Андрей Посняков - Стальная империя

– Нет, господин, – истово заверил Баурджин. – Что им тут делать, в этой убогой фанзе? Они промышляют в людных местах – на дорогах, на караванных тропах. А здесь грабить некого!

– Хорошо б, кабы так… – Шэньши тяжко вздохнул и поинтересовался насчёт еды. Точнее, даже не поинтересовался, а помечтал – сейчас бы, мол, дичи или куропаток…

– Хижина-то охотничья, – присев на узкую лавку, задумчиво протянул Баурджин. – Может, есть какое-нибудь оружие… силки…

– Силки! – передразнил шэньши. – У тебя ж лук за плечами, парень!

– Ах да. – Баурджин хлопнул себя по лбу и тут же погрустнел. – К сожалению, я неважный стрелок. К тому же – темнеет. А куропаток, коль речь уж зашла о них, в здешних местах множество. Может, вы, господин, умеете пользоваться луком лучше, чем я? Вот бы и подстрелили дичи, спасли б нас обоих от голодной смерти.

– Дичь? – Шэньши усмехнулся. – Ну, давай свой лук, пойдём. Когда-то я совсем неплохо охотился, в бытность ещё совсем молодым. Даже не помню, в какой должности я тогда служил…

Оба – сначала шэньши, а за ним старательно прятавший ухмылку Баурджин – вышли из фанзы и направились к видневшейся невдалеке полянке, покрытой ещё совсем по-летнему зелёной травою. Впрочем, и текущий месяц – сентябрь – по-здешнему считался летним. Следовало спешить – небо быстро синело, становясь низким и звёздным, а золотисто-оранжевый край солнца уже скрылся за чёрной чередой сопок.

– Вон они, вон, господин! – хлопнув себя ладонями по коленкам, азартно закричал Баурджин. – Куропатки!

– Тсс!!! – обернувшись, зашикал на него шэньши. – Тише ты, дурень.

Оп! Вспорхнув, напуганная куропатка свечкой взмыла к небу. Пущенная шэньши стрела со свистом пронеслась мимо… Со вторым выстрелом тоже не повезло, а вот третий… Третий, что называется, оказался «в яблочко»!

– Попали, попали, господин! – Баурджин радостно потирал руки. – Теперь-то уж мы не умрём с голоду, теперь-то подкрепимся! Ах, сами боги послали мне вас! Страшно даже подумать, что со мною сталось бы, если б не вы, господин! Не знаю даже, как и выразить вам свою благодарность, а равно – и восхищение вашим мужеством и самоотверженностью.

Чиновник ухмылялся, аж глаза прищурил – видать, словно бы невзначай оброненные нойоном пахучие семена лести вполне пришлись ко двору. Ну, ещё бы…

– О, господин, без вас я бы умер, – продолжал молодой человек уже в хижине, старательно ощипывая подстреленную куропатку. – Разбойники, несомненно, догнали б меня – ну куда бы я от них уковылял? О, поистине, благодарность моя к вам, господин, так велика, так велика! Боюсь даже спросить ваше славное имя.

– Отчего же боишься? – Шэньши добродушно усмехнулся, вдохнув ароматный запах забулькавшего в котелке варева. – Меня зовут господин Цзяо Ли, я – государственный чиновник, и не какой-нибудь, а высокого ранга. – При этих словах шэньши приосанился, даже расправил плечи… но тут же сник, шёпотом поинтересовавшись насчёт разбойников – не явятся ли?

И снова Баурджину пришлось его успокаивать, на этот раз – быстро, пока не сварилась дичь. Разделав её, молодой человек почтительно протянул важному знакомцу самые лучшие и жирные куски, а сам скромно удовольствовался косточками и потрошками.

Ели молча – всё ж таки оба сильно проголодались. Запив трапезу родниковой водой, господин Цзяо Ли повалился на лавку. Пожелав приятных сновидений, Баурджин хотел было уйти спать во двор, но чиновник милостиво махнул рукою:

– Ложись тут, у печки.

– О, господин, не стесню ли я вас, важную и уважаемую всеми особу, приближённую к самому императору?

– Да, император Ван Шао верит мне, – вальяжно кивнул шэньши. – Ведь недаром он послал меня в Ся!

– Да уж, – почтительно поддакнул Баурджин. – Кого попало не пошлют в столь опасное место!

– Верно ты сказал – опасное! – встрепенулся чиновник. – И это ещё мягко сказано.

– Что же ваша охрана?

– Охрана?! Обожравшиеся свиньи! Гнусные шакалы! Помесь гиены и змеи! – Цзяо Ли разразился гневной тирадой, по мнению Баурджина – вполне справедливой. Это ж надо, охраннички, чуть что – и бежать!

– Ты сказал, что торговец? – перестав ругаться, поинтересовался шэньши. – Значит, знаешь здесь все дороги?

– Знаю, господин.

– А есть ли какой-нибудь окружной путь к Фаньчжоу? Ну, на котором бы не было разбойников?

