Андрей Посняков - Стальная империя

– Прячется за городом, в старых штольнях. Ребята знают – где.

Баурджин невесело усмехнулся и повысил голос:

– А что им самим грозит, они знают? Как-никак – соучастники убийства, да не кого-нибудь, а важного и влиятельного шэньши, слуги которого их наверняка запомнили.

– Не запомнили, – неожиданно улыбнулся Игдорж. – Они в повязках были. Сообразили поясами лица замотать. Вот только Сюнь…

– С Сюнем что-нибудь придумаем. Хорошо хоть так обошлось. Сейчас вот что, Игдорж. Думаю, давно пришла пора поговорить с каждым.

– Да, пора, – эхом откликнулся напарник.

– Пока возьмём самых обиженных, и ты проверь, дружище, насколько им можно будет верить. Проверь, не откладывая, сегодня же подумаем – как. После проверки пусть каждый приведёт ещё троих верных людей… каждый из которых будет знать только руководителя своей тройки, точнее, уже четвёрки.

– Всё понял, князь. – Игдорж потянулся. – Эх, и когда же я только высплюсь?

– А я? – в тон ему рассмеялся нойон.

Ах, как обрадовался этой встрече каллиграф господин Пу Линь! Выходя из одноколки у своего дома, случайно – ну совсем, совсем случайно – столкнулся нос к носу с неспешно прогуливающимся соседом.

– О, какая встреча! Давно вас не видел, дражайший господин Бао!

– Позвольте… Господин Пу Линь? – Баурджин сделал вид, что вот прямо только что признал своего соседа. – Как поживаете, любезнейший господин Пу Линь? Как ваши розы?

– А вы заходите, посмотрите, – радушно предложил каллиграф.

Баурджин замялся:

– Вот так, запросто, безо всякой договорённости?

– Бросьте условности, господин Бао! Какие церемонии могут быть между соседями?

– Ну, уж если вы так хотите, то, пожалуй, зайду. Давно не общался с учёными людьми, всё некогда. Я ведь тут недавно открыл харчевню, слыхали?

– Слыхал, слыхал, – пропуская вперёд гостя, заулыбался Пу Линь. – Даже заходил к вам однажды. Чаще не могу – дела, дела, знаете ли.

– Говорят, получили повышение? – удачно ввернул Баурджин, совсем недавно подробнейшим образом выспросивший «коммунальщика» Лу Синя обо всех делах каллиграфа, занимавшего в городской администрации неприметную, но важную должность архивариуса.

– Да, да, повысили. – Пу Линь покраснел от удовольствия. – Присвоили пятый ранг!

– Пятый! Надо же! В столь молодые годы! Быстро растёте, господин Пу Линь, очень за вас рад.

– Всё непорочным трудом достигнуто, – приглашая нойона в дом, с довольным видом пояснил сосед. – Теперь и жалованье будет не чета прежнему, и гм-гм… возможности, связи. Теперь, дражайший сосед, можно и о женитьбе подумать. Завести семью – верная жена, дети, что может быть лучше?

Входя в дом, Баурджин бросил подбежавшим слугам шляпу с плащом и тщательно вытер ноги.

– Осмелюсь показаться назойливым, учёнейший господин Пу Линь, но… Что, у вас уже есть на примете какая-нибудь достойная девушка?

– Люди хвалят дочку Лю Цзинцая-шэньши. Говорят, добрая и по хозяйству справная. Да вы проходите в залу, дражайший сосед, не стойте же на пороге статуей!

– Да вот, только ноги вытру.

– Бросьте, бросьте, право же, на что тогда слуги? Сейчас распоряжусь, чтобы принесли угощение и вино. На службе-то мы уже отметили повышение, а вот дома… Садитесь вон на скамеечку…

Каллиграф исчез в комнатах, и Баурджин, усевшись на низенькую мягкую скамью – целое ложе, – обитую нежно-зелёным шёлком, лениво наблюдал, как суетятся слуги. Низенький столик был накрыт шёлковой скатертью, на которой быстро возникли золотые и серебряные блюда с яствами – жареной рыбой, рисом с бамбуковым соусом, креветками в масле, крабами, тушёными акульими плавниками, вкусными заедками из рисовой муки. Возник и серебряный кувшинчик с вином, и серебряные же высокие кубки.

Едва слуги всё это поставили, тут же появился хозяин, уже переодевшийся в халат небесно-голубого шёлка, с вышитыми серебром цветами и птицами. Халат был подпоясан серебристым поясом, а ноги чиновника обуты в удобные домашние туфли, белые, верёвочные, с тупыми носами. Да, ничего не скажешь, каллиграф Пу Линь умел и любил одеваться! Иным уменье сие даётся от природы, иные тому долго и настойчиво учатся, справедливо полагая, что со вкусом подобранная одежда располагает к себе и начальство, и посетителей. Пу Линь, как заключил наблюдательный Баурджин, скорее всего, относился к первой группе людей, от природы обладающих недюжинным даром одеваться красиво и достойно. Именно так – красиво и достойно. А то ведь как часто бывает? Иной уверенный в себе богач, особенно из недавно разбогатевших, нацепит на себя всего – тут и золото, и брильянты, и изумруды, и разноцветные шелка с золотым и серебряным шитьём, и переливающаяся на солнце парча, и павлиньи перья! Унижет персты каменьями и вот, шествует таким павлином, а того не замечает, что люди смеются и даже собственные слуги – о, ужас! – перешёптываются за спиной, бросая на своего господина насмешливо-презрительные взгляды. Нет, каллиграф Пу Линь был не из таких нуворишей!

– У вас красивая одежда, любезнейший господин Пу Линь! – не преминул похвалить князь. – Сами подбираете?

– Сам, сам, всё сам! – Каллиграф довольно расхохотался. – Ах, сколь же приятно, дорогой сосед, услыхать похвалу из уст понимающего человека.

Сей обмен любезностями продолжался довольно долго, да, прямо сказать, и не заканчивался вовсе, только иногда прерываясь на питьё вина и закуски. А потом, как выпили первый кувшинчик, Баурджин этак ненавязчиво и выложил то, зачем, строго говоря, и поджидал в проливной дождь возвращения господина Пу Линя, совершенно справедливо надеясь на приглашение в гости.

– Знаете, любезнейший сосед мой, а я ведь хочу просить у вас совета.

– Да ради всех богов, дражайший господин Бао! Разве ж я смогу хоть в чём-нибудь отказать такому в высшей степени приятнейшему человеку, как вы!

– Господин Цзяо Ли намекнул как-то, что по этому вопросу лучше всего обратиться к вам.

– Ах! Сам господин Цзяо Ли!

– Видите ли, у одного из моих знакомых – хороших знакомых – скоро семейный праздник, и я бы хотел… хотел бы побольше узнать о своём друге, чтобы не ошибиться с подарком. Знаете, ведь как часто бывает – подаришь совсем не то, что требуется. Конечно, можно расспросить его приятелей или слуг… но, мне кажется, это будет не очень корректно и где-то даже низко… Вы не согласны со мной?

– Полностью согласен, дражайший господин Бао!

– Какие красивые у вас розы. Надо же, даже зимой цветут!

– Особый сорт. Моя гордость!

– Ах! Поистине, у вас как в раю… Так вот, о моём друге… Господин Цзяо Ли, к которому я, как к своему покровителю, тоже обратился за советом, сказал, что лучше будет посмотреть сведения в городском архиве.