Виталий Виниус - Римские вакации

— … Два года осаждали, но потом взяли, — продолжал рассказывать Тит с некоторым гонором. — А за то, что такие дерзкие эти сиракузяне оказались, город предали огню, мечу и трофейным сборам…

— И Архимеда порешили… — с видимым сожалением добавил Лёлик.

— … А барельефы эти прадед хозяина себе взял. А раньше они в храме Афины находились, — важно закончил рассказ Тит.

— Стало быть, перемещённые ценности, — подытожил Джон.

— А ты это всё откуда знаешь? — спросил ревниво Лёлик у вилика.

— Так я с малолетства у Луция Домиция жил. А в доме часто про это рассказывали, — пояснил тот с гордым видом.

— А что, греки не требуют назад вернуть? — поинтересовался Боба.

— Да кто ж их слушать будет? — изумился вилик и неуверенно хихикнул, словно не понимал: уж не шутит ли новый господин.

Раис углядел в дальнем углу плохо приметную в полумраке дверь и спросил:

— А там что?

— Кухня да кладовые для запасов всяких, — пояснил вилик.

— И много запасов? — оживился Раис.

— Да совсем нет, — с грустью ответил Тит.

— Ну ничего! — оптимистично заверил Раис. — Набьём кладовки как закрома Родины!

— Ладно, пошли дальше, — предложил Джон.

Мы гурьбой как любознательные экскурсанты перешли в летний триклиний.

Это помещение было светлым, просторным и радовало глаз праздничным интерьером. Слева чуть ли не во всю стену имелся широкий проём, выходивший в крытую террасу под рыжей черепицей с крашеными в красный цвет дорическими колоннами, которая со всех сторон окружала внутренний обильно озеленённый дворик.

Остальные стены несли на себе художественную нагрузку в виде изящных росписей: орнаменты из виноградных листьев, цветов, ваз и виньеток обрамляли жанровые сценки, на которых полуодетые нимфы с круглыми лицами плясали и играли на дудках, а так же купались голышом под взглядами таившихся за условно выраженными кустами похотливых мужиков с козлиными ногами.

На невысоком постаменте стояла мраморная нагая барышня в натуральную по местным низкорослым масштабам величину. Барышня как-то очень знакомо прикрывала точёными руками приятные округлости своей грациозной фигуры, которая в целом являла идеальные пропорции; вот только головка с обворожительными чертами, повёрнутая от зрителей вбок, была слишком маленькой — что, впрочем, нисколько не умаляло очаровательной прелести статуи.

По углам триклиния высились бронзовые треножники с широкими чашами и массивные замысловато узорчатые канделябры, на которых во множестве укреплены были масляные светильники.

Посередине зала на мозаичном разноцветном полу стоял низкий стол с большой круглой столешницей из полированного дерева с красивой фактурой. Столешницу поддерживал фигурный столбик из слоновой кости, опиравшийся на квадратное основание из чёрного дерева. Вокруг стола с трёх сторон знакомым уже для нас порядком располагались три широких трёхместных ложа с изогнутыми изголовьями, обтянутые жёлтой кожей и обильно украшенные золочёными накладками.

— Надо бы нормальные столы со стульями приобрести, — порекомендовал Боба.

— А вот и нечего! — активно возразил Раис. — Желаю кейфовать и валяться во время еды!

— Всё равно надо будет расшириться насчёт посадочных мест, — сказал Джон, отчего-то мечтательно прищурившись. — Перетащить лежанки из зимней столовой сюда.

— Зачем? — удивился Серёга. — Нас шесть, а местов три по три… целых девять.

— А девчонок куда размещать будем? — вкрадчиво поинтересовался Джон и заулыбался радостно. — Если каждому по одной, то уже двенадцать, понимаешь, персон!

— Точно! — озарённо воскликнул Серёга. — А я и не подумал!… Девульки нужны!

— Надо, надо рабынек приобрести! — согласился Раис, оглядывая триклиний с видом довольного хозяина, потом посмотрел себе под ноги и вдруг негодующе ахнул: — А это ещё что за бардак?!

Мы пригляделись и увидели различные пищевые огрызки, планомерно разбросанные по полу. Были тут и куриные кости, и рыбьи скелеты, и фруктовые косточки.

— Без хозяев совсем нюх потерял! — возмущённо завопил Раис, подходя к Титу вплотную и норовя наступить тому ботами на ноги. — Чего, спрашиваю, молчишь?

Вилик смешливо хехекнул и потупился.

— Чегой-то я не понял… — озадаченно протянул Серёга, присматриваясь к огрызкам, потом попробовал один подвинуть носком сапога, но не сумел.

— Так это ж картинки! — воскликнул Боба и засмеялся.

Засмеялся, странно повизгивая, и вилик.

— Чего ржёшь-то? — сделал ему замечание Раис. — Обманул и ржёт, понимаешь!

— Эй, Тит, к чему фигня эта? — спросил Серёга.

Тот пожал плечами:

— Принято так.

Лёлик полистал энциклопедию, важно поднял палец и вдохновенно зачитал:

— Римляне во время трапезы специально бросали куски под стол, поскольку считалось, что упавшая пища принадлежит духам умерших. Отсюда и пошёл обычай не есть то, что упало на пол…

— А я думал, из-за гигиены… — вставил собственное мнение Боба.

— Поначалу полы в триклинии мести не разрешалось. Но затем в качестве замены придумали выкладывать мозаики, изображавшие объедки, чтобы настоящий мусор убирать.

— Хитрецы какие… — заметил Раис, а потом спросил вилика: — Эй, Тит, а сейчас пожевать что-нибудь есть?

Вилик помялся и неуверенно ответил:

— Да нет…

— А не врёшь? — насупился Раис.

— Ладно! Потерпим ещё, — осадил его Джон и вышел на террасу внутреннего дворика.

Мы присоединились к нему.

— Это, значит, и есть перистиль? — риторически спросил Джон.

— Ну да, — подтвердил Тит.

Прямо перед нами на выложенной каменными плитками площадке находился небольшой квадратный бассейн, наполненный водой, в которой лениво плавали мелкие рыбки с красными плавниками. Посередине бассейна торчал фонтан в виде широкой чаши зеленоватого мрамора, в центре коей сидел бронзовый упитанный амурчик, державший над головой вырезанную из розового камня раковину. И этот фонтан также бездействовал.

Далее самую середину открытого места занимал круглый пышный цветник с розами, лилиями, нарциссами, маками и прочими цветами, названий которых мы и не знали. Цветник опоясывала узкая дорожка из терракотовых плиток. По краям на цилиндрических постаментах стояли бронзовые фигурки и мраморные вазы с изогнутыми ручками. Из ваз также густо вылезали цветы.

Справа на террасу выходило семь дверей.

— Тут, что ли комнаты? — спросил Лёлик.

— Да, — подтвердил Тит.

Лёлик внезапно сорвался с места как угорелый и устроил беготню с распахиванием дверей и заглядыванием в оные. Мы, раскусив его затею, кинулись наперегонки ловить момент и оккупировать кому что удалось.

Мне подвернулась комната, главным украшением которой было окно из мутноватых синих, зелёных и жёлтых стекляшек, вставленных в бронзовую раму. Цветные зайчики пятнали мохнатый бежевый с рыжими и белыми узорами ковёр. В углу стояло спальное ложе, покрытое пёстрым шерстяным покрывалом. В изголовье совсем деревенской горкой сложены были продолговатые подушки. Вместительная ширина ложа не располагала к почиванию в одиночестве. Я поднял покрывало и под ним увидел толстый тюфяк без простыни.