Виталий Виниус - Римские вакации

— Эй, варвары, понимаете, что ли, по-латински?

— Ну, понимаем, — важно ответил Серёга.

Тогда оголец жалобно сморщил нос и цыганским речитативом заканючил:

— Подайте бедному голодному сиротке на пропитание! Подайте, я вам говорю! — при этом он звонко хлопал себя по круглому как глобус животу, видневшемуся в изрядной прорехе.

Естественно, мы не могли остаться безучастными к голодавшему детству и оттого немедля соорудили из имевшегося провианта увесистый бутерброд.

Но малец неожиданно скорчил презрительную рожу, брезгливо отодвинул протянутый паёк и, независимо заложив руки за спину, высокомерно отвернулся.

— Ишь ты!… — изумлённо протянул Раис и от удивления перестал есть.

— И чего ж тебе надо? — спросил огольца Джон.

Тот насупился и напористо пробурчал:

— Чего, чего… Денежку давай!

— Ого! — развеселился Серёга. — Молодец! Узнаю себя в детстве, — затем пошарил в кармане и выудил пару монет. — На, пацан!

Малец принял в ладошки щедрый дар и шустрым козлёнком принялся скакать вокруг Серёги и даже вроде бы обнял его словно младший братик. Серёга от столь нежной благодарности растроганно заухмылялся; похлопал осторожно мальца по худеньким плечикам, а тот вдруг отскочил прытко с довольной физиономией и, блестя воровато глазёнками, шмыгнул в толпу.

— Подозрительный какой-то, — с сомнением покачал головой Раис, нехотя дожёвывая очередной кусок. — Я когда ребёнком был, никогда от угощения не отказывался.

— Ага… — с рассеянной улыбкой невпопад пробормотал Серёга, углубившийся в себя, где происходило неприкрытое смакование совершённого доброго поступка, не имевшего доселе аналогов в Серёгиной биографии.

— А я говорю: подозрительный!… Не жрёт ничего! — с навязчивой настойчивостью закричал Раис.

— Ну? — продолжая отрешённо улыбаться, сказал Серёга; но вдруг улыбка стала медленно сползать с его лица, он побледнел, похлопал себя по накладному карману и растерянно произнёс: — Мужики, а он у меня гранату свистнул!…

— Ну я же говорил! — всплеснул руками Раис в благородном негодовании.

— Однако… — пробормотал Джон и завертел головой, вглядываясь в толпу.

— Какую стянул? — осведомился Лёлик.

— РПГешку, — ответил нервно Серёга.

— Да вон он!… — Боба ткнул пальцем, первым обнаружив с высоты своего роста юного воришку.

В метрах двадцати от нас позади торгового ряда монументально располагался массивный котёл на трёх ногах, под которым горел костёр. Малец, примостившись рядом на корточках, как раз вкатывал в огонь нечто подозрительно яйцеобразное.

Мы остолбенели.

К мальцу сзади подкрался толстый мужик в замызганной тунике, схватил его за ухо и, разразившись руганью, наподдал сорванцу могучего пинка, отчего тот, пролетев пару метров, шлёпнулся плашмя, с рёвом вскочил и стремительно удрал.

Мужик беззаботно повернулся к огню задом и начал копаться в куче поленьев. Мы же, как лягушки на змею, продолжали оцепенело смотреть на костёр, чреватый взрывом.

— Ложись… — кто-то из коллег просипел сдавленно, и мы, будто выведенные из ступора, мешками повалились на землю.

И тут же тускло блеснула вспышка взрыва, и громко бухнуло; котёл с медным гулом взлетел в небо и страшно грохнулся оземь.

Народ, присутствовавший поблизости, заголосил, но, на удивление, не слишком и панически. На месте костра дымилась воронка; вокруг неё, вопя нещадно, носился кругами мужик, держась руками за окровавленные ягодицы. Более пострадавших не наблюдалось. Похоже было на то, что основной удар пришёлся на котёл.

Мы вскочили, очумело отряхиваясь.

— Шухер, смываемся!… — Серёга втянул голову и засеменил, убыстряя шаги, куда подальше.

Мы без задержек последовали за ним. Раис дёрнулся было хватать оставшийся недоеденным харч, но лишь махнул с отчаяньем рукой и бросился догонять коллектив.

В которой герои знакомятся с клиентом Валерой, который за обещание не обидеть соглашается потрудиться в качестве чичероне.

Направление мы держали к видневшимся невдалеке домам, у которых рыночная площадь заканчивалась. Мы шмыгнули в тесный переулок, быстро прошли его и выскочили на улицу, на удивление безлюдную.

Мы перевели дух и пошли медленно и чинно. Улица, попетляв замысловато, вывела нас на пустырь, на котором неопрятно громоздились развалины большой инсулы. Мы остановились поглазеть.

— Ничего себе! — удивился Серёга. — Никак бомбёжка была.

— Бомбы ещё не придумали, — сказал Лёлик. — Да и бомбардировщиков нету.

— А чего ж тогда дом-то так рухнул? — не унимался Серёга.

— Да кто его знает… — лениво процедил Раис, усердно ковыряясь в зубах.

Непонятно откуда взявшись, возле нас нарисовался римлянин праздного вида. Был он худощав, моложав, черняв, кудряв, чисто выбрит и выглядел заправским плутом. На нём была вполне приличная туника почти что белого цвета; в руках он держал какой-то сверток.

Римлянин стал внимательно разглядывать развалины, критически хмыкать, бормотать себе что-то под нос. Потом принялся покачиваться с пяток на носки и коситься на нас хитрым глазом, то поджимая губы, то вытягивая их в трубочку.

— Чего это он всё зырит и зырит? — недовольно спросил Серёга на родном языке.

— Шпион, может?… — нервно предположил Лёлик также не на латинском.

— Мутный какой-то, — согласился Раис и, скорчив гневную гримасу, предложил: — Может топориком тюкнуть да сховать в развалинах?

При этом он почему-то за свой топорик хвататься не стал и даже отошёл от римлянина подальше.

— Душегубцами стать всегда не поздно, — пробормотал Джон и, солидно откашлявшись, спросил римлянина уже по-латински: — Слышь, друг, а с чего это дом такой разрушенный?

— Ух ты! — удивлённо воскликнул римлянин, словно узрел заговорившую зверушку, потом захихикал, словно после зверушки увидел клоунов, и спросил: — А вы чего, варвары, что ли?

— Нет! — мрачно заявил Серёга. — Римлянцы мы самые натуральные.

— А одеты так, — поддержал его Лёлик, — потому что в командировке были… В дальних странах… Только приехали…

Римлянин недоверчиво ухмыльнулся, покачал головой и продолжил любопытствовать:

— А из каких краев будете?

Раис нахмурился и недовольно пояснил:

— Из Скифляндии. Скифлянцы мы.

— А-а, скифы, — проявил осведомлённость абориген. — Говорят, там у вас чудища со львиными туловищами и орлиными головами обитают. Грифонами зовутся. Несметные сокровища сторожат.

— Орлы у нас водятся двуглавые, — сообщил Лёлик, явно имея в виду изобретение византийской геральдики, прижившееся на родимой почве.

Римлянин понимающе угукнул и поинтересовался:

— А где вы так хорошо на латыни разговаривать выучились?