Александр Михайловский - В дни Бородина [СИ]

В то же время вышеупомянутый Николай Палыч, который идет чуть позади братьев, всматривается в ряды русских солдат и офицеров и думает о том, что он в своем юном возрасте совсем не готов брать на себя ответственность за то, чтобы встать впереди России. И в то же время он ощущает некую неотвратимость судьбы, влекущую его в направлении трона. С Артанским князем или без него – его участь быть Российским государем, звеном в бесконечной цепочке великих князей, царей и императоров протягивающейся из прошлого в будущее. При этом его страх перед предстоящим актом передачи власти (ну не готов я, Господи, к такому кресту, не готов) смягчается юношеским максимализмом и надеждой на то, что старшие товарищи не оставят его своей поддержкой, научат что делать и помогут разобраться с делами. Его нового наставника за хитроумие и жизненный опыт не зря зовут Седым Лисом Севера, да и Артанский князь, дядька в общем не злой, тоже обещал ему свою поддержку.

В конце концов, не боги горшки обжигают; да его никогда не готовили к трону, но Николай Павлович своими ушами слышал, как тот же Артанский князь говорил брату Александру о том, что в России заранее подготовленные государи, являвшиеся наследниками с первого момента своей жизни, показывали не очень хорошие результаты. И, наоборот, прославляли и укрепляли государство те монархи, которые, подобно ему, садились на трон без всякой предварительной подготовки. Мол, такой парадокс указывает на глубокий дефект в деле воспитания российских монархов, который следует немедленно выявить и исправить. Ибо плохо, когда на престол садятся неподготовленные люди, вынужденные на ходу разбираться в тонкостях государственного управления, но еще хуже, если будущий государь будет подготовлен неправильно.

Россия не Европа, и напрямую пересаживать политические рецепты с европейских грядок на русские было бы в корне неверно. Тут нужен большой политический ум и известная гибкость в позвоночнике, ибо многие решения, по факту оказавшиеся неверными, необходимо переделывать сразу, как только становится понятно, что все идет не так, как задумывалось. Это называется «оперативное ручное управление», и оно очень важно в связи с огромностью российских просторов, разнообразием бытующих на территории Империи обычаев, а также непредсказуемости русского национального характера. В большей или меньшей степени этот фактор ручного управления будет присутствовать в России всегда, а если отпустить вожжи, положившись на скопированную с европейских лекал конституцию, парламент и прочие благоглупости, то можно заехать на государственной машине в такие дебри, из которых уже не будет выхода.

Тем временем пауза, которую император Александр Павлович тянул перед тем, как сказать армии самое главное, наконец, истекла. Остановившись в центре построения, перед батальонными коробками гвардейских полков, император заговорил о том, ради чего он, собственно, и собрал участвовавшие в Бородинской битве войска на этот смотр:

– Господа генералы и офицеры, а также бравые русские солдаты, героически сражавшиеся с неисчислимой ордой иноземных завоевателей! К вам, спасшим Россию на полях сражений от порабощения и гибели, обращаемся Мы со своей великой просьбой. Не чувствуя в себе сил и способностей для дальнейшего руководства государством в эти решительные дни в жизни России, почли Мы долгом совести отречься от престола государства Российского, сложить с себя верховную власть и удалиться в вечные странствия. Учитывая стойкое нежелание брата нашего великого князя Константина Павловича принимать престол наших предков и слезную просьбу избавить его от этой участи, Мы передаем наследие наше брату нашему младшему, великому князю Николаю Павловичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с народными чаяниями на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества сплотиться вокруг священной фигуры государя-императора и к исполнению своего святого долга перед ним повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России! Аминь.

Выдержав несколько драматическую паузу, Александр Павлович, теперь уже и не император, повернулся к генерал-фельдмаршалу Кутузову и сказал:

– Михайло Илларионович, приводите полки к присяге новому государю, а я, пожалуй, уже пойду…

И с этими словами бывший император всероссийский Александр Павлович круто развернулся на месте, и, не оглядываясь, отправился через межмировой портал в Тридесятое царство тридевятое государство, где его супруга Елизавета Алексеевна проходил курс лечения на водах. Только его и видели… Вот и все об этом человеке, так сказать, до особого распоряжения. Но солдатам и офицерам о том некогда задумываться, ибо священники уже тут как тут, готовятся принимать присягу русского воинства шестнадцатилетнему юнцу, на которого только что свалилась огромная ответственность за Державу, простирающуюся от Балтики до Тихого океана и от полярных льдов до знойных пустынь Туркестана.

– Ну вот и все, Ваше Величество, – без всякой иронии шепнул Серегин на ухо Николаю Павлович, – поздравляю – теперь вы Император.

– Что, уже? – так же тихо ответил Николай. – А я-то думал…

– Да, уже, – сказал Артанский князь, – потому что так и было задумано. И запомните, что если вы захотели отрезать кошке хвост, то лучше всего делать это сразу, а не растягивать животному муки, оттяпывая его маленькими кусочками. И еще. Будучи в России первым после Бога, вы всегда должны помнить, что подданные, которыми вы управляете, это не оловянные солдатики и не цифры в губернских отчетах. Это живые люди, солдаты, мужики, мещане и дворяне, жизнь которых всецело зависит от вашей воли. Без них все прочее просто не имеет смысла. Поле без мужика превращается в пустошь, город без мещанина становится руинами, а армия без солдат исчезает вовсе. Принимая государственные решения, вы должны тщательно соразмерять интересы государства с интересами простонародья, учитывая, что оно, это простонародье, является тем фундаментом, на котором стоит государственное здание. Интересы господствующих классов, высшей аристократии, помещиков и буржуа могут противоречить интересам государства, а вот интересы простонародья – никогда…

– Но Матвей Иванович* говорил, что дворянство и аристократия – это две первейшие опоры трона… – возразил Николай.