Игорь Жеравлёв - Перестройка 2.0 [СИ]

Еще один момент просто чрезвычайной важности! Горбачев протаскивает через Политбюро и ЦК план по отделению сразу нескольких областей и Крыма от Украины и присоединению их к РСФСР. Таким образом, Украинская ССР оказывается полностью отрезанной от всех морей и ставится в этом плане в полную зависимость от РСФСР. Поверь, такое решение для людей знающих, выглядит совершенно фантастическим. Во-первых, я вообще не понимаю, как за такое решение могло проголосовать абсолютное большинство. Да оно ни в коем случае не должно было пройти! У нас половина Политбюро — украинцы и, открою тебе секрет, патриоты Украины гораздо больше, чем СССР. Но, понятно, в составе СССР, — тут же поправился Власов, но как-то не очень убедительно.

— Далее, — продолжил он. — Во-вторых, такое решение полностью противоречит планам реформаторов и самого Горбачева в первую очередь. В планах было всё наоборот: дать как можно большую свободу республикам в уже утвержденных границах. Вместо этого Россия начинает прибирать к рукам стратегические земли. Зачем? Не прослеживается ли здесь перспектива развала страны?

Власов покачал головой, одним махом добил стакан с чаем. После чего повернул голову к Немировичу и спросил:

— Ну, что скажет на это? Какой у тебя самый предварительный вывод?

Немирович задумчиво постучал пальцами по колену и осторожно произнес:

— Товарищ министр внутренних дел, я бы сейчас постерегся от каких-либо выводов, по крайне мере до того, пока не изучу все документы. Но из того, что я сейчас услышал, складывается очень странное впечатление о том, что…. — он замялся.

— Да говори ты, не бойся! — прикрикнул Власов.

— …произошел тихий, подпольный государственный переворот, — закончил фразу Немирович.

Власов вздохнул и откинулся на спинку кресла:

— И правда, про тебя говорили, что ты лучший аналитик. Что ж твои предварительные выводы сходятся с выводами многих товарищей. — Власов показал пальцем куда-то вверх, имея в виду то ли Бога, то ли само Политбюро.

Он еще посидел молча и, наконец, сказал:

— Ну, что же, Николай Вениаминович, с этого дня ты переводишься из МУРа в центральный аппарат МВД и будешь работать в этом здании. Кабинет для тебя уже готовят. Полномочия у тебя будут самые широкие. Но запомни, хотя у нас и есть свои люди в КГБ, в целом эта структура, похоже, всем нам противостоит. Как и в недавнее время, но только теперь по другому поводу. И даже есть мнение, что она направлена теперь на свержение советской власти. Но это лишь частное мнение. В любом случае, учти, что гб-шники могут постараться ставить тебе палки в колеса, а, возможно, если ты подойдешь слишком близко к разгадке, и ликвидировать. Ну, к таким фокусам со стороны КГБ тебе не привыкать. Поэтому, предупреждаю сразу, ты днем и ночью будешь под постоянным надзором. Тех, кто будет тебя охранять, тебе представят. Ты всех должен знать в лицо. Увидишь вокруг себя кого-то чужого — сразу сигнализируй. Что еще? Машина с водителем — охранником выделяется в твое полное распоряжение. По твоему требованию все структуры МВД выполнят любой твой запрос. В общем, не подведи, Николай Вениаминович, а я уж тебя отблагодарю. Полковника получишь сразу. И не только. Но главное, ты должен понимать, не в этом. Ты работаешь против врагов СССР, которые пробрались в самое сердце государства и обладают огромной властью — вот, что главное. Этим, по идее, должно заниматься КГБ, но… Поэтому, степень секретности — максимальная. Доклад мне о результатах работы каждый день, ну, скажем, в 19 часов. И только лично и устно. Вопросы есть?

— Пока нет.

— Если возникнут, обращайся напрямую ко мне. Если меня нет, к моему первому помощнику. Он в курсе большей части вопросов.

Власов нажал на кнопку и через несколько секунд появился помощник в звании полковника.

— Проводи товарища в его кабинет и сделай всё, что он попросит.

— Так точно товарищ министр! — четко ответил тот.

— Ну, давай, Николай Вениаминович, работай! Удачи тебе! — Власов встал и протянул Немировичу руку.

— Удача мне точно не помещает! — задумчиво ответил тот.

На том они и расстались.

И вот уже почти месяц Николай Вениаминович Немирович, читал, сопоставлял, размышлял, ездил в командировки. Количество подписок о неразглашении, данное им за это время, давно превысило все разумные размеры. Да только воз и ныне там, как писал И. А Крылов в своей знаменитой басне.

Немирович догадывался, что ничего не выходит лишь потому, что он чего-то не знает. Существует еще одно звено цепочки, которое связывает всех фигурантов дела. Иногда ему казалось (в чём стыдно было признаться даже самому себе), что здесь имеет место какая-то мистика. Что-то антинаучное. Но, поскольку, Немирович был человеком не только образованным, но еще и умным, он отдавал себе отчет в том, что мистика — это то, о чем мы пока не знаем, что, как говорится, не встречаем по пути из кухни в туалет. Для него мистикой было то, что наука еще просто не открыла, до чего еще разум пока не добрался. Так для средневекового человека считался бы мистикой полет самолета или, скажем, телевизор. То есть, то, что для нас, людей, ушедших гораздо дальше по пути прогресса, кажется обыденностью и повседневностью.

С этим всегда так. Сначала — мистика, потом — научная фантастика, потом — прорыв науки и ликование, а через короткое время — повседневность, без которой трудно и жизнь представить.

Он еще раз взглянул на приколотые к доске портреты: Горбачев, Чебриков, Лигачев, Шеварднадзе — с одной стороны. Это команда реформаторов, птенцы гнезда Андропова, готовящиеся к приходу к власти для того, чтобы, по словам Власова, спасти СССР. Немирович Власову верил, но ведь и он говорит только то, что ему сказали. К чему на самом деле готовили страну эти люди, пока не известно. Известно пока лишь то, что им этого не позволили сделать. Вопрос: кто? Кто-то из старой гвардии? Но новые лица — лица относительно молодые. А молодые, по определению, всегда хотят перемен. Молодые — "пушечное мясо" всех без исключения революций. Им всегда кажется, что перемены будут обязательно к лучшему. И еще, по свойству молодости, молодые не верят в то, что они умрут. Не то, чтобы не знают, — не верят лично о себе. А потому молодые всегда готовы к восстанию, к революции, к борьбе. Как там: