Игорь Жеравлёв - Перестройка 2.0 [СИ]

Сильные строки. Когда-то он сам, подростком, с жаром декламировал их, мечтая сражаться и умирать за революцию и жалея, что поздно родился.

На другой стороне доски приколоты портреты Путина и Лаврова. Люди со стороны, которые при всех раскладах просто не могли сделать такую головокружительную карьеру в такое короткое время. Такие карьеры возможны обычно лишь в переходное, революционное время, время слома старого и нарождения нового. Но сейчас-то, вроде, все тихо. Очевидно, что им кто-то помог, кто-то как бульдозером, разгребая все препятствия, вытянул их наверх. Почему именно их? В чем их особенность?

И вновь раз за разом Немирович вчитывался в подробнейшие биографии, пытаясь найти хоть малейшую зацепку. И ничего — полный ноль. То есть, ни малейшей причины для столь бурного карьерного роста.

Обоих вытянул Горбачев. Но при этом Горбачев, согласно всем раскладам, ни с кем из них просто никогда не пересекался. Ни у кого никогда ими не интересовался. Вообще, скорее всего, не знал об их существовании. Или знал? Да нет, вряд ли. Слишком незначительные персонажи, не его уровня. Но именно он их, можно сказать, из безвестности, вытягивает на вершины власти, минуя все промежуточные должности, звания и заслуги. Может быть, как раз поэтому? Вроде как, они теперь ему по гроб жизни обязаны и преданы лично? Вариант. Но вопрос остается: почему именно они? Что между ними общего?

А общее между ними только одно — они оба работали за границей, один в ГДР, другой в США. Антисоветский заговор, агенты ЦРУ, один из которых теперь глава секретной службы, а другой курирует всю внешнюю политику?

Этот вывод напрашивается. Но вот дальнейшая политика СССР как внешняя, так и внутренняя, скорее, противоречит интересам ЦРУ. Или это внедрение, игра, чтобы вызывать доверие? Да уж, ребята, вот так задачку подкинуло начальство!

Горбачев. Тоже интересная деталь, многие почувствовали, что незадолго после своего утверждения на посту генсека, Горбачев изменился. Никто не мог сказать ничего конкретного, все свидетели этак вот крутили ладошкой над головой, пытаясь выразить нечто невыразимое. Мол, стал чуть ли не в один день какой-то не такой и всё тут. На все наводящие вопросы о том, в чем конкретно выражалось это его изменение, никто так ничего толком и не смог ответить. Но вот дальнейшие его дела говорят о том, что он и правда, изменился. И не просто возгордился там или еще что-то из разряда тех курьезов, которые случаются с людьми по достижении ими вожделенной власти, нет. Горбачев, вроде бы, остался таким же внешне. Презрения к людям не стало больше, чем было до этого. Жажда славы тоже осталась на месте. Такой же, как и был, внешне вежливый и многоговорливый. Но вот поступать он стал не по плану, давно согласованному среди соратников. Им же предложенному и им же согласованному плану! Нелогично. Бессмысленно. А скорее, он не видит смысла. Но если я чего-то не вижу, — напомнил себе Немирович, — это вовсе не означает, что этого нет.

Николай Вениаминович нутром чувствовал, что копает не там, где надо. А где надо? — Где-то совсем рядом. А кто с ними всегда рядом?

Немирович нажал на кнопку вызова и через пару секунд перед ним предстал его, ну как бы это сказать…, наверное — помощник по всем возникающим вопросам, назначенный Власовым.

— Вот, что, — Немирович побарабанил пальцами по столешнице, — составьте для меня самое полное досье на всех, кто окружает Горбачева, Путина и Лаврова. Сослуживцы, родственники, друзья, любовницы, в общем, все, кто постоянно крутится вокруг них, включая их личную охрану. Повторяю: самое полное досье на каждого — к завтрашнему утру.

— Разрешите выполнять? — помощник и глазом не моргнул.

— Да, выполняйте.

Николай Вениаминович взглянул на часы: ого, уже девятый час вечера! Пора домой. Только он собрался вызвать машину, как в кабинет зашел Мишка — полковник Михаил Григорьевич Старостин, его давний друг. А теперь еще и член его команды. Когда Власов спросил, кто ему нужен в помощники, Немирович без раздумий назвал Старостина. И того вытащили из МУРа, обласкали, наобещали с три короба, и впрягли в работу.

— Ну, что, Коля, ты домой-то собираешься? А то могу подвезти.

— А я как раз хотел вызывать машину!

— Ну, вызывай, все равно ведь за нами поедут. А мы с тобой рванем на моей ласточке.

Когда они уже ехали в новенькой Мишкиной "шестерке" [78] ВАЗ-2106 ("Жигули-1600"/"Lada-1600") — советский и российский заднеприводный автомобиль III группы малого класса с кузовом типа седан — мечте каждого советского автомобилиста, Николай Вениаминович, немного помявшись, все же сказал:

— Миша, хочу попросить у тебя прошения за то, что без твоего согласия выдернул тебя с хорошей работы. Просто, знаешь, как-то об этом не подумал тогда. Спросили — с кем хотел бы работать — ну я и ляпнул, что с тобой. Ведь я точно знаю, что ты не только мой лучший друг, но и первоклассный специалист по раскрытию всевозможных "висяков" [79] Висяк — нераскрытое и безнадежное в смысле перспективы раскрытия преступление (милицейский жаргон). .

Михаил молча выслушал сбивчивые извинения Немировича, некоторое время еще помолчал и, наконец, ответил:

— Зря ты себя винишь, Коля. Когда меня вызвали к министру и предложили войти в твою группу, то это было именно предложение, а не приказ. Что Власов особенно подчеркнул. И я понимал и сейчас понимаю, что дело может закончиться для нас или большим повышением по службе, либо камерой смертников. Ведь, по сути, мы сейчас роем компромат на высших деятелей партии и правительства — Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя КГБ СССР и министра иностранных дел СССР. Если только Путин об этом хоть что-то узнает, нас моментально арестуют за измену родине. Вместе с нашим высоким начальством. Ибо КГБ именно на это и нацелено. А от Горбачева у него будут все полномочия, вплоть до чрезвычайных, поверь мне. И то, что там Власов говорит о своих людях в КГБ, то, поверь мне, случись подобное, они и пальцем не пошевелят, дрожа от страха, что и их арестуют.

— Почему же ты согласился?

— Да, знаешь, — Старостин как-то хищно улыбнулся, — надоело всё, хочется настоящего дела. Ты же сам сказал, что я специалист. Вот и тянет испробовать себя. К тому же, у меня есть одна гарантия.

И он таинственно замолчал.

— Гарантия? — удивился Николай Вениаминович. — Ты это о чем?

— О тебе, Коля, о тебе. Ведь ты действительно лучший. Скромно выражаясь — ты просто гений. И я знаю, что ты раскопаешь правду, какой бы она ни была. Пусть она даже не понравится Власову с Рыжковым. Или, наоборот, понравится. Но зная тебя, я уверен, что расследование будет предельно честным, а не заказным. Да и потом, в таких делах мне еще никогда не приходилось участвовать, а шанс выпадает раз в жизни! Как говорится: либо пан, либо пропал!