Сергей Бутко - Доброволец. На Великой войне [litres]

Эх, Пашка, Пашка, видел бы ты, как твой братец, очутившийся в чужом теле и в чужом времени, прямо сейчас наблюдает, как раскритикованный тобой германский монстр готовится к бою.

«Ну здравствуй, „Железный капут“» [127], – подумал я, представляя себе, как эта громадина с сидящими внутри майором, бароном фон Швальцкопфом-тринадцатым, наводчиком Гансом Шмульке и простыми солдатами Дранкелем и Жранкелем двинется по африканской (то бишь венгерской) земле усмирять «непокорных зулусов». И, может быть, даже беспощадный меч Дебилунгов против нас приготовлен.

Но я зря шучу. Что-то «капут» движется слишком хорошо и быстро. Неужели до ума довели?..

И как нам с танками бороться? Артиллерии нет. Но есть гранаты. Те же «коктейли Молотова». От них в Великую Отечественную фашистские «тигры» и «пантеры» очень даже хорошо горели. Главное, правильно и вовремя бросить.

«Приготовить стеклянные гранаты!» – скомандовал я, хотя в успех их применения почему-то не верил. Это больше на тот случай, если снова попрут берсерки. Я одну из гранат уже заранее опробовал примерно для подобных целей, выбрав в качестве условного противника здоровенный валун. Выбрал, поджег шнур, бросил. Поначалу ничего вроде бы с разбитой бутылкой не происходило, но затем появился легкий дымок, и вдруг весь валун охватили жидкие языки пламени. Может, и против железок пригодится?..

А танки все ближе и ближе. И едут они удивительно быстро для своей массы, хотя должны быть неповоротливы. Следом за ними идет вражеская пехота – тут и австрийцы, и немцы, и еще какие-то части в незнакомом мне коричневом обмундировании. Красные погоны, того же цвета воротники и околыши на фуражках. На ногах вместо сапог или ботинок какие-то нелепые обмотки на ремнях. И тут память как вспышка высветила в сознании цветные иллюстрации из справочника. Да ведь это болгары. Но откуда они тут? О вступлении Болгарии в войну пока ничего не слышно, но тем не менее ее солдаты вместе с другими наступающими тоже «звереют» и лезут вперед…

Лезут, чтобы в очередной раз не добиться цели. Дождались мы, наконец-то, обещанной поддержки. Воздух загудел от приближающихся самолетов. Их много, очень много. Гул перебил свист, и с неба на вражеские позиции полетели бомбы. Вскоре все было кончено. Перед нашими глазами предстала картина побоища: развороченные кучи металла, когда-то бывшие танками, кровавое месиво из человеческих тел, и тишина. Она опять окружила нас. Столь пронзительная, что можно услышать даже биение собственного сердца.

– Ну что, Анциферов, живем? – спросил я.

– Живем, ваше благородие, – ответил вахмистр, чтобы, спустя какое-то время, вместе с другими казаками под гармонь петь у костра подаренную мною отряду песню из будущего. И душа готова трепетать и рваться наружу, когда слышишь эти слова:

В очередной раз убеждаюсь, что без мотивации абсолютно любое дело в лучшем случае начинает буксовать и тормозить уже на старте, а в худшем и вовсе никуда не движется. Ради чего вообще Россия участвует в этой войне? Вопрос, который я уже слышал не единожды в разных условиях и от разных людей. И со временем он не угасает, а продолжает будоражить военные умы, даже когда армии Юго-Западного фронта преодолели наконец-то Карпаты. И пусть не столь быстро, как хотелось бы, но уверенно движутся по венгерской равнине, стремясь выйти к Будапешту. О том, как взять этот город, думать надо, господа военные! А вы что? Все спорите и спорите.

– Для чего, ну для чего мы ввязались в эту авантюру? Проливы? Британцы нам их не отдадут никогда, и можете в этом не сомневаться.

– Позвольте, но ведь они наши союзники…

– У России есть только два союзника: ее армия и флот [129].

– И все же, как мне лично кажется, мы совершенно зря столь поспешно оборвали наши связи с Германией. Та же торговля…

Тут, пожалуй, соглашусь. До войны германский капитал действительно основательно пустил корни в русскую экономику. Только в последнем довоенном году почти половина импорта из Германии в Россию шло. Про промышленность нашу опять же забывать не стоит. Немецкие фирмачи очень даже в нее охотно инвестировали. Тот же концерн «Сименс и Гальске» занимался прокладкой телеграфных линий в Закавказье, выиграл монополию на электрификацию Москвы. А в это время через главную русско-германскую таможню Вержболово в Россию шли составы с немецкими товарами. Грянула война, и… никакого эффекта. Петербург в Петроград переименовали, погромы устроили, контрразведку доносами на политически неблагонадежных «немцев» забрасывали. До «Зингера» добрались [130], но и там вышла одна бестолковщина.

Наконец, Комитет учредили [131] Речь идет о созданном 1 июня 1916 г. Особом комитете по борьбе с немецким засильем, который был призван полностью «зачистить» российскую экономику от германского присутствия. , и что же? Помогло это исправлению дел на фронте и в тылу? Да ничуть…

Но теперь, когда за дело взялось ВЧК, есть все шансы на перемены. Даже если в войне у Центральных держав появился еще один союзник. Влезла-таки Болгария во всеевропейскую драчку себе на беду. Интересно, что им такого пообещали за это и…

– Поберегись! – раздалось у меня за спиной, и я отошел в сторону, пропуская руссо-балтовский пулеметный броневик «Разящий», эту закованную в металл почти что трехтонную машину, переданную вместе с четырьмя такими же нашему восстановленному отряду. Видел я на фронте броневики и раньше, но все больше издали, а тут случай представился детально познакомиться с этими зверюгами. Вообще нашей военной промышленности есть чем гордиться в этом отношении. К началу войны броневых частей ни у одной армии не существовало, зато уже спустя всего три недели со вступления в войну России приказом военного министра Сухомлинова была сформирована первая автомобильная пулеметная рота. По сути это первая в мире броневая часть, хорошо показавшая себя в боях под Лодзью в ноябре четырнадцатого. И тактическая задача у броневиков простая: непосредственно поддерживать пехоту и кавалерию как при наступлении, так и во время обороны.

К семнадцатому году броневиков у нас имелось много, и мы их не только за границей закупали, но и делали сами. Тот же только что проехавший мимо меня «Руссо-Балт» тип «С», вооруженный тремя расположенными треугольником «Максимами»: один установлен на лобовом листе корпуса, второй – в кормовой, третий – «кочует» с левого борта на правый и наоборот. В боекомплекте девять тысяч патронов и шесть пудов бензина (или же обычных девяносто шесть килограммов). И со всем этим добром справляется экипаж, состоящий из офицера, шофера и трех пулеметчиков.