Мария Бородина - Заземление

Скорее всего, так дела и обстояли.

Руки вытягивали из воздуха тонкие энергетические нити. С каждым движением приходила слепая, окрыляющая уверенность. Возможно, даже удастся уйти незамеченной. Если, конечно, они не почуют запах озона…

– Может, не обязательно так строго её наказывать? – вмешалась Тиарэ. – Ты ведь желаешь прежде всего дочь вернуть, Анацеа. Не возмездия же.

– Кантана должна понять, как должна вести себя непосвящённая девушка, – произнесла мать. – Я слишком долго уступала ей.

– Ты хочешь видеть её в Пропасти? Как Элатара?!

– Неверно. Я хочу видеть её провинившейся. И наказанной.

– То есть, – вмешалась Тилен, – вы сообщите всем, что Кантана – Длань Покровителей?!

– Не исключено, – отрезала Анацеа.

– Но это значит, что… – в голосе Тилен сквозил ужас.

– Ты правильно поняла всё, Тилен.

– Рука моет руку, госпожа Бессамори!

– А иногда и бьёт!

– Зря я вызвалась помочь вам! – выкрикнула Тилен в ответ. – Купилась, как последняя дура, на ваши чувства и горе!

Чужие слова уже мало задевали Кантану. Приятное головокружение погрузило в лёгкий транс, и всё потеряло важность. Световая линия, растянувшись ворохом искр, зашипела между ладонями. Перед глазами взвился шальной протуберанец, осветив пространство. Озарил темноту и тут же погас, рассеявшись белым дымом. Извитая ниточка поднялась к потолку и растворилась во мраке.

– Отлично, – прошептала Кантана, подбадривая сама себя. – Лучше и быть не может.

Разомкнула пальцы. Ладони светились по контуру фиолетовым. Руки описали в воздухе две размашистые дуги. Фиолетовые нити потянулись за пальцами, нарисовав на холсте цвета слепоты размытый штрих. Края разрыва съёжились, превращая его в небольшой шипящий шар. Белые искры посыпались к ногам, тая в воздухе.

– Отлично! – повторила она.

За дверью переговаривались, но Кантана даже и думать не хотела, о чём речь. Восприятие полностью поглотила цель. Та, которой она должна была достигнуть во что бы то ни стало.

В центре шарика стремительно проступил незнакомый пейзаж. Три высоких столба с щелями, подобно подпоркам, держали наверху крытую площадку, похожую на грибную шляпку. Вокруг, как импровизированная рамка для рисунка, покачивались пучки голого кустарника. Слоистый пласт неба казался чужим, затуманенным и мутным. Неважно, в каком уголке Сердца Земли находилось это место – Кантана не хотела туда. Холодная и враждебная земля никогда не сможет стать домом для Кантаны Бессамори! Но сейчас у неё просто не было выхода.

Изображение дробилось в ряби портала, словно отражение на водной глади. Картинка теряла детали и тут же обретала новые. Одно было очевидно: это точно не на Девятый Холм. Это всё, что Кантане хотелось знать. Даже на Первом Холме будет безопаснее, чем дома.

Память разбудоражил голос Нери, в очередной раз призывающий к побегу. На этот раз Кантана нисколько не сомневалась, что он говорит искренне и действительно желает её спасения. И теперь она была согласна с ним. Нужно действовать, и скорее! Просто послушаться его и не думать ни о чём! Кантана улыбнулась, представив себя по ту сторону, в тени странных грибообразных сооружений. Но улыбка быстро сошла на нет, опустив уголки губ.

Что же будет с Нери дальше? Что случится с Вененой, Мией и Азаэлем, когда их вернут на Девятый Холм? Скорее всего, им удастся перехитрить Анацеа и скрыться, но вдруг всё сорвётся? Что тогда? Ответ напрашивался сам собой: они пострадают. Возможно, очень сильно. По вине Кантаны Бессамори. Девушки, последовавшей прихотям своего эгоизма.

Слабой девушки, которая хорошо умеет бунтовать, но так и не научилась бороться.

– Кантана, – снова раздался голос матери. Каждое слово усиливало нахлынувшее чувство вины. Иногда Анацеа умела подбирать нужные фразы. – Неужели ты предашь Нери?

Кантана в ярости замахала руками, едва не опрокинув тюк с тканью. Огромный рулон зловеще покачнулся, но выстоял. Мать использует грязные методы. Давить на совесть – последнее дело. Побрали бы её Разрушители!

Зеркало портала расползлось, поглотив противоположную стену. Изображение в мутном омуте обрело чёткость и яркость. Каждый камушек, каждая пылинка, каждый блик… Кантана даже видела птиц, снующих ленивыми стайками по безоблачному небу.

Крупная рябь пробежала по пейзажу, превратив прямые линии в зигзаги и переломав ветки. На ватных ногах Кантана подошла ближе. Нежданное желание слиться с незнакомым миром вскружило голову и затуманило остатки рассудка. Кантана вытянула руку, мечтая преодолеть запретный рубеж и очутиться по ту сторону…

– Забери меня, – промямлила она незнакомому городу.

Чужой мир ответил ей тусклой солнечной вспышкой. Иллюзорный свет задрожал на рёбрах подпорок и осел блёстками в линиях их щелей.

– Не отдавай меня назад. Защити. Прошу тебя…

Город по ту сторону улыбнулся ей, оскалив окна высоток: то ли с сочувствием, то ли злорадствуя. «Приходи ко мне», – шептал он. Было ли это приглашением на радушный приём, или зовом паука, расставившего сети? Легко ли будет там?

– Не думала, что твои чувства ничего не стоят, – провозгласила мать за дверью.

На этот раз укол совести оказался куда сильнее.

– Не думала, что твои чувства ничего не стоят, – с укором проговорила Анацеа и покосилась на дверь подсобки.

Звенящая, полная пыли темнота выглядывала из щели. Старшая Бессамори уже знала, что Кантана там – дар не давал растеряться. Конечно, она могла бы зайти внутрь сама и выволочь нерадивую дочь за волосы, но такого развития событий хотелось меньше всего. Кантана должна осознать свои ошибки сама. Покаяться и послушаться мать. Пусть учится уступить своей гордыне – это пригодится ей в новой жизни. Там, куда она отправится после того, что должна сделать, все такие!

– Она выйдет, – повторила Анацеа шёпотом. – Выйдет, я чувствую это!

Мальчик-иномирянин стиснул губы и отвёл взгляд. Возможно, он просто устал спорить, но, по крайней мере, не полез со своими возражениями. Потому что знает, малец – на этот раз она, Анацеа Бессамори, права!

Тиарэ опустила руку на лоб и захлопнула глаза, уронив изогнутую ресницу на щёку. Ситуация явно её утомляла. Тилен горбилась чуть поодаль: застывшая, тощая и окаменевшая. Анацеа, конечно же, знала, о чём она думает.

– Прошу вас, – подал голос Нери, но уже без особого энтузиазма. – Не нужно её наказывать. Она – жертва любопытства, только и всего.

– Когда ты поймёшь, Нери, в чём дело, – проговорила Анацеа, вспоминая клеймо на его спине и стараясь сдерживать себя, – ты сам захочешь счёты с жизнью свести.

– Не стоит драматизировать, – Окто высунулась из-за плеча иномирянина. – Чувства неподвластны рассудку…