Павел Дмитриев - Скрепы нового мира [СИ]

— Ты правда в это веришь?! — Саша обернулась к толпе. — Недовзрослые любители астрологов и кликуш непременно посадят на свою шею нового "спасителя отечества".

— Пока общество здорово, — я проследил взгляд жены, — оно не нуждается в шарлатанах, великих вождях и фюрерах.

— Твои любимые политики ничем не лучше!

— Настоящие политики, в отличие от идейных фюреров и генсеков, честно берут деньги у капиталистов, а уж эти-то циничные денежные мешки знают толк в конкуренции. Демократическая драка за места в Рейхстаге для них не дешевые тараканьи бега, а мощное кадровое сито, способ выбрать из толпы менеджеров сильнейшего. То есть, ставя сегодня на Конрада, они не забудут заодно, на будущее, поддержать его противника из эсдеков и коллегу-конкурента из центристов. И пусть побеждает тот, кто лучше справляется с управлением страной.

— Разделение владения и управления… [257] В Конгрессе США нет или очень мало людей, чье состояние превышает $500 миллионов. Для сравнения, в парламенте Китая заседает 31 долларовый миллиардер, почти 10 % от общего числа супербогачей в стране. ладно, раз ты считаешь этот метод правильным, — Саша вдруг развернулась ко мне ко мне, обняла, доверительно прижавшись головой к моей груди: — Собираешься в Кельн? Езжай. Пусть эти люди больны, но даже больные не заслужили фюрера.

— Сердце мое полно жалости, — медленно повторил я старую, местами уже избитую цитату. — Не сомневайся. Дурь Руматы из меня вытрясли давно, еще на Соловках.

— Знаю. И ты знай – я не спутаю кровь с соком земляники.

До открытия второго, особого предвыборного съезда Христианско-демократического союза Германии остались минуты, припозднившиеся участники торопятся занять места. А я все мешкаю в проходе, пытаюсь определиться – искать ли свободное кресло, или все же плюнуть на особое приглашение, и провести ли пару-тройку часов с куда большим толком – в ближайшем биргартене.

Ради чего оставаться? Партийные собрания всех конфессий похожи друг на друга как однояйцевые близнецы; зайди к нацистам, коммунистам или агрокультуристам, везде под тусклым, едва пробивающимся сквозь табачный смог светом ламп увидишь ровно одно и тоже: увешанные лозунгами стены, сцену с очередным оратором у кафедры и скучающих чуть позади членов президиума. В самом же зале – воняющих чесноком, табаком и пивом статистов-депутатов, большая часть которых знает друг друга хотя бы шапочно, а посему – не стесняется делиться мнением через десятки голов соседей, порождая тем самым гул, более всего напоминающий рев идущего на взлет реактивного лайнера.

Послушать, о чем говорят? Зачем?! Прочитать стенограмму можно втрое быстрее.

Окончательно решившись на вариант с пивом и острыми колбасками, я развернулся к выходу и тут же расстроенно выругался:

— Mist!

Сбегать поздно.

Навстречу уже спешит Конрад Аденауэр, собственной персоной. Еще тот красавец – задранные к самым глазам скулы, неестественно худые, морщинистые, сползающие в узкий подбородок щеки, почти лысый череп. Похожая на оскал улыбка – последствие старой автомобильной аварии. Ходячая иллюстрация к расхожему ругательству: Dein Gesicht auf einer Briefmarke und die Post geht Pleite – твою рожу на марку-почта разорится. [258] В 1932 году Конраду Аденауэру уже 56 лет; в реальной истории канцлером ФРГ он стал в 72 года.

Летом, рассматривая фотографии старого мира, я никак не мог понять – как человек с подобной внешностью сумел не только попасть на почтовые марки, но превзойти по своей популярности Бисмарка. Теперь знаю секрет – у него удивительные глаза. Детские, ясные и при этом удивительно живые. Они говорят за все лицо.

— Рад, очень рад приветствовать вас в этом зале, — протянул мне руку герр Аденауэр.

— Удивительный успех, — отвечая на рукопожатие, я кивнул в сторону битком забитого зала. — Вашей партии нет и полугода, а уже есть полторы тысячи выбранных на местах депутатов. Полагаю, вы без труда возьмете сотню мест в Рейхстаге!

— Ох, хорошо если выбьем половину от вашего прогноза, — попытался скорчить унылую мину Конрад. — Нас давят по всем фронтам. Однако пойдемте, ваше место в президиуме!

— Зачем? — опешил я. — У меня нет никакого поста в ХДС!

— Есть, и самый важный, — отмел мои возражения Конрад. — Пойдемте же, мне давно пора выступать!

"Обдерет как липку", — тяжело вздохнул я.

Противиться, однако, не стал. Герра Аденауэра можно понять – большая политика, как и война, требует всего лишь трех вещей. Денег, денег и еще раз денег. Вывести ради них за руку на сцену и посадить в президиум неприлично молодого, вдобавок скандального биржевого спекулянта? Нет ничего проще. Толика лести, да еще и бесплатной, никогда не вредила делу выпрашивания денег.

Свою речь герр Аденауэр начал раньше, чем я успел удобно устроиться на стуле.

— Возблагодарим от всего сердца Господа нашего всемогущего! Нам, как и всему народу Германии, нелегко дались прошлые годы. Мы страдали все вместе, мы пережили и вынесли все это вместе. Так давайте поклянемся, что сохраним это единство и в будущем, сохраним ту же верность нашей нации, ту же любовь к нашему отечеству! А теперь все вместе: "Германия, дорогая Германия! Ура! Ура! Ура!" [259] Немного измененное начало одной из реальных речей К. Аденауэра середины 20-х годов.

Забившие зал депутаты в ответ на немудреный призыв вскочили с мест, и принялись раз за разом скандировать "Германия! Ура!" Поднял свои задницы со стульев и президиум, мне пришлось изображать энтузиазм вместе со всеми. Хоть и выкрикивал я вместо "Hurra!" куда более ребяческое "Bier!" – смысл действа менялся мало.

Дождавшись, когда все вдосталь наорутся, герр Аденауэр оборвал последние вскрики резким взмахом ладони и принялся обстоятельно перечислять достижения партии за прошедшее с прошлого съезда время. Я заскучал, тяжелый рейнский диалект Конрада мешал сосредоточиться на сути событий; должно быть, я даже задремал с открытыми на призрак острых колбасок глазами.

Ровно до того момента, когда услышал знакомое по учебникам старого мира:

— Капиталистическая система не соответствует жизненным политическим и социальным интересам немецкого народа. Новая структура немецкой экономики должна основываться на учёте того факта, что время безграничного господства капитализма ушло. [260] Эти принципы были изложены Аденауэром в Дюссельдорфских тезисах ХДС в 1949 году.

Лукавство. Громкое, рассчитанное на кричащие заголовки газет предвыборное лукавство. Я точно знал, предложенная Аденауэром альтернатива осталась все той же, целиком и полностью капиталистической. Однако сами слова! Зал провалился в мертвую тишину. Кажется, я услышал, как лопаются пузырьки в стакане минеральной воды.