, русские ударные части не были поддержаны остальной — уставшей воевать русской армией и, были практически все, истреблены… После этого, об ударно-штурмовых частях, в России забыли до самой Великой отечественной войны — до сталинских штурмовых инженерно-сапёрных бригад [191].

Бойцы штурмовых инженерно-саперных бригад РККА в период ВОВ.

Я же решил опередить события — сразу начать, даже не с батальонов, а с ударно-штурмовых бригад!

Ударно-штурмовые бригады, будут придаваться Особым армия (именно в таковую, я хочу к маю 1916 года, превратить 2-ую Финляндскую дивизию генерал-майора Свечина), для прорыва… Вернее, для «допрорыва» сильно укреплённой обороны противника в наиболее важных её местах.

Обсудив кое-какие второстепенные детали, я прощаясь сказал Слащёву:

— Пока, займитесь тем — что Вам уже хорошо знакомо, господин подполковник! Организуйте Первую роту георгиевских кавалеров при Ставке Верховного Главнокомандования.

В целом же, «Бригада георгиевских кавалеров» по моей задумке будет «учебкой» для ударно-штурмовых частей, Российской Императорской Армии.

Где-то через неделю после этого разговора, состоялась у меня беседа с командиром 12-й кавалерийской дивизии, генерал-майором бароном Густавом Карловичем Маннергеймом.

Да, да — «тем самым»!

Кстати, очень сильно удивился: всю свою сознательную жизнь считал, что финского фельдмаршала звали «Карлом».

Будущий герой финского народа, обладал без сомнения располагающей внешностью: как и положено всякому кавалергарду — он был высок, строен и мускулист, с благородной осанкой, уверенной манерой держаться и чётко-строгими чертами лица. Такие, нравятся женщинам и умеют властвовать над мужчинами.

Так же — за чаем, слово за словом, я его постепенно разговорил и вызвал на откровенность.

Маннергейм, даже детство своё «золотое» вспомнил — когда он учился в Николаевском кавалерийском училище. Порядки там, оказывается, были ещё те — советский стройбат со своей «дедовщиной» отдыхает! Так, например, у каждого «зверя» — ученика младшего класса, был свой персональный «дед» — которого здесь называли «господин корнет», следящий за его поведением. «Звери», были абсолютно бесправными существами: по неписанным правилам, им даже ходить по тем же лестницам — по которым ходят «господа корнеты», запрещалось. В случае же малейшего нарушения дисциплины или плохой успеваемости, «товарищеский суд» — состоящий из тех же старшеклассников, мог вполне официально вынести наказание — вплоть до телесного или лишения свободы в карцере.

Да… Одно, за время моего пребывания в шкуре Самодержца, понял: нашим либерастам в России — «которую они потеряли» и по которой так жалобливо скулят, сильно не понравилось бы!

От приятных воспоминаний, перешли к делам «житейским» — к военным, то есть. По отношению к текущему моменту, будущий герой финского народа был настроен крайне пессимистично:

— Государь! Если так дело дальше пойдёт, скоро будем драться дубинами.

В принципе, ничего нового он мне не сказал: нехватка оружия и боеприпасов — особенно снарядов для артиллерии, вопиющая кадровая проблема — «тысячи солдат из резерва совершенно не умеют обращаться с винтовкой, а нехватка офицеров и унтер-офицеров становится всё более ощутимой».

— Из прошедшей — Японской войны, не было извлечено никаких уроков! Наоборот, в некоторых отношениях, стало ещё хуже.

«Хуже» — не знаю, но лучше не стало точно! Особенно в следующем подпункте: «плохие отношения между начальниками» — у Маннергейма были какие-то тёрки с генералом Келлером и, он по нему вскользь «прошёлся». Опять же не новость: раздрай меж генералами любой армии давно известен. Конечно, в Российской армии это явление носит несколько гипертрофированный характер — как и многое другое.

Хреновато дело обстояло и, с дисциплиной:

— Приданная мне под Зазулинцей З-я бригада Туземной дивизии, просто-напросто отказалась наступать, — возмущался он, а её командир — генерал-майор Краснов Пётр Николаевич, потакал своим подчиннным!

Да, фельдмаршал: наши абреки — это тебе, не твои финны!

— Вот, как? — деланно удивляюсь, — а что же Великий князь Михаил Александрович?

Мой братец, напоминаю, номинально считался начальником «Туземной» (Дикой) дивизии — а, кто ей на самом деле руководил, я хрен его знает… Сейчас, после того как я «репрессировал» Михаила, над «Дикими» начальствует генерал от кавалерии Гусейн Хан Нахичеванский. Конечно, «стратег» с него — ещё тот! Зато хотя б, преданный и верный мне: если не врут историки и меня не подводит память, он был вторым — после Келлера, сделавший хоть какую-то попытку прийти на помощь Николаю Второму в марте семнадцатого года.

— Великий князь Михаил Александрович, осудил Краснова, — смущённо ответил боевой генерал и добавил, слегка покраснев, — из Ставки… На словах.