Юрий Ижевчанин - Критический эксперимент 2033

— Интересно! — воскликнул Евгений.

— Подожди, подожди. Какие-то пирамиды в Андах. И древний Рим, самое тривиальное, что здесь есть.

— Знаешь, к атомной бомбе Шивы меня как-то не тянет. Достаточно атомных взрывов насмотрелся во время мировой войны, слава Богу, по сетям, а не вблизи. К индейцам тоже. Лучше уж к охотникам на мамонтов.

— Ну как знаешь. Тогда смотри на эту звёздочку.

Евгений подошёл к экрану, чтобы посмотреть наверх. Видимо, никто не думал, что миссии будут рядом с полюсом, и задирать голову было неудобно. Он повертел головой и случайно упёрся взглядом в римскую звёздочку. Она его потянула к себе с неодолимой силой. Евгений ушёл на свой критический эксперимент.

Евгений проснулся в новом теле. Видимо, в момент ухода получатель спал. И поскольку он был нагой (очень жарко и душно), приходить в сознание не пришлось. Ведь, как помнил Евгений по рассказам исправителей, все предметы, находящиеся на теле, слетают, а тут сниматься было нечему. Ложе оказалось жёстким, в комнате не было окна, чуть-чуть света пробивалось лишь через щёлки вокруг двери. Всё тело в комариных и клопиных укусах («Лишь бы не малярия или чума!» — сказал про себя засланец), голова адски болела, саднила пара мест и на лице.

«С перепою, что ли, мой приёмник был?» — преодолевая головную боль, подумал Евгений, открыл дверь, куда ворвался свежий утренний воздух. Солнце ещё не взошло, но уже было светло. Стало чуть полегче. Проделав несколько упражнений цигуна и боевой гимнастики и чуть-чуть утихомирив головную боль, наш человек огляделся. На стене висели видавший виды, погнутый во многих местах боевой панцирь, такой же шлем, старые поножи, меч, тоже, судя по всему, ветеран битв. Под ними стояли сапоги, относительно новые. Рядом со всем этим — новые туника и плащ. Словом, набор бойца ждёт только сигнала, чтобы стать в строй. Попаданец оглядел своё тело. На боку и на ноге шрамы от ран. Сухощавое, подвижное, только чуть прихрамывает. Лет пятьдесят на вид. Зеркала не было, и лицо разглядеть было нельзя, хотя что-то подсказывало: впечатление будет не очень приятным.

Вспоминая, что древние вроде бы не очень стеснялись показываться голыми, и чувствуя неодолимое желание облегчиться и помыться, Евгений выскочил во двор. Во дворе у печки стряпала женщина лет сорока на вид, в рабском платье.

— Проснулся, козлина (culus hircorum)! Жаль, что живой вчера вернулся, — ворчливо, без всякого пиетета по поводу хозяина, отреагировала стряпуха. — А то я бы уже красный колпак надела.

Евгений отложил толкование слов на потом, чётко поняв лишь, что «culus» — это не имя. Нос повёл страждущего к выгребной яме в бузине на задворках двора. Пока он сидел на корточках, пытаясь не свалиться в противную выемку, услышал журчание воды. Несколько ниже, за покосившейся оградой, в которой был то ли пролом, то ли проход, тёк ручей. Новоиспечённый римлянин быстро сбежал к нему, стал яростно мыться и пить воду: жажда заставила забыть о санитарии.

— Ну, сосед, вчера ты здорово отчебучил! — раздался голос с другой стороны ручья. — Небось, головка бо-бо? Ты как, в Рим с нами отправишься? Или на фиг пошлёшь эти комиции? Лучше с нами иди, ты там у всех заработчиц (meretricum) скидку получишь: так тебя разукрасили! Слушай, я понимаю, с чего ты голый на ручей побежал, но ты весь ручей не выпей, — расхохотался сосед. — А Сервилию ты четыре зуба выбил, так что он теперь на тебя много зубов имеет.

— Не бойся, тебе оставлю! — через силу улыбнулся Евгений. — И в город с вами пойду.

Голова потихоньку начала работать, и наш человек стал вспоминать, что римские граждане, в отличие от греков и этрусков, голыми не ходили даже дома. Рабыня, судя по всему, его любовница, и по завещанию он её отпускает на волю, почему она и пошутила про красный колпак.

Глянув в маленькую заводь ручья, Евгений увидел то, к чему уже был готов: лицо украшали не только боевой шрам, но и несколько большущих синяков. Один глаз был подбит. Судя по всему, вчера была большая гулянка, и, нащупав болезненное место на макушке, Евгений понял, что получил он не только по морде, но и по башке. Наверно, хорошими ударами дубинками по крепким безмозглым головам соседи утихомирили драчунов. Видимо, домой его принесли в бесчувственном состоянии. Одно жаль: сосед так и не назвал его имени.

Вернувшись в дом, Евгений надел положенную стряпухой на постель ещё влажную тунику, тогу и башмаки. Ведь на комиции полагалось явиться в полном одеянии римского гражданина.

Выйдя во двор, хозяин обнаружил на столике около очага миски супа и просяной каши с куском скверно пропечённой лепёшки. В качестве питья была чашка вина. Рабыня спросила:

— Какие приказания будут, meum domine? Лигур и Сикул ждут.

«Опять не назвала по имени! Однако, влип! Учителя забросили как нового человека. И все документы он успел прочитать. А я даже не знаю, как зовут меня, мою любовницу, есть ли у меня дети и что же делать? Может быть, перед едой полагается помолиться каким-то богам местным… Чего-то вспоминаю про пенатов и ларов. Да, кстати, тут какой-то столбик. Побрызгаю на него вином, прежде чем пить».

— Скажи им сама, что нужно. Голова болит, не видишь, что ли?

— Совсем старому разум отшибло. Как несчастье это на него свалилось, так в разнос пошёл. А сейчас ларам принёс жертву. А не пенатам, как полагается хозяину, — ворчала рабыня.

Кое-как поев и выпив кислого вина, Евгений взял посох, надел шляпу (это автоматически сделало его тело) и вышел. Около дома лежал камень с надписью QEF. «И что же означают сии письмена?» — всё более запутываясь, подумал несчастный исправитель.

Ноги сами принесли его на деревенскую площадь («Надо, значит, чаще ум отключать. Может, тогда бы я этим пенатам пожертвовал, а не ларам. Заученные действия подсознание помнит, а вот сознание получателя ни на вершок недоступно» — сделал унылый вывод наш человек).

Собралось шестеро хозяев, решивших сходить на комиции в Рим. Увидев Евгения, они пришли в прекрасное настроение.

— Ну у тебя и вид, сосед! — рассмеялись все. — Сервилий хоть решил не идти. А, кстати, вот он выглядывает.

В грязной пелёнке и босой, улыбаясь щербатым окровавленным ртом, появился мужик, раза в полтора тяжелее, но, судя по всему, увалень.

— Ну, Эбуций, ты меня вчера как следует отделал. Да и я тебя разукрасил на славу. Добрая драка получилась! Давай теперь обнимемся, чтобы зла друг на друга не держать.

И подравшиеся, судя по всему, по пьянке, а не по злобе, соседи обнялись.

Небольшой отряд, в котором была одна повозка, поскольку сосед Септимий заодно вёз продукты на рынок, почему прихватил с собой сынишку и раба, неспешно шёл к Городу. Эбуций уныло отвечал, что не вызывало удивления: все были уверены, что башка у него ещё долго будет болеть. На самом деле с болью наш человек уже почти справился. Но вид у него по-прежнему был именно такой, как у сильно стукнутого и весьма похмельного.