Павел Дмитриев - Скрепы нового мира [СИ]

— Пойдемте пожалуйста! — вывела меня из задумчивости Маша.

— Мы уже до Баку билеты на поезд купили, — попробовал я набить себе цену. — Может быть отложим нашу встречу на на пару недель?

— Нет, нет! — не на шутку перепугалась Маша. — Вас срочно ждут!

— И где, позвольте узнать?

— Сегодня товарищ Лукашенко принимает от строителей новый главный корпус МЭИ!

"Свадебный генерал понадобился?" — чуть было не сорвался я.

Да вовремя остановился. Зачем еще больше смущать ни в чем не повинную девушку? Генерал, не генерал – заканчивать вояж по СССР нужно "еще вчера". Время не ждет. Завод коаксиального кабеля в Риге погнал брак, под угрозой контракт c Telefunken. В селекционном хозяйстве, затеянном Брно, "эффективные менеджеры" разворовали бюджет. Руководитель транзисторной лаборатории в Берлине уперся в дороговизну очистки от примесей и вместо вывода технологии на промышленный уровень решил искать паллиативы кремнию. Везде что-нибудь, да не так. Яцеголовые напортачат, чиновники палку в колесо сунут, управленцы невозможное учудят. А еще… а еще надо, наконец-то, свозить Сашу на Кубу!

— Марта? — обратился я к жене. — Уважим товарищей?

— Езжай один, — с видимым облегчением отказалась Саша. Верно, прикидывала про себя, какую еще дерзость я выкину рядом с мумиями вождей. — Я лучше погуляю с детьми в Нескучном саду, чем слушать болтовню всяких наркомов.

— Мы ненадолго, — неуклюже обнадежила мою супругу Маша. — Будет торжественный митинг, экскурсия и пресс-конференция.

— Хорст, ты там смотри, много не пей, — перебила девушку Саша. — К восьми не придешь…

— Да как можно! — поспешил заранее оправдаться я. — Разве что возместить потерю жидкости.

— Вы уж постарайтесь, барон!

— Баронесса, вы на что-то намекаете?

— Нет!

— А если…

— Вашей постелью, барон Пампа, станет попона боевого коня!

Маша, изрядно напуганная нашей семейной перебранкой, отпрянула на пару шагов назад, и снова, совсем как при нашем неудачном знакомстве, порозовела щеками. Однако, уловив в словах Саши шутливую аллюзию на недавно опубликованный в СССР роман "Трудно быть богом", успокоилась. Настолько, что осмелилась намекнуть на быстротекущее время:

— Простите, но церемония начинается через сорок минут.

— Едем, — скомандовал я, скорее сам себе, чем кому-либо еще.

Подчеркнуто формально, всего лишь в щечку, поцеловал Сашу и устремился к машине – да так, что Маша на своих цокочущих каблучках едва успела меня догнать.

Умоститься на задний диван оказалось не так и просто – пришлось сдвинуть в сторону огромную кипу свежих, еще пахнущих типографской краской журналов "Смена", с товарищем Тухачевским, радостно улыбающимся корреспонденту на фоне длинной колонны новейших, оснащенных ПТУРами танкеток. Наверно, с их помощью доблестная монгольская народная армия где-то далеко-далеко за Байкалом сумела разгромить злобных и подлых маньчжурских захватчиков. По-настоящему ценный подарок согнанным на новоселье студентам-электрикам.

Пока водитель рулил по забитым машинами улицам, Маша дала волю любопытству. Уж не знаю, сама ли она продумала тему, или помог кто-то умный, но мне в кость она попала первым же вопросом:

— Герр Кирхмайер! А зачем вы, такой известный антикоммунист, решили помогать советским школьникам?

— Хорст, — поправил я. — Мы же договаривались.

Самое смешное, что ни я, ни Александра, никогда не планировали помогать юным строителям большевистского рая. Не из-за старой обиды или какой-то лютой злобы, просто поначалу мы не хотели брать на себя лишний риск и заботу. Чуть позже, году к тридцать пятому, текучка стремительно расширяющегося бизнеса и вовсе вытеснила новости из СССР на периферию нашего внимания.

Все поменяла поистине булгаковская история. Нежданно-негаданно, а вернее сказать, после публикации "VorwДrts!" необыкновенно слезливого репортажа о трудной судьбе советских беспризорников, ко мне в кабинет, с категорическим требованием помочь деньгами несчастным сиротам, вломилась делегация собственных сотрудников. Сцена из "Собачьего сердца", в которой домкомовская дама требует с профессора деньги для немецких детей, встала перед моими глазами как живая. И, вместо того, чтобы отделаться о просителей сотней-другой марок, я решил пошутить.

Снял со стены кабинета изрядно надоевшую картину, тот самый несостоявшийся подарок Бабелю, который мы с Сашей по случайности прихватили во время бегства из СССР. Затем, обливаясь крокодиловыми слезами, вручил полотно делегации со словами: "денег нет, а искусство полезно для здоровья молодежи". Нормальные бы люди обиделись, да выбросили бесполезную живопись в ближайшую помойку. Те, что с хорошим чувством юмора – повесили бы подарок на стенку у себя дома, а долгими зимними вечерами рассказывали гостям за кружечкой пива, какой гадкий козел их шеф.

Озабоченные советскими беспризорниками тетки пошли к искусствоведам, и… там выяснилось, что пейзажик в стиле луминизма написан каким-то знаменитым маляром.

Активисты получили огромные деньги. Огромные, разумеется, лишь в их понимании, на самом деле за "образчик луминизма" дали что-то около трех тысяч марок. И все бы на этом благополучно закончилось, однако история попала к журналистам. По старой скандальной памяти они постарались, раздули из мухи шикарного белого слона. Меня, впрочем, не обидели, напротив, выставили эдаким щедрым спасителем сирых и убогих, не пожалевшим отдать на нужды несчастных детишек свою любимую картину. Задать вопрос, какого черта миллионер жертвует живопись, а не деньги, никто не удосужился.

Возможно, все они хотели сделать как лучше, но на самом деле, лучше бы обвинили в поедании христианских младенцев.

Просители многочисленных конфессий, партий и союзов немедленно взяли меня в осаду по всем правилам стяжательской науки. Послать их сразу и далеко опасно, раздутый до неприличного размера пузырь хайпа схлопнется в маленькую черную дыру, которая навсегда похоронит за горизонтом событий доброе имя "Quantum Fund". Давать же деньги – не просто опасно, а еще и глупо: у подобных товарищей, как правило, нет ни тормозов, ни совести. То есть, требовать они будут все больше и больше, а передавать по-настоящему нуждающимся – все меньше и меньше.

Спасением стал собственный благотворительный фонд под прямым управлением Александры.

— Герр Хорст, — не слишком вежливо прервала мою задумчивость Маша. — Так зачем?

— Взрослые должны сами отвечать за свои поступки, — попробовал отшутиться я. — А дети… советским детям можно помочь.

— Только советским?

— Им тяжелее всего.

— Почему? — нахмурилась Маша.

— Вашей стране нужен не коммунизм, а образование!