Алексей Переяславцев - Зимний гастрольный тур

Собутыльники посмеялись.

— Что еще сказал русский?

— План предложил. И кое-что из снаряжения. Мины с радиовзрывателем. Чтобы только по сигналу. Как раз перед вторжением.

Хаугланд, будучи специалистом, оживился:

— Радиовзрыватели? Читал о таких, но сам не видел. А если найдут?

— Русский сказал: на минах будет установка на неизвлекаемость. А еще в них маленький радиопередатчик: если взорвется одна, то и прочие грохнут.

— А сколько всего точек подрыва?

На обсуждение операции потребовалось еще шесть стаканчиков и по тарелке тушеной трески с картошкой каждому.

Уже в полете из Харькова в Москву Рославлев с ухмылкой, непонятной окружающим, подумал: "Ну вот, промежуточный патрон здесь изобрели, правда, без меня; автомат Калашникова — то бишь автомат Судаева — будет; командирскую башенку на Т-34 предложил, осталось лишь перепеть Высоцкого." При этом кандидат в образцовые попаданцы прекрасно осознавал, что перепеть Владимира Семеновича должным образом способен лишь он сам. Свои же собственные вокальные и артистические данные инженер оценивал более чем скромно. Были и другие, более значимые планы.

Но жизнь, по своему обыкновению, внесла коррективы в замыслы планировщика.

Переговоры с руководством французского военного флота велись в формате двое на двое. Все четверо были адмиралами, свободно владевшими как немецким, так и французским языками.

На стол легли планы операции "Катапульта".

Французы открыто выразили скепсис, причем не особо дипломатическим образом:

— Какие у нас основания доверять этим сведениям и вам самим, господа?

Это возражение предвиделось. Отвечал Отто Шнивинд:

— Оснований для доверия бумагам или военнослужащим враждебной страны у вас нет, согласен. Мы всего лишь просим довериться фактам и логике. Напоминаю: Франция объявила войну Германии под влиянием сильной польской диаспоры. У Англии такой причины не было. Зато было желание устранить одного конкурента на европейском континенте (то есть Францию) и втянуть другого, то есть Германию, в военное противостояние с Советским Союзом на сухопутном фронте, не рискуя ничем. Признаю: Королевский флот сильнее Кригсмарине — пока что. Но как только речь зашла о поддержке сухопутными силами — дело обернулось куда как иначе. Вы сами могли видеть: Великобритания не пошевельнула и пальцем, чтобы помочь вашей стране.

Французы переглянулись. Немцы сделали вид, что не заметили этого.

Но адмирал Франсуа Дарлан, который в другом мире отказался передать флот Германии даже после бойни в порту Мерс-эль-Кебир, упрямо сдвинул свои густые черные брови и продолжал гнуть линию:

— Французский флот никогда не согласится быть под началом Германии. Даже если я отдам такой приказ, ему не подчинятся.

В переговоры вступил Герман Бём:

— Но никто вам и не предлагает переходить под немецкое командование. Флот Франции подчиняется и будет подчиняться маршалу Петэну. Речь может пойти лишь об оперативном подчинении, да и то командовать будет кто-то один из вас, ибо я не знаю других достойных этого командующих.

Свое слово сказал осторожный адмирал Марсель-Брюно Жансуль:

— Господа, вас можно понять так, что Германия предлагает свою защиту французскому флоту от враждебных действий английского. Однако из ваших же собственных рассуждений следует, что таковую защиту Кригсмарине предоставить не может. Не изложите ли вы подробнее суть своих предложений?

— Месье адмирал, вы же флотоводец. Прикиньте сами: в стратегическом смысле нет толку переводить ваш флот куда-то далеко от Тулона и Бреста, то есть от баз с хорошими судоремонтными мощностями. Иначе говоря, порты в колониях вас не спасут. Если же подобная попытка будет сделана, то англичане без труда выследят вас, пошлют свой флот и уничтожат ваши корабли без малейшей пользы для Франции. Иначе говоря, вы совершенно правы в том, что без дополнительной силы вам не удастся защититься.

Французы помрачнели. Логика вице-адмирала Бёма была столь же убедительна, сколь и безжалостна.

А тот продолжал:

— Вы правы, месье адмирал, что, даже соединившись, наши военно-морские силы вряд ли справятся с натиском Королевского флота. Но вы сейчас рассуждаете как моряк. А я попробую мыслить шире. Если в Бресте будет базироваться германская авиация, то именно она сможет прикрыть ваши корабли зонтиком. Конечно, лучше в соединении с силами Кригсмарине. И добавьте одну мелочь с тактической точки зрения. Ваш прекрасный линкор "Жан Бар" на настоящий момент боеспособен едва ли на треть. Очень хорошо, тогда судостроительные мощности Бреста помогут в его достройке.

Говоря это, Бём слегка кокетничал: мелочью это обстоятельство ни по каким меркам не было.

Как бы то ни было, непростые переговоры со скрипом сдвинулись с места.

— Сергей Васильевич, вот сведения из Германии, которые вы просили, — с этими словами Серов протянул Рославлеву тонкую папку. Странник кинул короткий взгляд на содержимое и тут же ответил:

— Иван Александрович, информация ценная, и мне понадобится сколько-то времени на ее изучение и сопоставление с прогнозами. Однако сразу же могу сказать… — с этими словами коринженер, по своему обыкновению, достал жестом фокусника лист бумаги, — …понадобится держать связь с людьми в Норвегии. Сверх того, санкция наркома вот на какую операцию… посмотрите.

— Если не ошибаюсь, такие контакты уже имели место, причем дважды, — осторожно заметил Серов.

— Все так, но и тогда требовалось политическое обоснование на это, и сейчас такое понадобится.

Странник не угадал. Берия не дал разрешения на очередной неофициальный контакт представителей разведок Германии и СССР. Мало того: он даже не потрудился хоть как-то обосновать это перед товарищем коринженером, хотя, если уж говорить правду, и не обязан был это делать.

Одновременно в военно-морском ведомстве Великобритании (и не только там) принимались стратегические решения.

Вопреки обыкновению, докладывал начальник разведки.

— …в результате основную долю информацию дали наши источники в сухопутных силах Германии. Из полученной информации следует, что операция Weserübung-Nord, — по каким-то своим соображениям Стюарт Мензис использовал немецкое название, — пройдет так, как это показано… нет, мы нанесли на нашу карту данные, отражающие немецкие планы…

Доклад был выслушан со всем вниманием. Далее пошли вопросы. И первым начал сэр Невилл Чемберлен:

— А зачем гуннам нужна Норвегия?

Вопрос был почти риторическим. Но глава английского правительства был весьма опытным политиком, а потому желал, чтобы собравшиеся сами подошли к тому выводу, к которому пришел он сам: