Сергей Зеленин - Верховный Главнокомандующий

Когда есть шанс договориться по-хорошему — всегда надо стараться использовать его до конца! Однако, от меня явно хотели услышать нечто другое: заговорили все сразу перебивая друг друга, понесли какой-то маловразумительный бред.

Старался отвечать каждому перекрикивая ор голосов, старался отвечать спокойно и аргументировано, но…

Внезапно, прямо в самый пик «разговора», я поморщился и схватился рукой за живот:

— Что с Вами, Ваше Величество?

— Извините, господа: должно быть во время своих злоключений близ реки Вилия, съел нечто несвежее и подцепил какого-нибудь особо зловредного глиста…

— Может, вашего лейб-медика позвать?

— Не извольте беспокоиться: доктор Фёдоров сказал, что при моём правильном питании, глист сам скоро сдохнет и естественным путём удалится…

Все, как один притихли и клянусь, желанием абсолютного большинства было — чтоб сдох не «зловредный глист», а непременно я — причём немедленно! Это было на их «мордах лица» открытым текстом написано, причём — по-русски и крупными, печатными буквами.

НЕ ДОЖДЁТЕСЬ!!!

— Пока же, ознакомьтесь с проектом «Манифеста об отречении» персонально. Может, у кого будут какие интересные и конструктивные предложения по поправкам…

Запускаю «Манифест» по рукам, достаю свой саквояжик, поспешно складываю в его все оставшиеся бумаги, не переставая давать пояснения насчёт здоровья, с вельми «скорбным» видом:

— С той поры у меня частые внезапные позывы и жидкий стул…

Шарю в саквояжике и вскоре вытаскиваю газету партии кадетов Милюкова «Речь», уже предварительно хорошо помятую:

— Рекомендую, господа — чертовски мягкая бумага!

На лицах «депутатов круглого стола» гуляла-играла целая гамма чувств — от крайнего изумления, до какой-то зоологической брезгливости.

Закрываю саквояжик и засовываю его под стол, затем поспешно срываюсь с места в направление выхода:

— На некоторое время вынужден вас оставить, господа! Надеюсь, в моё отсутствие скучать не будете…

И, исчезаю за дверьми.

Когда я где-то через полчаса вернулся, успев кроме сортира посетить буфет (устроенный для депутатов «и других сопровождающих лиц»: их секретарей, слуг и моих жандармов и телохранителей) где не особо торопясь попил чаю, страсти явно поутихли… Хотя, скажем прямо — члены «Круглого стола, были явно не в лучшем расположении духа! С красными лицами, вспотевшие, какие-то «всклокоченные» — видимо, страсти здесь бушевали не шуточные.

Извинившись за столь длительное опоздание, во время которого — «немало чего интересного пропустил», я снова — зацепив ногой из-под стола свой саквояжик, пододвинул его поближе, поставил на колени, раскрыл и, достав следующую папочку с документами — уже потолще, отправил его на место — под стол.

— Господа! Теперь, когда два главных для вас «раздражителя» — Императрица Александра Фёдоровна и старец Григорий Распутин-Новых покинули территорию страны в составе «Великого посольства», мы с вами тем более — имеем все шансы и просто обязаны для всеобщего блага, договориться…

В ответ — угрюмое молчание, да злое позыркивание из-под насупленных бровей. Прижав правую руку к сердцу, я продолжаю:

— …Я разве у вас прошу чего-то невозможного, господа? Постыдного? Всего лишь год-полтора «перемирия», господа и все ваши желания исполнятся легко, непринуждённо и красиво: хотите парламентскую республику — как во Франции? Если Учредительное собрание выскажется за такое государственное устройство, то — в добрый путь! Хотите конструкционную монархию как в Англии? Пожалуйста! Хотите федеративное устройство — как в САСШ? Звёздно-полосатый флаг вам в руки!

Кажется, наконец «проняло» и, кто-то задал более-менее «конструктивный» вопрос:

— Ваше Императорское Величество, так уверены в победе над Германией?

— Да! «Мы» уверены — ибо в отличие от Вас, я видел немцев — «тянущих грабли в гору»… Поднимающих руки, сиречь. Ни одна страна мира — как известно из истории, никогда не могла долго продержаться против столь великой коалиции, к которой — рано или поздно присоединятся Соединённые Штаты. Германия переоценила свои силы и будет за это наказана! Наша доля репараций с Центральных держав: во-первых — позволит рассчитаться с долгами перед союзниками, а во-вторых — средствами вложенными в нашу экономику, приведут к её процветанию… Про важность Черноморских проливов, я уж не говорю: контроль над ними оживит наш хлебный экспорт и послужит началом эпохи всеобщего благосостояния в России.

Против такого, конечно, никто возразить не мог! Ещё вопрос:

— Вы сказали — «год-полтора», а если дольше? Если война затянется?

Весело хмыкаю:

— Возможно, я несколько ошибся в сроках и война продлится, ещё не «год-полтора», а — два-три… Если мы с вами будем едины — что это принципиально меняет? Вы ещё достаточно молоды, Вы — даже моложе меня. Вы, возможно, ещё успеете выставить свою кандидатуру на выборах президента Российской Федерации — или, как там будет называться по Конституции бывшая Империя.

Наконец, вопрос — который я ждал и, он произошёл от самого Кривошеина:

— «Два-три» года?! Вероятно, Ваше Императорское Величество изволит шутить! Ждать столь долго российская прогрессивная общественность не может! Она хочет действовать немедленно! Она страждет перемен!

И, тут как прорвало! Милюков:

— Российский народ ждёт от Вас, Ваше Величество, не обещаний — а, допуска общественных организаций к формированию «Кабинета народного доверия»!

Князь Львов:

— Без большего участия земства и военно-промышленных комитетов в делах военных, никакая победа невозможна, ни в какой срок!

Народ, тотчас же «забурлил» — как вполне определённая «субстанция» в канализации, от вброшенных туда дрожжей.

Печально качаю головой, как будто с ними соглашаясь… А сам думаю: «Как верна поговорка про паршивую овцу, портящую всё стадо! А, ведь был реальный шанс договориться “полюбовно”…».

Обращаюсь к Кривошеину:

— Александр Васильевич, не подскажите: где, в каком месте своего доклада, я предлагаю «российской прогрессивной общественности» ждать — сложа руки на пузе?! Наоборот, у нас вами столько неотложных дел скопилось за столетия — которые вполне можно проделать, не дожидаясь окончания войны и изменения конституционного строя страны.

Раскрываю свою «самую толстую папку» и достаю из неё одну из брошюр… Народ, явно ангажирован. Читаю по списку и кратко поясняю:

— Переход на европейское летоисчисление: с первого января следующего года, календарь в нашей стране будет такой же — как и во всём цивилизованном мире.

Отрываюсь от текста и торжественно объявляю: