Андрей Посняков - Стальная империя

Отыскать красильную мастерскую у Южных ворот неожиданно оказалось делом довольно-таки хлопотным. Их там тучи были, этих мастерских, ну, не тучи, конечно, но не так уж и мало. Баурджин ведь как предполагал? А вот просто пойдёт себе, прогуляется по четверти Красной птицы, полюбуется живописными кварталами жилой застройки и великолепными, рвущими небо храмами, заглянет на Южный рынок, посидит в каком-нибудь кабачке, поговорит под стаканчик винца с завсегдатаями, там и узнает, где эта чёртова красильня. Просто? Просто.

Ан не тут-то было!

Нет, живописными домами и храмами князь, конечно, налюбовался всласть, благо недавно установившаяся солнечная погода тому благоприятствовала. И на рынок зашёл, и вина попил, и с завсегдатаями пообщался, только вот насчёт мастерской…

– Чунь Хуа? Не, не знаю такого, – поставив стакан, задумчиво покачал головой пожилой торговец земляными орехами. – А тебе, мил человек, какая красильня нужна?

– Ну, обычная. – Одетый в простое платье князь недоумённо пожал плечами. – А что, их здесь несколько? Говорили – одна.

– Одна-то одна, – совсем уж загадочно отозвался завсегдатай выбранной Баурджином забегаловки. – Но – несколько.

– Как это? – не понял нойон.

– Да так… Есть красильня для отбеливания, другая для окраски в темно-красный цвет, третья – в жёлто-розовый, четвёртая – в индиго… И всех по одной. Тебе какая нужна-то?

– Гм… – Баурджин задумчиво поскрёб бородку, совсем недавно тщательно выкрашенную в радикально чёрный цвет. – Я вообще-то на работу наняться хотел… Вот бы все их увидеть. Думаю, они не столь уж и далеко друг от друга, а?

– Да по-разному, – махнул рукой торговец. – Вон, видишь храм с красной крышей?

– Ну.

– Туда и шагай, а там спросишь. Справедливо рассудив, что имя Чунь Хуа местные жители уже могли и подзабыть, а вот про убийство какого-то владельца красильни вместе с семьёй наверняка помнили, Баурджин начал расспросы с упоминания именно этого прискорбного события. И на этом пути преуспел: уже третий встреченный им прохожий уверенно показал на приземистое здание под угрюмой коричневой крышей, видневшееся на углу близ крепостных стен.

Подойдя к зданию – без окон, с наглухо запертыми воротами, – нойон тут же ощутил некий смрад: пахло квасцами, известью, краской и прочей химией. Ну, что же – теперь уж точно нашёл.

Купив у уличного торговца жареный пирожок с креветками, Баурджин примостился у края улицы, среди таких же одетых по-простому людей, как и он сам. В безоблачно-голубом небе сияло яркое солнце, но растущие вдоль улицы тополя создавали приятную тень. Князь откусил кусок пирога и зажмурился – вкусно. Очень даже ничего, хоть и куплено за какую-то совсем уж дикую мелочь – одну медную монетку – цянь.

Никто не обращал на Баурджина никакого внимания – много тут было таких. Опасаясь вызвать подозрения, нойон никого ни о чём не расспрашивал, просто сидел себе под тополем да, посматривая вокруг, ел свой пирог.

Ага! Вот наконец ворота красильни со скрипом отворились, выпустив на улицу запряжённый парой волов воз с сидевшей на облучке парой – пожилым усатым дядькой и совсем молодым парнем, подростком. Как сразу охарактеризовал их Баурджин – возчик и экспедитор. Что уж они там везли на своём возу, было не видно из-за прикрывающей груз рогожки, да это, понятно, и вовсе не интересовало князя. Его интересовал не товар, а люди. Вот за людьми-то он и пошёл, точнее – за медленно продвигающимся вдоль улицы возом. Рано или поздно возчики захотят пить, или есть, или ещё что – остановятся, подзовут разносчика или вообще зайдут в какую-нибудь дешёвую забегаловку – тут и можно будет поговорить.

Ну, наконец-то! Остановились. Точно – у забегаловки. Чёрт! Показалось, будто у дверей промелькнула юркая фигурка Лэй в коротком мальчишеском платье… Нет, не она. Какой-то подросток.

Сильно пахло кислой капустой, каким-то прогорклым жиром, пряностями и печёной рыбой. Один из возчиков, молодой, спрыгнув с облучка, резво забежал внутрь харчевни и через какое-то время выскочил обратно с двумя завёрнутыми в большие зелёные листья рыбинами. Оба напарника тут же с жадностью принялись за еду. Да-а, проголодались, бедолаги.

– Здравствуйте, – тут же подошёл к ним нойон. – Вкусна ли рыбка?

– А ты что, хочешь купить? – неприветливо отозвался пожилой.

– Может, и куплю, если не очень дорого.

– Не дорого – один цянь.

– Цянь – тоже деньги, на дороге не валяются.

– Очень уж ты экономный, как я погляжу!

– Так у нас в деревне вообще транжир нет.

– А, так ты деревенский?

– Из дальнего ли.

– Ну, что из дальнего – по говору слышно. А на деревенского не похож – одет прилично, не в рвань.

– Так, коли в рвань – кто же меня на работу возьмёт? Кстати, не подскажете ли, куда здесь можно наняться? У нас в деревне бывалые люди хвалили красильные мастерские. Говорят, туда всех берут.

– Всех, да не всех, – глухо засмеялся старший. – Ты, парень, иди покупай рыбку… Можешь и винца взять – посидим, поговорим.

– Так вы не торопитесь? – обрадовался нойон.

Возчики переглянулись:

– Торопимся, но вина подождём. И про красильню расскажем, не переживай… чучело деревенское.

Последнюю фразу пожилой произнёс уже после того, как Баурджин скрылся в дверях харчевни.

Про красильню новые знакомые князя и в самом деле рассказали много, описав в подробностях весь технологический процесс, начиная от обработки ткани квасцами и известью и заканчивая просушкой.

– На известь тебя поначалу и поставят, паря, – кашлял в рукав халата пожилой. – Как вот и его, Муаня…

– Угу, дядюшка Чжан. – Поддакнув, подросток нервно вздрогнул – видать, не очень-то приятные воспоминания были связаны у него с началом трудовой деятельности в красильне.

– Работа тяжёлая, врать не буду, – сиплым голосом продолжал дядюшка Чжан. – Но все с этого начинали. Понравишься хозяину – а дальше уж от тебя зависит. Может статься, и в красили выбьешься или вот, как мы, в возчики. Милое дело.

– Понравиться хозяину? – быстро переспросил Баурджин. – А кто у вас хозяин?

– Тебе какая разница? – Чжан неприятно осклабился. – Уж поверь, лентяев никто не любит, верно, Муань?

– Угу!

– А вот люди говорят, вроде как года два назад убили какого-то красильщика, – осторожно произнёс князь. – Да не одного, а вместе с семьёй. Это правда было?

Возчики переглянулись, и Баурджину на миг показалось, будто между ними промелькнуло какое-то понимание, какое, бывает, иногда проскальзывает между цыганами, задумавшими всучить какому-нибудь бедолаге надутую воздухом лошадь.

– Вот что, парень, – усмехнулся Чжан. – Болтают всякое, но про убитого красильщика – правда. И не просто красильщик он был, а хозяин мастерской! Правда, сам во всё вникал, красил… И вот, убили бедолагу. О том мы, правда, мало что сказать можем, верно, Муань?