Виталий Виниус - Римские вакации

— Ну что, папаша, идём или стоим? — как ни в чём не бывало спросил старикана Раис.

— Ну да!… — опомнился тот и стукнул в ворота. Те тут же распахнулись.

— Прошу, прошу!… — приглашающе запричитал Рабирий.

Вслед за ним мы вошли во двор, где подверглись бурным приветствиям со стороны группы товарищей рабского вида.

В которой герои сначала пируют и развлекаются, а затем геройски отражают вражеский налет.

Через широкую дверь с мраморным резным косяком, у которой по бокам стояли два гранитных сфинкса с отбитыми бородами, мы вошли в большой зал, сделанный по римскому образцу: с мозаичным полом, с колоннами, со статуями на фигурных постаментах, со световым проёмом в потолке и прямоугольным неглубоким бассейном под ним. Рабирий повёл нас дальше — через внутренний дворик с фонтаном и мраморными вазонами, в которых пышно цвели розы.

За двориком оказался ещё один парадного вида большой зал, заканчивавшийся открытой террасой с мраморной балюстрадою. Терраса выходила в пышный сад. Зал был густо уставлен столами с ложами по римскому образцу.

— Куда это так мебели много? — удивился Раис. — Нам столько не надо.

В зале было много народа, и, в основном, смуглые прислужники, бегавшие туда-сюда с неясными целями.

Навстречу нам из толпы вырулили две богато одетые дамы аристократического вида. Они улыбались и махали ручками.

— Ах, Антоний! — воскликнули обе в унисон и с теми интимными интонациями, с которыми женщины говорят далеко не со всеми, после чего кинулись к довольно разухмылявшемуся полководцу с объятиями.

Антоний их облапил, прижал к панцирю, отчего те изнеженно заойкали.

— Клянусь Венерой, вы всё хорошеете! — громогласно рявкнул он, разглядывая их профессионально.

Дамы, жеманно захихикав, стали прикрываться руками, одёргивать и поправлять одежды и многочисленные украшения. Были они и впрямь неплохи, имея вид ухоженный и холёный.

Одна из них была крупна телом и являла собой ту ядрёную женскую породу, которая несколько позже воплотилась в типажах рубенсовских красавиц, а ещё позже в кустодиевских купчихах. Здоровый румянец светился на молочных тугих щеках, будто на рекламе финского сливочного масла; алые губы напоминали сочностью спелую вишню, полная белая шея имела у основания занятную ямочку. Глядела она весьма смело, как особа, знающая: что она хочет и как того добиться, а в карих её с воловьей поволокой глазах под тяжёлыми притенёнными веками явно наблюдался здоровый женский аппетит.

Наряд барышни являл полную яркообразность и декоративность. Было много золота и сверкавших камешков, начиная с объёмистой уложенной башнею причёски из чёрных как смоль волос, увитой золотыми цепочками и проткнутой эмалевым с голубыми самоцветами гребнем, и заканчивая миниатюрными туфельками с золотыми помпонами и ремешками; а особая пышность фигуры умело драпировалась узорчатыми тканями и газовыми шарфиками. Один такой шарфик как бы украдкою прикрывал сдобные круглые плечи и весьма приличное декольте, позволявшее обозревать глубокую борозду между притиснутых туго друг к дружке круглых и больших как караваи грудей.

Раис был в полном восторге.

Другая дама, напротив, являла лёгкость и стрекозиную подвижность, хотя и выглядела несколько субтильною из-за бледности щёк и выпиравших скул. Хотя кожа её и была на первый вид нежной и гладкой, но при пристальном рассмотрении выявлялись ловко замазанные косметикой морщинки у глаз и некоторая вялость на шее, позволявшие предположить не первую свежесть девушки. Тем не менее, имела она ещё очень даже аппетитные губы, упругие на вид, а ореховые её глаза так и постреливали животрепещуще в нашу сторону из-под неестественно длинных ресниц.

Стройную, несколько угловатую фигуру барышни выгодно облегало длинное полупрозрачное бледно-сиреневое с золотой вышивкой платье, под которым просвечивало нечто вроде короткой и светлой рубашонки, подпоясанной под самые небольшие грудки, оттого занятно торчавшие; на плечи наброшена была лёгкая накидка с изящным узором и золотой бахромою.

Дамы поочередно поглядели в нашу сторону, улыбаясь неоднозначно, и пошептали Антонию чего-то на ухо.

— Союзники… — коротко бросил Антоний, по-офицерски мотнув головой, и, похохатывая, продолжил трогать дам за талии.

Дамы особо не упирались, а даже и придвигались ради обеспечения полного удобства.

— Эй, Антоша, чего с дамами не знакомишь? — вальяжно произнёс Джон, изобразив жгучий взор страстного любителя женщин.

Антоний нервно вздрогнул, поскучнел и отрекомендовал:

— Это вот Валерия. Жена Рабирия, — он указал на пышку. — А это сестра её Альбина, — тронул за плечи стройную.

— Ишь ты… — пробормотал Раис. — У меня так сеструху двоюродную зовут. Вернусь, скажу ей, что имя-то у неё не хухры-мухры и не хала-бала, а римское…

Рабирий, про которого на время все забыли, суетился вокруг, пытаясь напомнить о себе.

— Эй, любезный, что не садимся? — окликнул его требовательно Лёлик и похлопал себя по животу. — Пустой весь и, заметь, из-за тебя!

— Разумеется! — готовно откликнулся тот, и с трудом отпихнув от Антония свою жену, взял того под руку и стал приглашающе тянуть к столам.

Там нестройной шеренгой стояли солидного вида мужики в нарядных одеждах числом около двух дюжин.

— А это цвет нашего римского квартала, уважаемые люди и лояльные граждане Рима! — обратил внимание Антония Рабирий.

Антоний небрежно кивнул, получив в ответ громкий приветственный клич хором, а потом спросил у хозяина, где тут ему можно привести себя в надлежащий вид. Рабирий обрадованно повёл его куда-то, оставив своих дам с нами. Возникла некоторая пауза, заполненная взаимным разглядыванием с улыбочками, прищуриванием, покашливанием и даже художественным свистом, исполненным Джоном совершенно на казановий манер.

— Так, девчонки, куда нам садиться-то? — спросил женщин Раис, щурясь самодовольно.

— Места тут у вас где для особо важных особ? — встрял Лёлик.

Дамы отвечать не торопились; младшая прошептала что-то старшей на ухо, отчего обе заулыбались загадочно, поглядывая на каждого из нас поочерёдно.

— А вы, значит, союзники? — риторически уточнила старшая.

— Да! — подтвердил Лёлик и добавил значительно: — И личные друзья Цезаря.

— И не только, — вкрадчиво молвил Джон, улыбаясь загадочно. — Мы, вообще, любим союзничать… с прелестными дамами…

Дамы заулыбались томно, задвигали плечиками, отзываясь на завуалированный призыв коллеги начать махровый флирт, но тут некстати вернулись Антоний с Рабирием. Антоний красовался в новенькой белоснежной тоге, непонятно откуда взявшейся. Рядом с ним, стараясь не греметь сапогами, вышагивал осторожно Дыробой, внимая указаниям патрона насчет бдительности и караульной службы, а, получив их в полной мере, отсалютовал и деловито удалился.