– Хм… – Баурджин почесал голову и весело усмехнулся. – Есть такой путь, господин. А как же! Завтра по нему и пойдём. Только выйти надо пораньше, до первой соловьиной трели.

Господин Цзяо Ли махнул рукой:

– Выйдем… Но… Мы там точно никого не встретим?

– О, что вы, что вы, мой господин! Абсолютно пустынная дорога, ею мало кто пользуется.

– Пожалуй что поверю тебе, парень. А ну-ка, расскажи о себе!

И Баурджин рассказал…

О том, что зовут его Бао Чжи, что он сам он уроженец города Иньчжоу, торговец, из тангутов – дансянов, если по-ханьски, но покойная мать его была чжурчжэнкой из славного города Ляояна…

– Ляоян?! – Чиновник чуть не свалился с лавки. – Ты сказал – Ляоян, парень?

– Да, именно так, – улыбнулся в темноте Баурджин. – Именно туда я бы и хотел добраться. А что?

– А то, что и я в скором времени туда отправлюсь! – важно заявил господин Цзяо. – Император приказал мне, исполнив поручения в Си-Ся, занять должность градоначальника в восточной столице, где меня ждёт и дворец, и слуги. Такие управленцы, как я, Бао Чжи, в грязи не валяются! А чем ты намерен заняться в Ляояне? Надеюсь, не милостыню просить?

– Да уж не милостыню, – хохотнул Баурджин. – В память о моей безвременно умершей матушке хочу основать там торговый дом.

– Торговый дом?! – В голосе шэньши явственно послышалось острое любопытство. – Так ты ж говоришь – разбойники ограбили тебя до последней нитки!

– Меня – да, – спокойно ответил молодой человек. – Но есть ещё компаньоны. В Хара-Хото, в Иньчжоу, в Баласагуне.

– Хара-Хото, Иньчжоу, Баласагун… – алчным шёпотом повторил господин Цзяо. – Это же… это же… Великий Шёлковый путь! Поистине, я теперь думаю, что судьба послала не только меня тебе, но тебя – мне! Торговый дом, говоришь?

– Да, да… Он самый. Смею думать, у моих компаньонов найдётся достаточное количество лянов серебра и связок монет для его открытия. И… осмелюсь вас попросить, господин Цзяо Ли… Не соблаговолите ли вы стать нашим покровителем? Ну, хотя бы на первых порах?

Себе в смятенье места не найду я:

Опасность гибели грозит Отчизне!

Похрапывая, спал на лавке господин Цзяо Ли, чжурчжэньский чиновник из империи Цзинь, волею императора Ван Шао Вана посланный с важной миссией в тангутское царство Си-Ся, уже не первый год страдавшее от вторжений монголов. Вот степень этого вторжения и предстояло выяснить господину Цзяо Ли. Хотя на самом-то деле эта важная и ответственная миссия была поручена совсем другим людям. Что же касается господина Цзяо, то… Честно говоря, император не доверил бы ему и охрану ночного горшка, просто, разгневавшись, сослал на время подальше. Вроде бы – и с миссией, а вроде бы и так, с глаз долой. Господин Цзяо Ли принадлежал к влиятельному ханьскому роду, настолько могущественному, что с ним приходилось считаться и чжурчжэням, около сотни лет назад завоевавшим весь северный Китай. Ныне эта область именовалась Цзинь, в отличие от южного, вполне ханьского, Суна. Не то чтобы чжурчжэни привечали ханьцев, но… опираться-то в деле управления огромной страною, протянувшейся от долин Хуанхэ до Ляодуна, можно было только на них, на ханьцев. Китайцы – так их можно, наверное, называть, – имели тысячелетний опыт строительства и управления империей, и чжурчжэни вовсе не были настолько глупы, чтоб не использовать их знания и навыки себе на пользу. Элита завоевателей – «северных варваров», как их когда-то презрительно именовали ханьцы, – быстро китаизировалась, везде вводились китайские (имперские) порядки, да и ханьский язык звучал на севере куда как чаще, нежели язык завоевателей-чжурчжэней. Императорский двор полностью перенял китайский церемониал, лишь, по обычаю кочевников, не избрал для постоянного местопребывания какой-нибудь конкретный город, назначив его столицей. Столичных городов имелось аж целых пять: северный – Дадин, западный – Датун, южный – Кайфын, восточный – Ляоян. Главной столицей считалась средняя – Чжунду, примерно соответствовавшая тому Пекину, который когда-то знал Баурджин… Баурджин-нойон… Иван Ильич Дубов… Пятидесятичетырёхлетний генерал, летом тысяча девятьсот семьдесят второго года перенёсшийся на рубеж двенадцатого и тринадцатого веков, в монгольские степи, возродившийся в теле паренька-кочевника, Баурджина из найманского рода Олонга. Поначалу испытав шок, Дубов привык к новой жизни на удивление быстро. Приспособиться ему во многом помогли знания и умения, оставшиеся от «прежнего хозяина» тела, но благодаря уму и характеру «нового хозяина», генерала Дубова, обновлённый Баурджин выбился из простого скотовода в князья-нойоны.