Виталий Виниус - Римские вакации

Начали рассаживаться. Рабы с поклонами пригласили нас на почётное возвышение, где столы расставлены были полукругом. Антоний и Рабирий разместились тут же за средним столом, рядом с ними устроились дамы. Джон попытался приспособиться к старикашкиной жене со свободного края, но его каким-то хитрым азиатским способом опередил Раис, плюхнувшись на ложе с разбегу. Повозившись и устроившись удобно, он снял каску и стал натирать её заботливо рукавом, насвистывая громко и фальшиво, а как только дама поглядела на него, тут же бросился со всей отъявленной скромностью объяснять, что каска сия именная, и вручил её ему лично Александр Македонский за весомый вклад в победу при Цусимском сражении. Барышня слушала с должным вниманием и даже ахнула в нужный момент.

Рабы стали разносить закуску римского образца: овощи, варёные яйца, грибы, мелкую солёную рыбку, мясо морских моллюсков. И здесь в каждом блюде имелся вездесущий гарум. Впрочем, после скудного корабельного пайка подаваемая еда радовала своим разнообразием и затейливостью.

Рабирий поднялся с чашей, намереваясь держать вступительную речь. Установилась тишина; торжественный момент несколько умалял лишь Серёга, который, не дожидаясь команды, торопливо булькал из амфоры. Рабирий заговорил проникновенно и основательно о божественном Цезаре, великолепном Антонии и о великом Риме, а затем, взвинтив голос до крика, провозгласил тост за всех троих разом. Мы выпили.

Вышел перед столами дядька в несвежей тунике с острым длинным ножом, которым он как-то машинально дёргал, словно всё порывался нарезать и шинковать.

Рабирий отрекомендовал его своим поваром и объявил, что сейчас будет подано фирменное блюдо, а именно, троянская свинья. Соседствовавший со мною Лёлик пробормотал под нос, что о троянском коне слышал, а троянская свинья — это что-то новенькое.

Поставили на середину зала массивный стол и зачем-то усыпали его цветами. Несколько крепких рабов с явными усилиями вынесли и взгромоздили на него огромное блюдо-поднос, на котором лежала рекордная по размеру цельная свинья. С одного бока она была зажарена до смачной корочки, а с другого бока запечена и масляно лоснилась. Кругом свиньи пятачками к ней лежали попеременно молочные поросята жареные и молочные поросята запечённые.

Аромат кушанья наполнил зал, отчего все беспокойно зашевелились, стали облизываться и сглатывать, явно возжелав мясца. Раис, любуясь на сей гастрономический шедевр, в восторге захохотал, обильно захлопал в ладоши, а потом от души поинтересовался способом столь замысловатого приготовления. Польщённый повар назвал Раиса "господин упитанный варвар" и пояснил, что свинью с одного бока обмазывают тестом, а с другого специальным соусом на меду, после чего засовывают в печь.

Появились рабы с пустыми тарелками в руках. Повар лихо вспорол свинье бок, стал доставать из её утробы и демонстрировать разнохарактерные колбасы, куски ветчины, малых птах, ещё чего-то съедобное. Пирующая публика из числа местной диаспоры реагировала оживлённо, наперебой хваля Рабирия и отчего-то Антония с Цезарем, словно это они сготовили сию троянскую свинью, а вовсе не повар, о котором, никто в своих восхвалениях и не упоминал.

Повар принялся наполнять тарелки тем, что доставал из свиньи, а также и кусками мяса, которые отрезал поочерёдно с жареного бока и запечённого бока.

Раис по-хозяйски заорал на весь зал, требуя незамедлительно сей же миг предоставить ему и жареного, и печёного, и двух разных поросят, и всенепременно по кусочку всего, что внутри. Крикуну отвалили так сполна, что пришлось использовать аж три тарелки. Раис окончательно восхитился, схватил в каждую руку по куску и начал вгрызаться в них поочерёдно, выглядя по-настоящему счастливым.

Мы все также получили по своей порции и принялись насыщаться достойной пищей.

Ели свинью до тех пор, пока от неё не остался лишь один костяк. Представители римской диаспоры оказались весьма прожорливыми и то и дело просили добавки, но, конечно, угнаться за нашим коллегой никто не смог.

Наконец, стол с жалкими остатками троянской свиньи унесли. Рабы стали разносить вазы с фруктами и медовыми печеньями. Откуда-то раздалась разухабистая музыка, на середину зала выскочили полуодетые танцовщицы и стали энергично плясать, обильным вращением бёдер способствуя лучшему пищеварению. Были среди них и весьма упитанные особы с изрядными еле прикрытыми персями, коими они потрясали умело. Я поглядел на Раиса, но тот оказался к зрелищу на удивление равнодушен, занятый соседкою. Дама говорила ему что-то украдкой, прикрывшись ладошкой от супруга, на что Раис степенно кивал и важно надувал щёки.

Быстро вечерело. В зале разожгли множество светильников — укреплённых на треножниках и свисавших на цепях с потолка; языки пламени задёргались, кругом раскидывая замельтешившие тени и крася всё в тёплые оранжевые тона. Небо сразу потемнело до густо-фиолетового и в обрамлении ярко освещённых колонн балюстрады стало напоминать живописный задник со вкусом оборудованной театральной сцены.

Запищала над ухом неназойливая южная мошкара, закрутились над огнём белые ночные бабочки. Народ начал подниматься с лож, ходить по залу; один из гостей встал перед Антонием, подбоченясь, и принялся заунывно декламировать доморощенные стихи о великом полководце. Антоний внимал благосклонно, кивая в такт головой; Рабирий восторженно ахал и нахваливал Антония в прозе.

Старикашкина жена тихонько соскользнула с ложа и быстро прошла к неприметной боковой двери за мраморным постаментом со статуей мужика неглиже, за которой и исчезла. Немного повременив, встал и Раис, пытаясь сделать это неприметно, но уронил каску, громко зазвякавшую по каменному полу, и полез за ней под стол, краснея помидорно. Сидел он там долго, пока потревоженные гости не отвлеклись на новый номер танцовщиц; и только тогда вылез с опаскою наружу и так же ползком, пихая перед собой рюкзак, скрылся за той же дверью.

Плясуньи между тем устроили уж совсем какое-то непотребство, вертя бёдрами и скача как фанатки сатиров; при этом они вскидывали ноги столь высоко, что обнаруживали всякое отсутствие белья. Антоний звонко захлопал в ладоши, захохотал смачно, кликнул одну из девиц, усадил с собою рядом.

Джон, решив последовать интересному примеру, требовательно крикнул: "Эй!", а когда ближайшая танцовщица оглянулась, барственно поманил её пальчиком. Девица посмотрела на Джона с некоторым колебанием и сомнением, но всё же подошла и присела на край. Джон тут же соскочил с ложа, присел впритирку как на деревенской лавке, стал девицу обнимать, рассказывать что-то на ушко и поспешно трепать по коленкам.