Александр Михайловский - Великий канцлер

Уже на пороге, стоя у открытой двери, полковник Баев обернулся и произнес:

– Кстати, мы со Станиславом обитаем в соседнем купе. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, то будем рады вас видеть. Честь имею.

После этого дверь закрылась и недоуменно переглядывающиеся Савва Морозов и товарищ Красин остались в купе вдвоем. Савва прежде с выходцами из будущего уже встречался, а вот Красин находился от этого визита в состоянии тихого обалдения. Только сейчас до него дошло, что партии большевиков, ценой отказа от некоторых догм, предложили возможность попытаться без крови и смут, при поддержке мощнейшей силы, осуществить ключевые государственные преобразования, при этом как с эталоном сверяясь с уже проделанным историческим путем.

Я сижу перед зеркалом в банном халате, гляжу в свое отражение, а мои служанки Ася и У Тян хлопочут надо мной, делая мне «прическу». Хотя не знаю, что там можно сделать из жалкой пары дюймов… Впрочем, сейчас я уже не боюсь смотреть на себя без парика. Волосы на моей голове есть, они активно растут – и это главное. И, по правде говоря, эти два дюйма меня несказанно радуют. Когда я наедине с собой, я часто перебираю их пятерней, вытягиваю вверх, пытаясь прикинуть, за какое время они отрастут настолько, что мой выход без парика не шокирует окружающих. В парике ужасно душно и неудобно…

Для начала Ася своими нежными пальчиками массажирует мою голову – так, что я ощущаю сильное тепло и лицо мое покрывается легким румянцем. Ася говорит, что это хорошо. Потом она берет волосы небольшими прядями и начинает поглаживать их, чуть вытягивая, и при этом с выражением бормочет: «Расти, коса, до пояса, не вырони ни волоса, расти, косонька, до пят, все волосоньки в ряд…» Она так делает всякий раз, занимаясь моей головой. Она утверждает, что это такой заговор, чтобы шевелюра быстрей росла, которому ее научила одна крестьянка, и она сама всегда им пользуется, когда расчёсывается. Да уж, Асе можно верить: у нее у самой – роскошная коса, обернутая вокруг головы два раза…

Вообще мои волосы принялись отрастать еще во время моего пребывания на островах Элиота – сначала кое-где появились небольшие кустики нежного пушка, а потом они полезли дружно и весело, будто травка по весне. Ведь именно тогда моя нервная система, подорванная тем гадким замужеством, стала восстанавливаться. Уже к моменту отъезда с Цусимы мои горничные, обученные Дарьей, сооружали мне на голове короткую молодежную прическу из будущих времен. Сначала я чрезвычайно смущалась своих коротких волос и боялась показаться в таком виде перед моим Сашкой, но однажды все-таки получилось так, что он нечаянно застал меня без парика… после чего рассыпался в комплиментах. Мой жених сказал, что с короткими волосами я выгляжу очень мило и задорно, и что дурацкая накладка из чужих волос нисколько мне не идет, добавляя возраста и искажая овал лица. После этого мы договорились, что «дома», среди своих, я буду ходить вот так, как ходят в будущем, а шиньон под шляпку буду надевать только для официальных выходов.

А официальных событий в моей жизни в ближайшее время предстоит немало. Самое главное, через четыре дня в Большой церкви Зимнего дворца состоится обряд двойного венчания, который будет проводить митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский). В этот воскресный день я стану супругой Великого князя Цусимского Александра Новикова, а моя первая статс-дама и лучшая подруга Дарья Михайловна Спиридонова выйдет замуж за канцлера империи Павла Павловича Одинцова. Церемония пройдет скромно, почти по-домашнему, в присутствии только моих ближайших родственников и друзей. Сейчас, когда в моей стране от голода и болезней умирают тысячи крестьянских детей, я просто не имею права устраивать пышные празднества. Когда я сообщила об этом моему Александру Владимировичу, он согласился со мной и сказал, что не является сторонником пускания пыли в глаза. Единственными людьми, которые получат от нас памятные подарки, будут солдаты и офицеры бригады морской пехоты, которой командует мой будущий муж. Это наша своего рода внутренняя лейб-гвардия, почти члены семьи, и было бы неприлично обойти их вниманием. Солдаты получат серебряные портсигары с моей монограммой и монограммой Александра Владимировича, а офицеры – именные швейцарские карманные часы. При этом некоторые из достойных и преданных получат в качестве поздравления очередные воинские звания.

Российскому крестьянству я собираюсь даровать то, что так и не решился дать Ники – то есть освобождение от выкупных платежей и недоимок. Кроме того, теперь все повинности и подати будут взыматься с них не в денежном виде, а в натуральной форме, в конторах, ссыпных пунктах и на элеваторах «Росзерна». Павел Павлович сказал, что мужики от этих изменений будут иметь прямую выгоду, поскольку сразу после уборки урожая, когда требуется платить подати, цены на зерно самые минимальные, и мужики вынуждены продавать выращенную их потом пшеничку за бесценок. Выгоду от податей имеют только представители сельской буржуазии, скупающие зерно у крестьян и перепродающие его представителям крупных зерноторговцев. Поэтому параллельно с отменой выкупных платежей будет введена государственная монополия на экспорт хлеба, и единственным владельцем экспортной лицензии окажется все та же частно-государственная корпорация «Росзерно».

Хлебная торговля приносит зерноторговцам огромные барыши и оставляет нищими тех, кто это хлеб вырастил, а также не приносит никакой пользы государству. Именно это положение я собираюсь изменить. Основные прибыли от зерноторговли должны быть направлены в государственную казну, а мужики должны получать достойное вознаграждение за свой нелегкий труд. Кроме того, преимущества для корпорации «Росзерно» будут созданы и на внутреннем рынке – сначала в виде расширенного кредитования госбанком, упрощения перевозок за счет сниженных тарифов и контроля за движением эшелонов со стороны офицеров ВОСО, а потом и постройкой сети элеваторов для хранения неприкосновенного запаса хлеба. Прибыли, которые будет получать госкорпорация, помимо прямых перечислений в казну, будут направляться на строительство этих самых элеваторов, осуществление переселенческой программы и общее улучшение нашего сельского хозяйства. Я не успокоюсь, пока проблемы нищеты и невежества нашего крестьянства не будут решены и оно не достигнет уровня какой-нибудь Франции или Германии, потому что не дворянство сейчас является опорой трона, а как раз эти нищие и забитые мужики, которые и вырабатывают тот прибавочный продукт, с которого мы все жируем.