Олег Дивов - Поворот рек истории

4. Кто командовал этим кораблем?

Эти вопросы на бумагу я записывать не стал.

Статью его превосходительства Инспектора кораблестроения Полиевкта Владимировича Васильева я нашел в подшивке «Нового времени». Бывший корабельный инженер броненосца «Орел» о прошлом говорил мало. Главное, что его беспокоило, – судьба новых российских линейных кораблей. В декабре прошлого года Государственная дума при негласной поддержке Регента Великого Князя Михаила Александровича отвергла предложенную Морским министром чрезвычайную судостроительную программу. Моряки и авиаторы потерпели тогда неприятное поражение, зато сухопутные генералы добились ассигнований на создание невиданного формирования – автобронетанковой дивизии.

В январе нынешнего 1936 года великий князь Михаил Александрович скончался. Что именно произошло в Зимнем после его смерти, осталось неизвестным широкой публике, но неожиданно для всех новым регентом была провозглашена мать юного Государя Императрица Елена. Либералы были недовольны, а консервативные круги воспрянули духом.

В мае, как раз накануне публикации статьи, сменился морской министр – вместо адмирала Непенина им стал вице-адмирал Михаил Смирнов, друг и преемник великого Колчака. А пост министра авиации снова занял Великий Князь Александр Михайлович.

И главный кораблестроитель флота очень надеялся, что осенью моряки и летчики сумеют победить собственный парламент. По его словам, на чертежных досках его сотрудников уже обозначены контуры сильнейших линейных кораблей мира, и только от воли русского общества зависит, воплотятся ли они в сталь. Он напоминал, в июле заканчивается действие Лондонского договора, и все мировые державы приступят к постройке новых линкоров. «Японцы уже строят огромные корабли и пытаются сохранить их подлинные размеры и мощь от всего мира, но если Государственная дума поддержит наши новые программы, мы новой Цусимы не допустим».

Упоминание о Цусиме и позволило корреспонденту спросить о прошлом. Тут-то и всплыла тема Гулльского инцидента:

«О событиях печальной памяти цусимского похода я неожиданно вспомнил в победном 1918-м. Мне довелось состоять в комиссии по приему трофейных судов кайзеровского флота, доставшихся России.

На одном из кораблей я встретил некоего немецкого офицера, который поведал мне, что впервые видел русские корабли в бою в 1904 году.

– Но где же? – недоуменно спросили его.

– Совсем близко от родных берегов, у Доггер-банки, – ответил он, после чего рассказал нам, что кайзер Вильгельм приказал трем своим миноносцам выйти в атаку на русские корабли среди скопления британских рыбаков. Немцы рассчитывали, что неизбежные жертвы среди последних вынудят Англию объявить войну России, но просчитались».

Я отложил газету и задумался. Закурить бы, но в библиотеке не положено. Что-то в этом пасьянсе не складывалось…

Статья Васильева дала ответ на первый вопрос. Не переброска кораблей на Тихий океан волнует Департамент, а прохождение через весьма задиристый российский парламент новых кораблестроительных программ.

Отсюда и сроки задания – полученную информацию надо успеть подготовить до начала осенней сессии Государственной думы. Информацию не о призраках японских миноносцев тридцатилетней давности, а о новых линейных кораблях, что тайно строят подданные Микадо.

А Гулльский инцидент – лишь некий ключ к возможности добраться до сокровенных тайн японской империи. Но как?

Некий немецкий офицер, который что-то странное заявил в 1918 году? Кто он? Жаль, что корреспондент не поинтересовался. Спросить бы самому у Васильева, но как получить аудиенцию у столь занятого человека?

«Ваше превосходительство, бывший офицер, а ныне студент просит вас принять его для беседы о событиях тридцатилетней давности…» Несерьезно!

Я снова взял газетный лист. На одной из фото Васильев был в окружении группы офицеров и чиновников, одно из лиц под белой флотской фуражкой показалось знакомым….

13 июля 1930 года миноносец «Сибирский стрелок» шел десятиузловым ходом, периодически оглашая укрытые туманом серые воды Балтики коротким гудком. Корабль был старый, вступивший в строй флота еще в 1906 году, и когда я получил назначение на него вахтенным начальником, то испытал жестокое разочарование. Все в выпускном классе Морского корпуса мечтали о службе на новых кораблях. Пределом моих желаний были эсминцы типа «Могучий» – 37 узлов полного хода, пять пятидюймовых орудий, три строенных торпедных аппарата для новых «толстых» 533-мм торпед… Длинный узкий корпус с косым форштевнем и двумя слегка изогнутыми трубами.

Под стать кораблям был и их командир – капитан 1-го ранга Гарольд Граф, о подвигах которого в годы Великой войны ходили легенды. За время последнего учебного плавания мы, гардемарины, буквально влюбились в лихого начальника отряда.

Имея высокие баллы и предварительное согласие командира, я с нетерпением ждал приказа в 1-й минный отряд.

По сию пору помню, как не верил своим глазам, читая предписание – явиться к командиру миноносца «Сибирский стрелок», чуть ли не самого старого корабля Балтийского флота! Правда, был еще учебный крейсер «Громовой», но он хотя бы учебный, а тут – старый, угольный (даже не эскадренный) миноносец… С мрачным чувством отправился я в Ревель.

Но в 1930-м, спустя два года после выпуска, воспоминание об этом разочаровании вызывали лишь снисходительную улыбку. Оказалось, что самый старый эсминец флота был прикомандирован к Специальному техническому комитету (СТК) и выполнял задания, связанные с испытаниями новых видов вооружения и техники.

Вот и сейчас мы шли в тумане, а на берегу наше место пытались определить с помощью новой радиоустановки.

– Вашбродь, – буй слева по носу.

– Откуда здесь буй? – проговорил старший офицер корабля, лейтенант Ларионов.

Мы навели бинокли на оранжевое пятно среди волн.

– Малый ход, – приказал лейтенант, – что это может быть?

– Похоже на аварийный буй подводной лодки, – я вспомнил, как нам показывали в корпусе такой прибор.

– Уверены, мичман?

– Точно так, господин лейтенант.

– Лево на борт, стоп машина, приготовить к спуску шлюпку!

Через самое малое время я на небольшой шлюпке подошел к бую. Точно! Черные буквы на оранжевой крышке не оставляли места для сомнений – подводная лодка «Ерш».

Осторожно подведя шлюпку к бую, мы нашли в нем телефон.

– Здесь миноносец «Сибирский стрелок».

– Слава Богу! – голос на другом конце провода показался знакомым. – У нас большие проблемы.

Оказалось, что в процессе учений произошло непредвиденное открытие крышек минных коридоров, лодка приняла воду и, погрузившись, не смогла всплыть, и вся надежда 40 человек теперь висела на тоненьком проводе аварийного буя.