Сергей Бутко - Доброволец. На Великой войне [litres]

Ну, теперь держись, линия обороны. Через недельку нам обещали еще пять танков прислать. А пока… бравый экипаж вздумал поиграть в мини-футбол, выбрав в качестве ворот две пары трофейных германских касок. Это они у бельгийцев научились, а вообще ситуация с этим видом спорта в Российской империи сложилась неоднозначная. Я незадолго до ЧМ-2018 тоже в Сети копался, интересовался этим вопросом, нашел кое-что. Есть Всероссийский футбольный союз, созданный в январе тысяча девятьсот двенадцатого, есть два не слишком-то удачных матча нашей сборной с Финляндией и Германией на Олимпиаде в Швеции в том же году, есть клубы по всей стране. Но с началом войны все встало. Кроме, конечно, футбола «дикого», дворового. Он как был, так и остался. Мишка Власов в него тоже очень даже хорошо играл. Какие-то обрывочные воспоминания в голове мелькали. И теперь этот фулюган на поле меня так и тянет. Сыграй-ка, Михаил Иванович, вспомни уроки физкультуры в школе. Ну давай, давай сыграем, пока начальство не видит…

Поиграешь тут, когда техника куцая, а единых правил попросту нет. Да и откуда им взяться, когда о них лет через пятьдесят задумываться начнут. Грубости тоже хватает: и по ногам бьют, и локтями толкают, и подкаты с подножками в ходу. Не боятся нынешние футболисты ни «горчичников», ни красных карточек: тех тоже нет. Зато есть азарт, и какой! Вместе с матюками слышны крики:

– Обводи! Обводи!

– Промахнулся, мазила!

– Ну и кто, кто так бьет! Надо бить так, как я свою бабу бью!

– Куда ты пнул?!

– Го-о-о-л!!!..

Удивительное дело. Всего через пять минут игры совершенно пропадает ощущение реальности. Как будто ты играешь не в тысяча девятьсот пятнадцатом, а в родном две тысяча девятнадцатом. Нет ни войны, ни царской России, а есть лишь командный дух, жажда победы, свисток судьи Мутона.

Тем обиднее возвращаться к действительности. На поле вспыхивает драка, разнимать которую пришлось уже Гойде. А мне пришлось спешно скрываться среди казачков: не хочу, чтобы явившееся начальство увидело, каким безобразием занимается господин подпоручик… Или сотник? Не знаю, как отделаться от этого парадокса: пехотный офицер, а командует казачьей сотней. Хотя чему я удивляюсь, когда пехотные Гойда, Морозов и Голенищев в одночасье переквалифицировались в танкисты?

Как-нибудь позже разберусь с этими парадоксами, а пока меня позвали на совещание к Добротину. С некоторых пор присутствие «маленького подпоручика» (это у меня кличка среди штабистов такая) на совещаниях стало обязательным элементом. Что ж, пойду обсуждать перспективы будущего боя и использование в нем прибывшего в расположение отряда танка. В том, что свеженький Т-14 будет в самое ближайшее время воевать, сомнений у меня уже не осталось. Не для красоты же его сюда прислали.

– Непривычно тебе, ваше благородие, так сидеть?

– В тесноте, да не в обиде. Все равно где воевать, был бы прок.

– Будет. С таким козырем мы и немчуру, и австрияков живо погоним, да так, что у них только пятки засверкают…

«Хотелось бы верить», – думал я, размышляя о предстоящем ночном штурме. Его все же решили начать после двухдневной подготовки. Вместе с броневиками, которых, кстати, тоже в отряде прибавилось на три единицы, танк попытается прорвать последнюю линию обороны и ворваться в город. В качестве поддержки пехота, в числе которой и казачья сотня. Теперь уже не моя. Позавчера из тыла неожиданно явился Унгерн. Не знаю, что и думать на этот счет. Судя по внешнему виду, душевным недугом барон переболел и выглядит вполне боеспособным. Ну и хорошо, если так. Командуйте снова своими забайкальцами, господин подъесаул, а мне в Т-14 воевать предстоит. Сам напросился, к тому же в экипаже как раз недочет: с какой-то лихорадкой свалился Мутон, и теперь место командира танка вакантно.

Но танком пусть пока Гойда покомандует, ввиду большего опыта, а я у пулемета буду дежурить. Стрелять из него не разучился, да и в случае чего смогу подменить Голенищева на посту механика-водителя, за пару дней в схеме управления я более-менее разобрался. Осталась только самая малость: привыкнуть к здешней тесноте, усугубляемой временной темнотой. И даже открытая амбразурка видимости не прибавляет. Странной выдалась сегодняшняя ночь. Вроде самое начало июня, полагается ей быть короткой и светлой, а вместо этого сейчас снаружи такая темень, что хоть глаз выколи, а ничего не увидишь.

Но не нам сетовать на погодные условия, когда приказ получен. Броневики и танк уже выстроились в одну линию, готовясь к атаке. Сидим в тишине с заглушенными моторами, ждем сигнальной ракеты… Дождались.

– Ну держитесь, черти немецкие и австрийские! – рыкнул Голенищев, протягивая руку к стартеру. Техника мгновенно ожила. Взревел мотор, танк дрогнул и тронулся с места. Несмотря на шум двигателя, я отлично слышу раздающиеся сверху команды Гойды. А теперь благодаря защищенной плафоном зажженной лампочке вижу и сидящего слева Голенищева. Ну хоть какой-то комфорт появился…

Идем по бездорожью, преодолевая ямины и ухабы. Хороша тряска. Ощущения такие, будто едешь ночью в грузовике по проселочной дороге, которая давно уже просит нового асфальта. А снаружи в это время слышны разрывы снарядов. Вражеская артиллерия бьет шквальным огнем, но из-за ночи снаряды ложатся все больше наобум. Кругом царит все та же похожая на разлившиеся чернила тьма. И фар мы не включаем. Не представляю себе, как там наверху без света обходятся Гойда с Морозовым, даже заранее заготовившие деревянную палку, чтобы теперь, подсунув ее под верхний люк, держать тот в полуоткрытом состоянии. Как мне объяснил сам Гойда, в прицельный прибор все равно ночью ничего не видно, а так полный круговой обзор. Что ж, жираф большой, ему видней.

Кроме того, на «отлично» свою работу выполняет Голенищев. Как он во всем этом хаосе и тряске умудряется вести танк? Только ли по командам Гойды, или у нашего механика-водителя есть какое-то особое внутреннее чутье и симбиоз с системой управления? Не знаю и потому возвращаюсь уже к своим обязанностям, всматриваясь через амбразурку в ночь…

Что-то изменилось. Снаружи как будто стало светлее. Может, из-за того, что сквозь плотный слой облаков наконец-то пробилась луна. Я отчетливо вижу первые здания города, а вдоль них длинную и широкую полосу, пересекающую наш путь. В голове немедленно возникло словосочетание «противотанковый ров». Возможно ли это? Очень даже возможно в нынешних условиях, когда наши враги вполне могли пронюхать о появлении у русских своих танков. В любом случае гадать некогда, нужно останавливать танк, пока не поздно. Хорошо, что и Гойда это понял.

– Стой, Ваня, стой!! – прокричал он Голенищеву. – Ров впереди!!