Глеб Исаев - Лис Удача

Повар замер в явном недоумении. Ему было невдомек, какое отношение никчемный котелок имеет к столь жуткому ведомству.

— Ять… с позволения… — впервые проявил некоторое почтение главный кулинар и слегка согнул стан. — Искать?

— А я что, просто так среди ночи пришел? — свел брови Лис. — Или солдат кликнуть?

— Сей минут, ваше превосходительство… — залебезил повар. Он шуганул прислугу и сам принялся заглядывать во все щели, пытаясь отыскать нужный предмет.

Минуты текли, однако горшка в кухне отыскать не удалось.

— Куда девал, хороняка? — Александр не на шутку разозлился. Найденный предмет вновь ускользал. — Да я тебя на дыбу… — припомнил он часто повторяемую тут угрозу.

— Не гневись, батюшка… — Повар рухнул на колени, марая и без того не слишком чистый фартук.

И тут из толпы прислуги высунулась мордочка чумазого паренька: — Так его ж коновал княгини Куракиной взял. Он давеча искал куда помои слить, для лошадей отвар готовил, вот и прибрал.

— Точно, — воскликнул повар и с такой силой долбанул себя по лбу, что Александр испугался за состояние головы ответчика. — Забрал. Как есть уволок, ирод.

— Где? — простонал князь, уже чувствуя неладное.

— Так, убыли они, с посольством убыли, в Москву. Как княгиня от Ея И В благословение получила, так собрались и в тот же день уехали.

— Ну что ты будешь… — с расстройством выдохнул искатель древностей. — Все насмарку.

Он развернулся и двинулся во двор. Проплутав между кладовок и овинов, наконец, выбрался к выходу со дворцовой территории.

Узнав вельможу, прибывшего вместе с великой княжной, гвардеец принял на караул и беспрепятственно выпустил князя из дворца. Пройдя через пустую и заснеженную площадь, Александр с трудом отыскал в ночной темноте оставленную повозку.

— Поехали, Степа, — устало приказал Лис, усаживаясь в сани. Задремавший на козлах возница высунул голову из высокого ворота тулупа, потянулся и хлестнул застоявшихся лошадей. Сани с легким треском примерзших к снегу полозьев двинулись по глубокому снегу.

— Ваше сиятельство, то ж сама Цесаревна Елизавета Петровна была? — не удержался кучер от вопроса, — Неужто?

— Тебе от императрицы подарок, — вынул Александр из кармана рубль. — За то, что довез с ветерком.

— На, — сунул тяжелую монету в широкую ладонь мужика. — И от меня, вольную, — решив не мелочиться, добавил он.

«Пусть хоть кому-то в эту ночь повезет», — рассудил он, укутываясь в меховой полог.

Когда уставшие лошади въехали на территорию поместья, длинная ночь уже подходила к концу. Александр махнул выскочившему на крыльцо заспанному слуге и отправился в спальню.

Скинул промокщую от снежных брызг, летевших из под копыт, шубу и завалился спать. Однако, когда начал устраиваться поудобнее, хрустнуло. Вспомнив о прихваченном во дворце и с неохотой поднялся. Оглянулся и запихал подгоревшие листы под угол ковра: «До утра ничего не случится, а после в надежное место приберу».

«Выходит, опять в Москву…» — уже в полудреме сообразил неудачливый поисковик.

Разбудил его истошный крик Андрейки. Приятель ворвался в полумрак зашторенной спальни и повторил с явным отчаянием: — Трифон у караулки на тебя «Слово и дело» кричал.

— Ну так и чего? Мало чего дурак орет?

— Барин, беда, ты ж в наших делах вовсе не сведущ, — уже без особого чинопочитания отозвался Андрей. — Я тебе столь бы не сказал, да ведь то супротив государя. И потому в пыточную, всяко, свезут.

— Погоди, — Александр уселся в постели. — Давай по порядку. Я, и впрямь, не очень в курсе, что да как. Хорошо. Крикнул он, значит, так, и чего далее?

Должны его в тайных дел канцелярий отвезти. А там он все худое, чего за кем знает, писцам доводит. А после ведут ответ держать того, на кого донос пришел.

— Ну и ладно, пусть спрашивают. Я не понял, в чем сложность?

— Ответчика на дыбу троекратно взденут, а после и в тиски могут, аль еще как, все одно, вырвут.

— Да ведь навет? — удивился Лис. — Чего я мог такого про государя сказать?

— Того мне не по разумению, — отозвался малец. — Только это по нашему разумению — пустяки, а коль на спросе решат, что супротив государя, то оно так и будет.

— Понял, — Александр решительно поднялся и шагнул к товарищу. — Пока суть да дело, вот, что…

Однако продолжить не успел. Стукнула дверь, и в спальню, шагая грязными сапогами прямо по коврам, вошли три солдата и невысокий, обряженный в ветхий зеленовато-мышастый кафтан служивый. Он сдернул потертую треуголку и произнес: — Господин Лисьев, Алесандр Иванович?

— Князь Лисьев, — вздернул вверх подбородок хозяин, которого разозлила непосредственность представителя власти.

— Прошу собираться и следовать со мной, — не вступая в пререкания, сообщил ярыжка.

— Выйди вон, холоп, — рассвирепел уже всерьез князь. — Меня, может, и осудят, а пока ты, смерд, закону будешь следовать.

Не то, что он всерьез имел что-то против поведения конвоя. Брали его и с большей фамильярностью, однако, жизненно важно было выгнать наблюдателей хотя бы на секунду.

— Зря кобенишься, барин, — сквозь зубы произнес служака едва слышно. — Не стоит так-то… как бы после не жалеть, — многообещающе покосился он.

— Стоит, аль нет, не тебе решать. Так, выйдешь?

Служака повернулся вокруг и кивнул солдатам. — Одевайся, боярин, — недобро разрешил служака.

— Ох, к чему… — начал Андрей, когда дверь закрылась.

— Тихо, — приказал Лис, натягивая камзол. — Слушай. Вот тут под ковром бумага. Ежели до завтра не вернусь, возьмешь один сверху, и отнесешь туда, где мы Анютку встретили. Там камень помнишь? Вот под него и сунь. Только смотри, не спутай. Большой самый там один.

— Все понял, — кивнул Андрей, округлив глаза. Он хотя и не понял ничего, однако, привычка к исполнительности возобладала. — Сделаю. Вот крест.

Александр шагнул на выход, застегивая шубу.

Александр неторопливо спустился с крыльца, ободрительно подмигнул замершему возле дверей управляющему и зашагал к «черному ворону».

«Как переменчива жизнь? — привычное ощущение вернуло подконвойного в реальность. — Еще вчера, даже сегодня, с императрицей по ночному городу в одних санях, а сейчас…»

Он сожалеюще пожал плечами, вспомнив, что не удосужился сменить пижонскую польскую шубу на более приличествующий ситуации Андрейкин зипун. Однако сообразив, что брать с собой на нары сидор с сухпаем и куревом здесь не принято, рассмеялся.

— Весел, боярин? — встретил его масленой усмешкой служащий страшного ведомства. — Ну посмейся, пока… — он, точь-в-точь как забиравший его в последний раз оперок, кивнул на стоящий у ворот квадратный короб повозки, предназначенной для перевозки высокородных арестантов.