Виталий Виниус - Римские вакации

Раис сначала огрызался гневно, а потом принялся настаивать на том, чтобы всё-таки завернуть в какую-нибудь деревню и бросить в ней основательный клич на предмет закупки продовольствия, которое за хорошую цену обязательно найдётся. Но Лёлик стал кричать, что слышит шум погони, и потому нельзя терять не минуты, поскольку как ни крути, а мы всё-таки дезертиры.

Мы прислушались и коллективно решили, что никаких подозрительных звуков позади нас не слышно. Потом постановили, что никакие мы не дезертиры, а в своём праве, поскольку наш контракт истёк в связи с его успешным выполнением. Затем мы усомнились в том, что Антонию, если он врубится в наше отсутствие и в его причину, придёт в голову устраивать за нами погоню. Но с тем согласились с необходимостью как можно дальше оторваться от римского войска, ряды которого мы столь стремительно покинули.

Ехали мы довольно долго, то подгоняя лошадей, то переводя в шаг. Затем, свернув в сторону от дороги, устроили привал на берегу небольшого озерка. Вокруг густо росли пальмы и вётлы, свежо зеленела густая высокая трава.

Мы спешились, поводили коней в поводу, пока те не перестали усиленно двигать боками, затем, сняв уздечки, пустили пастись. Лошади первым делом напились, а затем стали дружно хрумкать травой.

Боба с Лёликом отошли в сторону, где вода была почище, и наполнили бурдюки, добытые ещё в самом начале нашего путешествия. После этого мы попили сами, но хрумкать было нечем. В виде утешения мы сначала выкупались, потом развалились в тени, высыпали из своих котомок на траву богатства фараонов и начали их разглядывать, поскольку ранее обстоятельства нам этого сделать не позволяли.

Я поворошил свою кучу. Было в ней несколько тяжёлых ожерелий бледного золота из прямоугольных неровных пластин с узорами, выложенными бирюзой, щедрое число всевозможных золотых браслетов с лазуритовыми вставками, увесистая золотая фигурка богини с львиной головой, кривоватые серьги с жемчужными висюльками, золотая узорчатая пектораль, изрядное количество самоцветов: пять крупных изумрудов насыщенного цвета — того самого, что, собственно, так и называется: изумрудный, несколько сапфиров, в синей глубине которых при нужном ракурсе загорались яркие шестилучовые звёзды, гранёные цилиндрики рубинов, целая горсть багровых гранатов и фиолетовых аметистов.

Вспомнилось смутно, что аметист издавна считается талисманом, не позволяющим его держателю пьянеть, о чём я уведомил Серёгу с предложением пару-тройку полезных камешков презентовать, на что тот молча показал мне золотую чашу, сплошь усыпанную гарантами трезвости, повертел её не без гадливости, после чего осторожно подкинул в кучу к Бобе.

Я утомлённо откинулся на траву и почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось мне в бедро. Я сунул руку в карман и вытащил заныканный в фараоновом склепе опал. Камень был прохладным, гладким и приятным на ощупь как полированный мрамор. Я поймал им солнечный луч, пробивавшийся меж листьев, и так сяк повертел: камень казался то серым и невзрачным, как поточное изделие из пластмассы, а то вдруг наливался млечным туманом и вспыхивал изнутри многочисленными пронзительными разноцветными брызгами. Полюбовавшись, я добавил драгоценность к общей куче и прилёг дальше отдыхать. Коллеги пока ещё швырялись в эквивалентах богатства, изредка обмениваясь репликами на тему: у кого что лучше, но делали это уже вяло и неохотно, тем самым демонстрируя в действии принцип: если чего-то вдоволь, то это быстро надоедает.

Боба нашёл в своей коллекции золотую диадему в виде толстого усыпанного самоцветами обруча с головой кобры спереди и напялил её прямо поверх дачной кепки. Потом взял в руки золотой фигурный жезл, приосанился наподобие карточного короля с видом: "Вот я каков!" и стал глядеть на нас, ожидая одобрения. Но голод восторгам не благоприятствовал.

Раис, вертя в руках наподобие чёток бусы из чередовавшихся золотых и лазуритовых шариков, задумчиво произнёс:

— Сокровищ как в пещере… разбойников Алладиновых, а жрать всё равно нечего!

— Свобода приходит нагая, то есть, ни жратвы, ни валенок! — подло захихикал Лёлик.

Раис и не посмотрел в сторону охальника, продолжая крутить бусы.

А Лёлик вдруг заулыбался, вскочил живо и воскликнул, поведя рукою широко и привольно как певица Бабкина:

— Места отхожие, места заповедные!

— Не отхожие, а нехоженые, деревня! — с готовностью поправил его Раис.

— Для кого нехоженые, а для кого отхожие! — возразил Лёлик и побежал к ближайшим кустам, на ходу рассупонивая штаны.

— Подозрительно! Кушать нечего, а туда же… дерматин откидывать… — заворчал Раис, приподнимаясь на локте и вглядываясь в кусты.

Оттуда вдруг раздались громкие проклятия.

— Эй, чего там?! — крикнул Боба.

— Да вот, понимаешь! — раздался бодрый комментарий Лёлика. — Прямо задним проходимцем да на колючку!…

— Осторожнее надо! — отечески пожурил Боба, а потом заботливо спросил: — А что пипифакс не взял?

— На природе не применяю! — отозвался Лёлик.

Раис завозился и сумрачно сказал:

— Да ну, никакого толка от бумаги этой…

— Почему? — заинтриговано спросил Джон.

— Да тонкая, зараза! — пояснил Раис. — Как соберусь употреблять, так рвётся… Пальцы мараются…

— Так ты её складывай в несколько слоёв, — посоветовал Боба.

— Ну да! — хитро усмехнулся Раис. — Неэкономично выходит!

— Ну ладно, — я начал сгребать драгоценности обратно в рюкзак. — Отдохнули и будя. Давайте собираться…

Коллеги не возражали. Собрав манатки, начали ловить коней и с некоторыми трудностями их взнуздывать. Вылез из кустов Лёлик и торжественно провозгласил:

— Была красота неописуемая, а сейчас стала описаная! — после чего подробно рассказал о том, что в его огороде лопухи мягкие и широкие, а тутошними пальмовыми листьями только геморрой и будоражить.

Собравшись, мы отправились дальше.

Стали, наконец, на пути попадаться местные крестьяне; в основном шли они пешком — кто с мотыгой, кто с корзиной, немногие ехали на двухколёсных неуклюжих повозках, влекомых низкорослыми быками.

Раис принялся деятельно приставать ко всем встречным, требуя еды и суля взамен увесистую золотую бляху, которую он крутил так и сяк, пуская зайчики. Боба также принимал посильное участие в переговорах, ухмыляясь, кивая головой в венце и грозя пейзанам жезлом, отчего те шарахались, становились на колени и лопотали что-то жалобно, а некоторые даже начинали обильно сыпать себе на голову песок.

Повезло только с одним гражданином, тащившем на некоем подобии коромысла две корзины, прикрытые холстинами. Раис пустил коня в галоп, ловко свесился и сорвал-таки одну корзину, из-за чего абориген споткнулся, потерял равновесие и полетел в придорожную канаву. Раис тормознул коня, приспособил корзину перед собой на конской холке, откинул холстину и радостно заулюлюкал. Крестьянин, выбравшись из канавы, ошалело замотал головой, воздел руки растерянно, но Раис бросил небрежно ему под ноги бляху, сверкнувшую празднично, и тот свалился на пузо, прикрывая собой богатство и оглядываясь по сторонам.