Екатерина Русак - Магиран из Прошлого

Наконец доктор отложил нож в сторону:

- Всё!

- И это всё, что вы можете сказать, доктор? – Ледовый повертел блокнот в руке. – Вы ничего не сообщили мне о возможной причине наступившей смерти.

- Я не обнаружил никаких внутренних нарушений. Все органы в порядке. Нужны ещё гистологические данные, - добавил доктор. – Но для их проведения необходимо время.

- Отравление? - осведомился Ледовый.

- Исключено! - отрезал доктор. - Здесь есть опасные ягоды, но сейчас зима. И потом, чтобы отравиться ими, их нужно съесть очень много. А следов отравления в желудке я не обнаруживаю. Отравление, как правило, сопровождается рвотой, коматозным состоянием... Этого нет.

Но время, отведенное доктором для анализов, решительно ничего не дало нового. Следствие, которое проводил Ледовый, тоже зашло в тупик.

Доктор недоумевал:

- Я вижу, что у всех моих больных в анализах присутствует лимфопения и лейкопения. А также резкое повышение числа эозинофилов…

- И что это означает? – вопросил я.

- СПИД, вероятно, - уклончиво ответил он.

Что это такое я знал. Поэтому спросил:

- Что, все одновременно заболели СПИДом? Как такое возможно? И почему?

- Не знаю, - ответил он. – Это скорее всего не СПИД, но симптомы очень сходные…

У нас за короткое время умерло уже пять человек. И появлялись всё новые больные, хотя наши доктора не могли объяснить причину их болезни и смерти. Умирали совершенно здоровые люди. С нами со всеми происходило что-то нехорошее. И моя бедная Лилиана заболела тоже.

Она лежала на постели бледная.

- Почему такая горькая вода? – спросила меня Лилиана. – У неё какой-то неприятный привкус.

- Ты, наверное, болеешь, - ответил я. – У больных людей всегда меняется вкусовые ощущения.

- Не знаю. Может быть… Дышать тяжело... Мишенька, я сочинила стихи. Хочешь послушать? - спросила она слабым голосом.

- Хочу, - согласился я, присаживаясь на табурет рядом с её кроватью.

- Тогда слушай…

Вот старый дом. Открыта дверь.

Что увидала я?

друг милый мой, поверь,

Кусок небытия!

На стенах пыль и на полах,

И нет на ней следов.

След паутины в двух углах,

В безмолвии годов.

Свет, словно мутный дым реки;

Вливается в окно.

Он падает на куклу без руки;

Забытую давно.

Игрушка взрослых и детей;

Она была мила.

Но в череде минувших дней,

Вдруг стала не нужна.

Вся жизнь - игра, она уйдет,

Был прав Вильям Шекспир.

И нас как эту куклу изорвет,

Этот жестокий мир1…

Я слушал эти стихи, и мне становилось жаль Лилиану, которая между тем изложила в нескольких строках жестокую правду, которая нас окружала в действительности. Она словно соприкоснулась с гранью жизни и смерти… На ум мне пришло стихотворное окончание, которое я зачитал ей:

- Иные люди в солнца свете,

Все видят мрачно на планете!

Она слабо улыбнулась мне в ответ и произнесла:

- Я люблю тебя, Мишенька!

- Лилиана, я тоже люблю тебя! – ответил я.

Хотя я не подавал вида, мне хотелось плакать от собственного бессилия.

20 февраля 2134 года. 18 часов 25 минут по местному времени.

Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.

***

Я в сопровождении есаула Кривошеева и Штыка приехал в бункер к Симеону Штерну. Мне были нужны новые данные исследований, которые он проводил в одиночестве.

- Я провёл эмиссионный спектральный анализ, - заговорил Симеон Штерн. – Мне необходимо было уточнить: какие ещё атомы вещества присутствуют в соединениях йода.

Он выдержал короткую паузу.

- Насколько известно мне, - сказал Симеон, держа в руке исписанные химическими формулами и вычислениями листы бумаги - кристаллическая решетка йода всегда ромбическая. В этом можно легко убедиться с помощью рентгеноструктурного анализа. Но, работая над этими двумя веществами – солью и йодом и тремя образующими их химическими элементами – натрием, хлором и йодом я нашёл нечто непонятное для меня. Совершенно непонятное!

Небольшой эксперимент фотоядерной реакции проведённый мной с изотопом йода 129 с временем жизни 105 лет, который преобразуется в изотоп 128 йода с временем жизни всего в 25 минут. Последний изотоп йода распадается в стабильный изотоп инертного газа ксенона 128. Так должно быть. Но всё происходит совсем не так!

Во всех полученных мной формулах присутствуют какие-то чужеродные непонятные соединения, нагромождения ионов, радикалов… они присутствуют везде, откуда?

Изотоп Йода 128 вместо положенных двадцати минут распадается за восемь! Из тридцати семи известных изотопов йода, только один, 127, стабилен. Но, как лично наблюдаю я, он тоже оказался подвержен распаду. Я не нахожу причину. Но наблюдаю этот факт. И это сводит меня с ума!

Симеон выпалив это, возбуждённо заговорил снова:

- При разложении способом электролиза поваренной соли с целью ее анализа я провёл свои исследования неоднократно и с разными её количествами. Любой химик вам скажет, что можно провести этот опыт бесчисленное множество раз, но при этом всегда натрий и хлор выделяются в одинаковой весовой пропорции – 46:71. Этому не противоречит и таблица Менделеева. Атомный вес вещества и молярные массы всегда будут пропорциональны вышеназванным числам. Я вроде не сложно объясняю, это должно быть всем понятно?

Я кивнул. То, что пока говорил Симеон Штерн, в принципе не выходило за рамки общеобразовательной химии.

Максим Ледовый усиленно морщил лоб, пытаясь правильно понять, что это означает. Николай задумчиво смотрел куда-то на потолок, напоминая мне студента, который своим видом пытается всем доказать, что он знает, но нечаянно забыл. Только один Штык честно таращил непонимающие глаза на Симеона и даже не пытался что-либо понять. Слово "химия" для него было каким-то далёким туманным определением, не имеющим большого смысла. Впрочем, его не в чем упрекать. Его не разрешили учиться этому.

Симеон заметил наше тягостное раздумье.

- Я тебя прекрасно понял, - сказал я. – Продолжай. Можно со специальными терминами. Я пойму или постараюсь понять.

- Нет, - Симеон покачал головой. – Я скажу так, что бы всем сразу стало понятно. Нам всем очень не повезло. Произошло что-то непоправимое. Страшное. Случилась ужасная беда! И из неё нам не выбраться.

- Что случилось? Что? – закричали мы хором. Симеон даже отшатнулся от нас, испугавшись крика.

- Кричать бесполезно, - сказал он. – Вы готовы услышать, что ждёт нас всех?

- Говори, не тяни! – громко сказал Штык и прибавил два-три ругательства.

- Мы обречены, и мы все скоро умрём, - с болью произнёс Симеон Штерн. – Всё дело в окружающем нас мире. Химические элементы почему-то начали очень быстро распадаться, переходя от сложных форм к самым простым, и всё происходит это крайне быстро. Скажу, что окружающий нас мир почему-то начал разрушаться!