Виталий Виниус - Римские вакации

— А наше слово "цирк", — важно заявил в заключение Лёлик, — как вы, знатоки латыни, сами нынче понимаете, произошло от ихнего слова "circus", что значит "эллипс". А слово "арена" от "arena", то бишь "песок".

Арена, действительно, в изобилии покрытая жёлтым песком, имела сильно вытянутую форму; в длину она была никак не меньше половины километра. Посередине арены, много не доходя до краев, имелась каменная стенка не выше пояса, облицованная палевым травертином. Вся она была уставлена разнообразными колоннами, статуями, миниатюрными домиками навроде храмов. Особо выделялись два обелиска из розового гранита, на гранях которых ровными рядами вырезаны были иероглифы.

— Никак в Египте спёрли, римляне-то… — предположил Джон.

Ряды в своём начале возвышались над ареною не очень высоко — меньше, чем на два метра; перед рядами установлена была крепкая железная решётка с острыми наконечниками.

Справа арену ограничивало сооружение, которое мы уже видели снаружи. С внутренней стороны над воротами, которые всё так же были заперты, устроен был широкий балкон с черепичным навесом, опиравшимся на тонкие колонны.

Рядом с воротами имелись двенадцать отгородок с дверцами в сторону арены. Лёлик пояснил, что это стартовые места для колесниц; после сигнала дверцы открываются и колесницы выезжают все разом.

С другой стороны арену охватывали полукругом зрительские места. Посерёдке там были ещё одни ворота, также закрытые.

На противоположной стороне выпирало из рядов по центру строение парадного вида с обширным балконом, прикрытым от солнца роскошным мраморным многоколонным портиком. Там сидели сплошь мужики в сенаторских тогах и дамы в нарядах, пёстрых как крылья тропических бабочек.

— А это чего за домишко? — поинтересовался Раис. — Вот бы нам на тот балкончик.

— Это, наверное, ложа для особо знатных. Вип-трибуна, понимаешь… — предположил Джон. — Так что нас туда явно не пустят.

— Да-а! — протянул Раис. — Надо бы нам тоже знатными становиться…

Ряды напротив вип-ложи прерывались ещё одним строением — уже без архитектурных излишеств — кубообразным и приземистым. В его высоком цоколе, выходившем прямо на арену, устроен был целый ряд разнокалиберных ворот и дверей. Под плоской крышей, на которой имелось немало залезших туда ушлых зрителей, зияли узкие окна. Из них, несмотря на многоголосый ни на миг не прекращавшийся гул, доносился разнообразный звериный рёв.

— А это что за хлев? — озаботился Раис.

— Хозпостройка, — сказал Лёлик. — Надо же где-то зверей держать да всяких гладиаторов.

Дальнейшему изучению Большого Цирка помешало появление бойкого разносчика. Раис бодрыми криками и упругим подпрыгиванием принудил того бегом кинуться к нам, после чего в нашем распоряжении оказалась гора свежих лепёшек с завёрнутыми в них тонкими как дождевые червяки прокопчёнными до крепкой твёрдости колбасками, политыми каким-то острым соусом.

— Ну римляне, ну пройдохи! — восхитился Боба. — Они, оказывается, и хот-доги первые придумали.

Раис разделил яства по-честному, то есть, дал нам по паре лепёшек, а себе взял что осталось в количестве шести штук.

Мы принялись подкрепляться.

Раис, как всегда явив здоровый аппетит, опередил всех нас в процессе приёма пищи, после чего, почмокав задумчиво, покритиковал:

— Однако, кормят гольным перцем, а квасу не носят!… — откупорил бурдюк и попил изрядно и со вкусом.

Впереди сидевший коренастый римлянин, походивший на прапорщика в отставке, обернулся на заманчивое бульканье и то ли потребовал, то ли попросил:

— Эй, варвар, дай попить!

Раис с достоинством посмотрел на беспардонного нахала как кочет на козявку, подумал и назначил цену:

— Глоток — сестерций.

Римлянин рассерженно хмыкнул и заявил:

— Откуда вы такие выжиги взялись? Хуже иудеев!…

Раис открыл было рот, желая поставить на место латинского антисемита, но тут Лёлик сунулся ненавязчиво забирать у него бурдюк. Раис бурдюк отдёрнул и легко переключился в адрес Лёлика, устроив базарный хай с пожеланиями не хапать чужого, а попить из своего сосуда, который, между прочим, совершенно пуст из-за лености и глупости его владельца. Лёлик насупился, попытался требовательно гундеть, но крыть было нечем.

Мы по очереди начали прикладываться к вместилищу живительной влаги, наперебой хваля Раиса за предусмотрительность. Лёлик алчно поглядывал на переходивший из рук в руки бурдюк и всё пытался как бы невзначай включиться в процесс, но Раис следил зорко и тут же сии попытки пресекал негодующим криком.

А день складывался не менее жарким, чем вчерашний. Солнце поднималось всё выше и выше; блеклое небо разнагишалось совершенно, не соизволив прикрыться хотя бы мизерным облачным лоскутиком, отчего Цирк всё более начинал напоминать раскалённую сковородку.

Добрый Боба, попив, подмигнул Лёлику украдкой, потом нарочито всмотрелся в сторону и воскликнул:

— Гляньте, а вон пирожки продают!

Раис вскочил, начал внимательно озираться, приложив ладошку в виде козырька. Боба быстро сунул бурдюк Лёлику; тот стал жадно пить, захлёбываясь и фыркая как тюлень. Раис на звуки с подозрением оглянулся, но Лёлик уже успел вернуть бурдюк Бобе и сидел с видом измученного жаждой горемыки.

Раис бурдюк забрал, завязал его крепко, поглядел на Лёлика со злорадством и торжествующе посулил:

— А вот тебе фигулю на рогуле!…

Лёлик презрительно хмыкнул и отвернулся, пробормотав что-то про то, что один бурдюк другой бурдюк бережёт.

— Хорошо, что слонов сегодня не будет!… — послышалось сзади.

Там сидели два упитанных пожилых римлянина в тогах и громко беседовали.

— Тебя ведь в Риме не было, — говорил один другому, — когда Помпей на играх слонов выпустил… Его тогда второй раз консулом избрали, он и решил народ позабавить.

— Я тогда на Сицилии был по делам, — сказал другой.

— Слонов на арену выпустили, — продолжил первый. — Двадцать штук. С ними африканцы начали биться. Копьями их кололи, огнём жгли. А слоны сбесились, бросились в разные стороны, ограду поломали да в первые ряды полезли. Много народу подавили… Я еле убежал.

— Цезарь-то, говорят, хочет ров выкопать вокруг арены, — сказал другой.

— Так колесницы начнут туда падать, — предположил первый.

Боба повернулся к собеседникам и вежливо спросил:

— А не подскажете, чего представление не начинается?

Римляне посмотрели на него, а заодно и на всю нашу компанию внимательно. Потом один лаконично ответил:

— Помпу ждём.

— Пожар, что ли? — удивился Раис и тревожно стал глядеть по сторонам.

— Чего ждём? — переспросил уточняюще Боба.

— Помпу. Процессию торжественную… называется она так… — ответили по очереди римляне.