Глеб Исаев - Лис Удача

Александр откинул створку бюро и, выдернув из стопки перо, обмакнул в чернильницу.

«Тьфу, как они этим пишут», — расстроенно глянул Александр на огромную кляксу.

Вывести несколько фраз сумел с третьей попытки, но понемногу приноровился и только успевал макать непослушное стило в чернила.

— Здоров будь, боярин, — на пороге застыл его приятель. Он явно робел и прятал руки за спину.

— Хорош. Хорош гусь, — приветствовал его Александр. — Что? Получил? А не надо было руки распускать… — добродушно попенял он спутнику.

— Да я… Вот… — паренек смутился и развел руки в стороны.

— Болит?

Тот потупился и не ответил.

— Ладно, проехали, — Александру не терпелось заняться делом. — Первое. Задание. Найти в центре пустой особняк. Который сдается внаем… Не перебивай, — остановил он открывшего рот приятеля.

— Сделать это тайно. То есть, чтобы никто не связал интерес с нами.

Второе. Найди санки и жди меня. В парк пойдем, кататься, — пошутил Лис.

— Зови Игната, — закончил он инструктаж.

Управляющий, не скрывая радости от того, что видит хозяина в добром здравии, едва не расплылся в улыбке.

— А мы уж… — начал он с впечатлений.

— Все под контролем, — отрезал Александр. — Будь добр. Отложи восторги, и по делу. Хотя… После. Доложишь после. Теперь о главном.

— Слушай внимательно. Времена нынче беспокойные. А на сыскных надежды мало. Потому, отыщи ты мне серьезного человека. Из служивых. Лучше, если не офицер, а кто попроще. Отставного. Трезвого, и чтоб рот на замке держать умел.

Игнат задумался: — Сложно. Честно скажу, ваше сиятельство, задача непростая.

— Однако, попробуй. Коли найдется подходящий, отблагодарю. Тридцать рублей дам. А сейчас, извини, дела у меня, — Александр подумал и добавил: — О служивом из канцелярии, голову не забивай. Вы без работы не останетесь.

Александр легко, словно и не провалялся несколько дней в беспамятстве, поднялся и кликнул слуг. Он живо просмотрел спрятанные в кабинете бумаги и, повинуясь безотчетному желанию, свернул в толстый узел оставшиеся от московских приключений деньги.

Оделся, наскоро перекусил и, чтобы усмирить снедающее его желание что-то предпринять, решил выехать в город.

Кучер заботливо укутал хозяина теплым пологом, смачно щелкнул длинным кнутом и направил застоявшихся лошадей к выезду из поместья.

Разбойничий посвист разогнал редких прохожих, бредущих по своим делам в вечерних сумерках.

«Зима. Как есть, зима на дворе, — размышлял пассажир, покачиваясь на крутых снежных кочках. — Это что же мне тут, всю зиму?» — он прервал печальные рассуждения и крикнул вознице, перекрывая свист ветра: — Эй, Степан. Знаешь, где дворец цесаревны Елизаветы Петровны?

— Как не знать, — обернулся бородач. — Зимой матушка завсегда в своем дворце живет. В Измайлово.

— Туда и правь, — распорядился Лис. Даже не имея еще плана действий, он хотел глянуть на то место, где находится вожделенный трофей.

Ехали долго. Окраина северной столицы вызвала неприятное ощущение заброшенности. «Не любит Регентша цесаревну, раз в такую глушь заслала», — пришел к выводу пассажир, переваливаясь в санях.

Тройка лихо вынеслась из неглубокого сугроба и поскакала по относительно ровной накатанной дороге.

— Вперед, — махнул Александр обернувшемуся вознице, когда впереди показались отворенные ворота.

«Странно, может у них бал?» — глянул Александр на несколько карет, стоящих, впрочем, на широких полозьях.

Как бы то ни было, стоящие у ворот гвардейцы не приняли никаких попыток остановить мчащийся барский экипаж.

Остановив сани возле длинной пологой лестницы, кучер взглянул на хозяина.

— Отгони в сторонку и жди. С другими возницами, со слугами не болтай. Можешь сказать, что немой, — пошутил Александр, вальяжно ступая на заснеженную брусчатку.

Он распахнул полы своей роскошной шубы и двинулся наверх по скользким ступеням.

Слуга отворил тяжелую дверь и склонился в поклоне.

«Да что тут творится? — уже в некотором недоумении поднял бровь Александр. — Понимаю, принцесса демократична, но не до такой же степени».

Едва он сделал шаг по слабо освещенному, и довольно прохладному, залу, как навстречу ему, словно чертик из табакерки, вынырнул мелкий человечек.

Он поклонился и почему-то шепотом сообщил, не удосужившись даже спросить, с кем имеет дело: — Все уже собрались. Его превосходительство граф Воронцов и Шуваловы, господин Лесток. Всех прибывающих приказано направлять в малую приемную. Ждем только его превосходительство графа Салтыкова.

«Ага, похоже, меня приняли за кого-то другого, — сообразил лже-князь. — Ну да не привыкать». Он кивнул слуге и двинулся в указанную сторону. Однако, едва встречающий скрылся в глубине узкого, слабо освещенного, коридора, толкнул дверь, соседствующую с той, которую указал ему камергер.

Гулкие шаги в темноте громадного помещения, хотя Александр и старался ступать как можно тише, напомнили ему старый, виденный еще в детские годы, фильм «Вий». Сцену, талантливо сыгранную вовсе молодым еще Леней Куравлевым, как панибратски звали живого классика кинематографа студенты Щуки.

— Только бы панночка не поднялась, — пробормотал Александр, прикидывая мизансцену, и даже вздрогнул: — Тьфу, идиот, нашел время.

Он почти наугад пересек зал и приблизился к едва различимой двери. То, что это дверь, можно было разобрать только по лучику света, пробивающемуся из-под плотно закрытых портьер.

Осторожно раздвинул тяжелую ткань и прильнул глазом к замочной скважине.

Взгляду открылась занимательная во всех смыслах сцена. Посреди комнаты, в большом кресле, сидела довольно молодая, и даже привлекательная, женщина. Ее рыжеватые волосы укрывал узорчатый ажурный платок, а на плечах была накинута коротенькая шубейка.

«Холодно, — согласился наблюдатель. — Попробуй, протопи такие хоромы».

Он приложил ухо к двери и начал вслушиваться в то, что произнесла, обращаясь к кому-то, стоящему вне поля видимости, дама.

— Герцогиня явно что-то подозревает. Сегодня она отдала приказ гвардейцам готовиться в поход.

— Верные мне солдаты готовы обойти всех своих сослуживцев и склонить на мою сторону, однако, нужны деньги, — она тяжело вздохнула. — К моему стыду, я смогла дать им только триста рублей, но обещала найти к вечеру. — Лесток, вы готовы дать мне деньги?

Голос с небольшим акцентом произнес: — Матушка, я отдам за тебя всю свою кровь, но у меня почти ничего нет. Все пришлось отдать, чтобы заставить молчать этого старого паяца Нолкена. Шведский посланник хотел предупредить Миниха.

— Довольно, — резко оборвала его оправдания цесаревна. — А что Шетарди?