Александр Афанасьев - Врата скорби. Повелители огня [litres]

– Есть управление. Пошел на цель…

Несмотря на то, что большая часть советников покинула Шук Абдаллу после того, как князь Абу повел себя совсем не дружелюбно по отношению к тем, кто помог ему одержать победу в холмах – кое-кто из англичан все-таки остался в княжестве. У британцев – была довольно эластичная и способная много выдержать мораль и люди, которые находились здесь и на других подмандатных территориях – подчинялись разным ведомствам и выполняли разные задачи – подчас даже одна противоречила другой. Британцы – любят играть в азартные игры и часто ставят – на нескольких лошадей разом. Так что – одни британцы ушли – а другие остались.

Сейчас, человек по имени Берти Коллинс, заросший бородой, грязный, одетый как местный – занимался тем, что уничтожал документацию. Он хватал папку, наскоро, пальцем, пролистывал ее – а потом бросал в большой железный очаг, в котором он разжег яркое пламя, вылив туда флакончик керосина для зажигалок. Вентиляция в его кабинете была скверной, и от горящих бумаг – в кабинете стоял дым, и было нечем дышать. На столе – прямо посередине – лежала бельгийская автоматическая винтовка и подсумок с патронами.

В дверь постучали. Нет, конечно, местные не отличались куртуазностью манер, и если бы дверь не была заложена толстенным засовом – они бы вошли без стука. Когда в дверь застучали – Берт осторожно подошел к двери, держа левой рукой (он был левша и не переучивался, для многих противников это стало неприятной неожиданностью) пистолет-пулемет Кольта с длинным, изогнутым магазином в пистолетной рукояти. Он прислушался… слышно было плохо, но понять, что происходит, было можно: если топот и грохот, это могут быть русские парашютисты, и тогда останется лишь подороже продать свою шкуру. Но топота не было слышно, а последний выстрел в замке прогремел двадцать минут назад…

– Кто там?

– Берти-паша, откройте!

Он узнал голос одного из охранников, который знал английский.

Держа автомат наготове – он отпустил засов и резко отступил назад, готовый стрелять. Но стрелять смысла не было… эти уже были мертвы. Хотя еще ходили и дышали. И к нему – они не проявляли враждебности.

– Где Зайдулла? – спросил он, называя имя командира стражи.

– Зайдулла-эфенди шахид инша’Аллагъ – сказал охранник, щурясь от дыма.

– Тогда зачем вы пришли?

– Берти-паша, вы говорили, что вы платите выкуп за живых руси…

– Да, это так.

– Один руси жив, его отбросило взрывом, но он дышит. Мы хотели спросить, не купите ли вы его у нас?

С паршивой овцы…

Коллинс – посмотрел на папки, на горящий очаг.

– Можно посмотреть…

Двор – был по-прежнему завален трупами, их никто не убирал. Ворота частично обрушились, караулка – была разрушена взрывом, на дороге – была воронка. Теперь проникнуть во дворец будет не так то просто – но русских это не остановит. Со стороны города – доносился гул тяжелых самолетов, русские высаживали войска. Мост был взорван, русские занимались городом – но их появление здесь это не более чем вопрос времени. Да если даже они по каким-то причинам забудут про замок… что этот замок без города? Без купцов, которые должны платить дань. Без подданных, которые должны жертвовать имуществом, а то и жизнями в безумных эскападах своего монарха. Замок – это ничто, голова без тела. Лично у него – наготове была лестница – и он собирался после того, как закончит здесь дела спуститься футов на двести по почти отвесной скале – там, как он знал, есть почти никому не известная тропа. По ней – он уйдет подальше от замка. С его навыками, в одиночку – ему не трудно будет перейти границу, тем более что она совеем рядом. Вряд ли кто-то обратит внимание на одиночку, даже вооруженного.

А эти… А что – эти? Они сами выбрали себе судьбу. Они столько раз говорили, что хотят принять смерть на пути Аллаха. Вот пусть и принимают. Мусульмане – фанатичное зверье и не более того, об их гибели совершенно не стоит сожалеть, они сами жаждут ее и получают. Даже если они сражались на твоей стороне – не стоит…

– Сюда Берти-паша.

Это были казармы Гвардии. Грязные, с запахом как со скотного двора – просто удивительно, что здесь жили люди. Но ему было плевать, он тут не задержится.

Русский – был прикован к цепи, которая здесь зачем то была, вделанная в стену. Судя по виду – опасности он не представлял. Двое охранников, стоявших возле него – соревновались свирепостью взглядов. Руки их – были в засохшей крови.

Коллинс присел на корточки рядом с русским. Потряс его за плечо.

– Эй! Эй, эй!

Русский открыл глаза, посмотрел на него. Не раз видевший подобное, Коллинс определил, что у него контузия.

– Понимаешь по-русски? По-русски?

Коллинс посмотрел на обступивших его бандитов жадно ждавших решения. Они только-только собрали все, что можно собрать и собирались уходить в горы. Их останавливал только этот русский – англизы платили достаточно хорошо, и им надо было знать – стоит ли он чего. Несколько золотых монет – неплохо для начала новой жизни.

– Выйдите. Мне надо поговорить.

Старший среди охранников – пролаял команду, и они потянулись на выход. Несмотря ни на что, уважение и доверие к белым было воспитано в них с самого детства – все знали, что хоть англизы и неверные, но они держат слово. Потому – они оставили их наедине.

– Сколько вас было?

…

– Из какого ты подразделения?

Русский ничего не отвечал. То ли не понимал, то ли контузия давала о себе знать – но Коллинс был уверен, что он его слышит.

– Эй! – он снова тряхнул его за плечо, сильнее – я сейчас ухожу. Говори, или они убьют тебя. Хочешь остаться в живых?

Что-то не нравилось ему…

В последний момент он понял, что свистящий звук – звук реактивного истребителя, наподобие Метеора, который они видели и слышали на учениях. Он дернулся и попытался вскочить, но русский, левая рука которого была свободна – с неожиданной силой схватил его и не дал подняться. Свист нарастал, превращаясь в грохот… а он тут был и не мог подняться, потому что русский держал его как чертов обученный бульдог. Вдруг Коллинс понял, что он и не уйдет никуда отсюда… все, Господь пришел и за ним, и они все умрут – и правые, и виноватые – все. Ему было даже противно… умирать в этой чертовой дыре, в нечестном бою, в этой напоминающей свинарник казарме… какой в этом героизм… нет никакого героизма, есть только мерзость и стыд. Он спросил русского на своем языке первое, что пришло ему в голову – why? – почему? Но ответа услышать не успел – потому что снаряд врезался в здание и рухнул потолок…