Игорь Жеравлёв - Перестройка 2.0 [СИ]

На этот раз я тоже появился с подарками в виде дефицитных конфет и сырокопченой колбасы. Но уже не стал трястись наземным транспортом, а телепортировался прямо к дверям квартиры. На звонок открыла мать и как обычно, сразу кинулась целовать меня, не обращая особого внимания, во что я одет. А вот вышедший на звонок отец, наоборот, в первую очередь, обратил внимание на форму. И после взаимных объятий, он сразу взял быка за рога:

— Ну, проходи, сынок, рассказывай, что это на тебе за форма такая и откуда она вдруг взялась.

Короче, выложил я им легенду. Мать ожидаемо заохала: да зачем тебе это надо, учился бы спокойно, а мы бы помогали и т. д. Отец ее одергивал: мол, парень взрослый, сам решает, как ему жить, а офицерам сейчас много денег платят.

Тут я выложил главный аргумент: мне дали двухкомнатную служебную квартиру в сталинке в центре Москвы, вместе с полагающейся московской пропиской. Что было чистой правдой. Это событие вызвало новые охи, и ахи матери, одобрительные хлопки по плечу отца.

Тут, мама спохватилась, что ребенок голодный и умчалась на кухню. Здесь-то отец и предложил выйти на лоджию, поговорить. И там потребовал правды. Всё, как я ожидал.

Ну, я ему и выложил "правду". Мол, заключил контракт, получив звание лейтенанта, поскольку я студент МГУ — дескать, так сейчас можно. А "старшего" дали буквально вчера, вместе с орденом. И правда, за хорошие показатели на учениях. Но, конечно, там был случай, когда молодой солдат чуть не погиб, а я его вытащил. За это и орден дали.

— Только не вздумай матери говорить об этом! — предупредил отец.

— Да что же я, не понимаю что ли? — ответил я.

На этом допрос был закончен. Поверил он мне или нет, я спрашивать не стал. Но сделал вид, что поверил. Он понимал, что такое военная тайна.

Я вновь иду по пустынному пляжу Варадеро. Кстати, а почему здесь никогда никого не бывает, когда я здесь? Хм. Надо будет спросить у Ольги.

— Ну, спроси! — раздался сзади смешливый голос.

— Оля! — я так стремительно развернулся, что упал, не удержавшись на ногах. Она хохотала, и я хохотал, валяясь на песке. Она бросилась на меня, и мы начали шутливую борьбу, которая очень быстро переросла в жаркие объятия и страстные поцелуи.

Потом мы побежали купаться и вот, лежим на песке, подставив припекающему утреннему солнышку свои мокрые тела.

Я ухмыльнулся:

— Даже представить себе не мог такого, что когда-то буду…э-э-э-э…

Ольга перевернулась на живот и насмешливо посмотрела на меня:

— Ну, давай, договаривай. Чего ты не мог представить?

— Что буду целовать серафима.

— Ой, ой, целовать! Знаю я, что ты там на самом деле подумал!

— Да ничего я такого не подумал, — сделал я честные глаза.

Она отвесила мне легкий подзатыльник и опять повернулась на спину.

— Запомни, Егор, серафимы — существа бесполые и бестелесные. Они вообще не люди, с ними нельзя заниматься сексом, просто не получится. К тому же они святы, что в изначальном смысле означает — отделены от всего мира для Бога. Так что, обломись.

— Но подожди, как же, — я даже приподнялся на локтях, — разве ты не серафим?

— Ты же знаешь, что нет, — спокойно ответила она — я инкарнация.

— А в чем разница? Инкарнация — это же воплощение. Серафим воплотился в теле человека. Разве не так?

Ольга ответила вполне серьезно:

— Не совсем так. Я являюсь воплощением лишь небольшой духовной составляющей серафима. И в этом мире я девушка, почти обычная. По крайней мере, в физическом смысле. Как ты сам уже не раз мог убедиться.

— В смысле — небольшой духовной составляющей? Души что ли?

— У серафимов нет души. Душа есть только у людей.

Я ничего не понял, хотел еще что-то спросить, но она вновь полезла целоваться, что я воспринял с большим энтузиазмом. А потом опять искупались.

Когда вышли из океанских волн на белый песок пляжа, то там уже стоял грибок из пальмовых листьев, а под ним два шезлонга. Между ними находился белый пластиковый столик с запотевшим стаканом пива (наверняка, немецкого) для Ольги и безалкогольной пина-коладой, налитой в выскобленный изнутри ананас — для меня. Я даже не стал спрашивать, откуда всё это взялось. Уже понимал, что это просто обыкновенное чудо. Делов-то!

Лежа в шезлонге и потягивая через трубочку пину-коладу, я спросил:

— А разве не грех с точки зрения серафима и вообще Бога, Которому ты служишь, то, чем мы занимаемся? Ну, я имею в виду нашу близость.

— Да поняла уже, можешь не разжевывать, — вздохнула Ольга. Помолчала, а потом серьезно ответила вопросом на вопрос:

— А в чем грех?

— Ну, как же, есть заповедь "Не прелюбодействуй". [48] Библия, Книга Исход: 20:14.

— Разве ты женат?

— Нет.

— Я тоже не замужем. Где же прелюбодеяние? [49] Прелюбодеяние — добровольный половой акт между лицом, состоящим в браке, и лицом, не являющимся его или её супругой или супругом.

— А, ну да, точно. Хорошо, но как же тогда слова Иисуса о том, что кто посмотрит на женщину с вожделением, тот уже прелюбодействует? [50] Евангелие от Матфея, 5:28.

— Мы же уже выяснили, что мы не прелюбодействуем. И Христос здесь говорит именно о прелюбодеянии. То есть, речь идет о похотливых желаниях в отношении замужней женщины. Это же просто, Егорка.

— Хм. А ведь и правда. Почему же тогда в Церкви всегда толкуют это как вожделение к вообще любой женщине?

— О, Боже, Егор! Ты поменьше слушай то, что говорят разные озабоченные проповедники. Ибо они говорят не слова Бога, а то, как сами их понимают. Ну, или просто повторяют как попугаи за другими. Еще раз услышишь от кого, посоветуй ему перечесть "Песнь песней" [51] Одна из книг Библии, Ветхого Завета. .

— О'кей, о'кей! Не буду спорить, тебе, наверное, виднее, — ушел я от темы, все же с некоторым остающимся сомнением.

Мы помолчали. Я тянул из трубочки пина-коладу, Ольга маленькими глоточками пила пиво. Волны с белыми гребешками, накатывали друг на друга, и от этого зрелища трудно было отвести взгляд. Оно гипнотизировало. И тут я вспомнил:

— Оль, я что хотел спросить-то!

— Ну?

— А почему здесь никогда никого нет, когда я сюда телепортируюсь?

— Потому что тебе этого так хочется, — спокойно ответила она.

— Не понял. Это как? — заинтересовался я.

— Ну, я не физик и не теолог, я всего лишь инкарнация серафима, — скромно начала Ольга. — Поэтому объясню, как смогу. Каждый человек видит то, что ожидает увидеть, в зависимости от своего личного опыта, образовательного и культурного уровня, а так же принятых в ту или иную эпоху представлений о мире. Мы об этом уже говорили, помнишь?

— Ага, что-то такое припоминаю.

— Ну, вот. Поэтому, неправильно говорить, что мы видим глазами. На самом деле наш мозг дает нам уже обработанную им информацию, в том числе — визуальную. Это ты тоже помнишь?