Виталий Виниус - Римские вакации

— Чего чесноком воняет? — отрывисто спросил её Лёлик, поправляя очки и внимательно вглядываясь в черты рабыни, будто пытаясь найти там нечто пригожее.

— Ну… кашу кушали с чесночной заправкой, — после некоторого раздумья ответила рабыня.

— Понятно, — поморщился Лёлик, но девице в своей благосклонности не отказал.

Итак, Раис, Боба, Серёга и присоединившийся к ним Лёлик, не привередничая, зазнобами отоварились. Мы с Джоном решили пока что остаться холостяками — в полном соответствии со своими убеждениями завзятых ценителей прекрасного. Впрочем, Джон, глядя не без зависти на составившиеся пары, бросил задумчивый взгляд в сторону стола, где стояла недопитая хозяином амфора, но потом пробормотал как в плохом анекдоте:

— Не-е, столько не выпью…

Раис громко откашлялся и, потерев ладошками, довольно произнёс:

— Ну так, приступим, что ли?…

— А где? — смущённо уточнил Боба.

— Может светёлки какие найдём изолированные? — предложил нервно Лёлик.

— Эй, есть тут светёлки? — лениво осведомился Раис, ущипнув при этом сразу двух девиц, оставив свою на потом.

Рабыни ойкнули и недоумённо пожали плечами.

Раис задумчиво поглядел на мирно плескавший фонтанчик и озарённо предложил:

— А, может, на лоно природы? Чтоб, так сказать, и водные процедуры? Слышь, бабёнки, тут речки-озера имеются?

Рабыни с готовностью закивали головами и наперебой проинформировали о наличии пруда поблизости.

Возражать против посещёния оного никто не стал, ибо ночь не принесла желанной прохлады — зной дня сменился на липкое дурманившее тепло.

— Ну так ведите, — милостиво разрешил Раис.

— А этих куда? — спросил Боба, глядя на шеренгу невостребованных замарашек.

— С нами пойдут. Мало ли чего… — туманно сказал Раис.

— Однако, и мы прогуляемся, — молвил мне приглашающе Джон.

Предложив рабыням показывать дорогу, мы покинули виллу.

Уже вовсю царила южная ночь; небо, обсыпанное яркими звёздами, было скорее не чёрным, а очень густой синевы. На востоке край неба смутно розовел, намекая на предстоявший рассвет. Было не то чтобы светло, но не настолько темно, чтобы не ориентироваться в окружающем.

Давешней тропою мы прошли через виноградники и свернули на поросший густой травой луг. За ним начинался яблоневый сад. На деревьях в тёмной листве смутно светлели круглые плоды. Я на ходу сорвал яблоко и вгрызся в сочную кисловато-сладкую мякоть. Коллеги также не замедлили воспользоваться дармовщинкой. Особенно усердствовал Раис, чавкавший как голодный поросёнок.

Серёга, решив, видно, что следует оказать на дамский пол впечатление, начал взахлёб травить похабные анекдоты, над которыми сам же и хохотал заливисто. Его никто не поддерживал, так как в двадцать первом веке нашей эры эти перлы уже успели набить оскомину, а для первого века не нашей эры они были слишком мудрёными.

Деревья расступились; мы вышли на пологий берег небольшого пруда. Вода в нём была настолько спокойна, что напоминала брошенное на землю зеркало. Умиротворявшим покоем веяло от представшей картины, и хотя где-то невдалеке заливисто голосило лягушачье племя, а кругом трещали цикады, всё равно казалось, будто окружала нас незыблемая тишина — торжественная и значительная, как в пустом храме.

Да только какая уж тут незыблемость может быть в присутствии носителей плюрализма и поборников демократии?

— И как тут у вас купаются? — во весь голос поинтересовался Раис у рабынь, сноровисто скидывая майку с ботами и стаскивая галифе. — Купальников, кажись, ещё не придумали, — Раис звучно щёлкнул резинкою чёрных сатиновых трусов, заглянув при этом в них не без удовольствия, затем вдруг крякнул молодецки и, крикнув: — Эх, все свои! — сорвал и трусы, шмякнул ими о песок и, сверкая сметанными ягодицами, влетел с воплем в пруд, словно тяжёлый танк, форсирующий водную преграду.

Благой пример был усвоен живо: быстренько соорудив звуковое оформление в виде рёва, свиста и улюлюканья, Серёга, Боба и Лёлик резво разнагишались и бесноватым табуном попрыгали в воду, организовав при этом немалую волну.

Мы с Джоном, блюдя подобающую строгость, степенно разделись до исподнего и также занялись водными процедурами, держась подальше от оголтелой компании.

Рабыни же продолжали стоять на берегу, будто они были здесь совсем и ни при чем.

— А вы чего это? — укоризненно заорал Раис. — А ну, сей момент раздеться голыми! И к нам, к нам!…

— Ура! — жизнерадостно поприветствовал инициативу коллеги Серёга и, подумав, ловко соорудил актуальный лозунг: — Девчата, даёшь этот… как его… мудизм!

Рабыни, правильно восприняв призывы, неторопливо освободились от своих балахонов, под которыми не оказалась ровным счётом никакого нижнего белья, и, белея формами, вошли в воду. Нагота их нисколько не сковывала, и ладошки наподобие фиговых листочков применять они не стремились.

Коллеги, умерив буйство, подгребли к ним, похохатывая глупо, и повели себя совсем как подростки, то есть принялись брызгаться, поначалу осторожно, а затем все смелее и решительнее, с подобающими кличами.

Джон нерешительно похмыкал, затем пробормотав о том, что ночью все кошки серы, а девушки приятны, осторожно начал подгребать к компании.

Я не видел удовольствия принимать участие в происходивших забавах; стоя по грудь в воде и наслаждаясь прохладой, скептически наблюдал за развитием буйства коллег, действовавших по сценарию, привычному им самим, но, похоже, совершенно загадочному для ошалевших рабынь.

Брызганье плавно перешло в непосредственные телесные контакты — первым вступил в дело Раис, ринувшийся наподобие влюблённого бегемота в гущу жавшихся друг к дружке девиц и принявшийся лапать их как попало. Лёлик с Бобой наперегонки последовали примеру сластолюбца, да только в пылу страсти Боба перепутал ориентиры, отчего Лёлик возмущенно заорал, обвиняя того в неодобряемой склонности. Серёга, узрев, что верхний эшелон основательно заполнен, счастливо догадался начать под дам подныривать, отчего то одна, то другая стала вскрикивать и шарахаться в сторону.

Джон, наконец, подобравшись к общей куче, схватил крайнюю рабыню за руку, и, как бы ненароком, поволок её к берегу.

Полная тишина установилась за спиною.

— Эй! — неуверенно воскликнул Боба. — А ты которую взял?

— А-а! Всё равно ничего не видно! — залихватски гаркнул Раис. — А ну, где титьки большие!?

Он лихорадочно пошарил в рабынях, схватил нужную и поспешил на берег, поднимая могучую волну.

Оставшиеся коллеги тут же бросились с похвальной деловитостью разбирать девиц; слышны были лишь деловитое сопение и шум рассекаемой воды.

Не успел я оглянуться, как остался лишь в компании невостребованных рабынь, продолжавших стоять по грудь в воде и о чём-то переговаривавшихся еле слышно. Я почувствовал себя совсем одиноким и было подумал о примере коллег, и даже придвинулся к девицам, но тут одна из них с полной непосредственностью шумно высморкалась в пальцы, а затем начала эти пальцы полоскать в воде.