Сергей Протасов - Чужие берега

По высоте расположения прожекторов и интенсивности все еще продолжавшегося какое-то время обстрела с использованием среднекалиберных скорострелок Дурново предположил, что путь на восток перекрывало не менее двух крупных быстроходных кораблей, скорее всего бронепалубных крейсеров. К тому же рядом с ними держались еще и истребители, замеченные немного восточнее.

Исходя из полученных сведений и собственных наблюдений, складывалось впечатление, что в проливе собрался весь или почти весь японский боеспособный флот. Радио все так же не действовало. В такой ситуации решили еще раз попытаться прорваться к своим, чтобы предупредить о присутствии крупных сил неприятеля.

Встав в колонну с минимальной дистанцией между кораблями, двинулись на девяти узлах на северо-восток. Шли максимально осторожно, следя за тем, чтобы не было искр из труб и бурунов у форштевней. Почти сразу справа по борту были замечены три низких силуэта, спускавшихся к югу-юго-западу и постепенно смещавшихся в кормовые секторы. На них навели все орудия. Но ни освещения, ни огня не открывали, и они скоро остались за кормой.

Считая, что с вражеским отрядом удалось благополучно разминуться, русские истребители продолжали движение, рассчитывая вскоре выйти в более спокойные воды и встретиться с главными силами, вместе с которыми отойти к востоку, пополнить припасы и искать другой, более подходящий, путь домой.

Но спустя всего четверть часа замыкавший колонну «Громкий» угодил под внезапный обстрел с нескольких японских миноносцев, державшихся за кормой русского отряда. Противник тут же выпустил ракету красного цвета, после чего с мыса Омо, бывшего всего в восьми кабельтовых западнее, в небо взвились целые гирлянды осветительных и сигнальных ракет, а по поверхности воды зашарили два прожектора.

Немедленно приняв вправо, Андржиевский всей колонной угодили под еще более жесткий обстрел с одного или двух крупных кораблей, державшихся восточнее. Уходя из-под него, эсминцы были вынуждены отвернуть сначала к северу, а затем и к северо-западу.

Это позволило уклониться от града среднекалиберных снарядов. Но, едва снова двинулись к выходу в Тихий океан, начались частые наскоки миноносцев и истребителей, появлявшихся группами по два или три корабля с разных румбов, дававших пару залпов и сразу исчезавших. От них пытались уходить, часто меняя курс, но не преуспели в этом. Так продолжалось до тех пор, пока не развернулись на запад и рывком на полном ходу не обогнули наконец злополучный мыс Омо с его прожекторами. За ним сразу стало тихо.

В этих стычках получили повреждения все три истребителя, но хода ни один из них не потерял. Все так же держа плотный строй, короткой колонной, они уходили в глубь пролива. Исходя из того, что в течение последнего часа, пока шли почти не прекращавшиеся перестрелки миноносцев и крейсеров, не было отмечено ни одного выстрела из более крупных калибров, не слышали взрывов и не началась стрельба восточнее или северо-восточнее места боя, Андржиевский решил, что Небогатов отказался от прорыва, благополучно уйдя из контролируемой противником зоны.

После всех перестрелок радиосвязь осталась в исправности только на «Бодром», но отправить или получить телеграмму возможности по прежнему не было из-за помех. Все так же не получавшие никаких других приказов ракетными или световыми сигналами, истребители не стали повторять рискованных попыток вернуться, решив далее продвигаться в западном направлении. Прекратившееся преследование и техническое состояние кораблей, не имевших подводных повреждений и неисправностей в машинах, позволяло надеяться достигнуть западного устья пролива к рассвету или даже чуть ранее.

Пропустив русских за рубеж мыса Омо, японцы, видимо, совершенно потеряли их из вида. Помехи в эфире становились все слабее. Эсминцы беспрепятственно шли против течения на юго-запад до трех часов утра, когда первые рассветные лучи осветили слева по борту двойную вершину горы Ивакияма, дав надежную точку для ориентирования.

Определившись по ней, еще до того, как стало светать, Андржиевский резко отвернул вправо, направляясь в пролив между островком Косима и северным берегом западного устья пролива Цугару. Почти сразу после этого поворота все на мостике и палубе почувствовали запах угольного дыма, а вскоре и разглядели в темноте слева по курсу силуэт довольно большого однотрубного судна с развитой надстройкой в средней части корпуса, возвышенным баком и ютом и клиперским форштевнем. Оно медленно шло почти параллельным курсом.

Сразу положив лево руля, метнулись ему под корму. «Японец» на это никак не отреагировал. Сопровождавшаяся негромкими командами и механическими звуками возня на его палубе продолжалась. Обнаруженные чуть погодя немного впереди с обоих бортов две низкие тени, возможно, миноносцы, тоже продолжали рыскать на переменных курсах на прежних позициях, не проявляя интереса к тем, кто оказался у них за кормой. Радио молчало. Было похоже, что в этот раз удалось остаться незамеченными.

Но неприятности явно не кончились. Сигнальщики «Бодрого» сообщили, что видят плавающую мину. Ее обошли стороной, хотя в это верилось с трудом, учитывая, что глубины исключали установку стационарного заграждения, а плавающее течением сносило бы в пролив, где оперировали крупные японские корабли. Но непонятное поведение, странный состав и, главное, непонятные звуки с палубы встреченного судна вызывали подозрения. На всякий случай еще дважды резко меняли курс, в конце концов, двинувшись к северному берегу западного устья Цугару. Начинало светать.

С восходом солнца курс не меняли, держась сначала в тени берега, а затем пытаясь скрываться в утренней дымке от наблюдателей с Косимы и Хоккайдо. На этом маршруте дозоров не оказалось, и удалось благополучно проскочить считавшиеся наиболее охраняемыми воды у выхода из пролива, начав удаляться от него на северо-запад.

Поскольку угля оставалось катастрофически мало, скорость пришлось снизить до экономических десяти узлов, выведя из действия все «лишние» котлы. И это в виду неприятельского берега! Однако выхода не было. Даже в режиме максимальной экономии, с оставшимися запасами топлива достигнуть не то что Владивостока или корсаковского поста, а даже залива Ольги или Владимира после всех маневров на полных ходах за прошедшую ночь было проблематично.

К тому же повреждения дымовых труб и некоторого котельного оборудования вызывали некоторый незапланированный перерасход. Оставалось надеяться на единственную, уцелевшую в отряде радиостанцию, по которой можно будет вызвать помощь из недавно организованного опорного пункта в заливе Ольги, когда машины уже совсем встанут. Там должен был дежурить угольный пароход, как раз на такой вот случай.