Глеб Исаев - Лис Удача

Брезгливо стянул кафтан, и бросил в угол: — Барахло в прожарку. В смысле, на выброс.

— Что еще? — заметив, как управляющий пытается вставить свое слово в жизнерадостный монолог князя, остановился.

— Так… нету Андрейки, — развел руками слуга. — Как ваше сиятельство увезли, он побегал немного и пропал. Думал, по делам куда убег, а его нигде нет.

— Ладно, — нахмурился Лис, входя в спальню. — Иди, зови Анюту, а я уж разберусь.

Он дождался, когда Игнат прикроет тяжелую створку, и отогнул ковер. «Так, бумаги на месте, — пересчитал он листы, — это понятно. Я ж сказал, на завтра идти. А вот куда наш пострел делся? Ночь уже на дворе. Не дело».

Накинул тяжелый халат, и опустился в любимое кресло. — Молодцы, — похвалил Александр прислугу. Его распоряжение о постоянно горящем камине оказалось исполнено.

— Рассказывай, — покосился на вошедшую в комнату девчонку.

Анюта осторожно вышла на середину комнаты и замерла.

— Что ты молчишь? — повторил Лис, уже внимательнее глянув на приятельницу.

— Сказать боязно, — произнесла та. — Андрейка поутру в город убег, залетел, словно его петух жареный клюнул. Собрался и убег.

— Понял я, ну ушел, — Александр пожал плечами. — Что за беда-то? Время еще, хоть и темно, позволяет, да и если по ночи стража задержит, выручить сумею.

— Ох, и не знаю, — пробормотала девчонка. — Не на месте что-то душа. Уж больно он горяч. Сорвался, побегу, говорит, на то место, где тебя сбили, гляну. На что ему?

«Это как раз понятно, — сообразил Лис, — хотел предварительно присмотреться, однако до заставы, как ни крути, полчаса быстрого шагу, если даже там час, и на обратную дорогу столько же. Хотя, за столько времени всяко бы успел».

Он вздохнул, чувствуя некоторую тревогу: — Давай пока прежде времени волну гнать не будем. Погодим, авось, вернется. Дело молодое, мало ли… Вернется.

Успокоил Анюту, отпустил, наказав ей немедленно сообщить, как только появится блудный сын, а сам отправился в баню. Отмывался, парился долго. Когда выполз из парной и, отдуваясь, возвращался в покои, встретился Игнат.

«Нету? — без слов понял Александр. — Странно. Что ж, тогда завтра нужно…». - он не закончил, увидев сидящего в прихожей человека.

— А это кто? — обернулся к порывающемуся доложить управляющему.

— Чиновник из сыска прибыл, — почему-то шепотом доложил Игнат. — Тот, давешний, сказал, ваше сиятельство ожидает.

«Ага, быстр Андрей Иванович», — сообразил Лис, всматриваясь в полутьму приемной.

— Что ж ты, Игнат, человека в коридоре держишь, зови в зал. Я сейчас выйду. Да скажи там, пусть на стол накроют. А то я, с этой суетой, уже неизвестно сколько времени не ел.

Пока обсох, примерил новый наряд, вовсе стемнело. К гостю вышел во всем великолепии. С новым орденом, да парочкой из тех, что достались ему по легенде. Хоть и покоробило, что придется надевать чужие регалии, вовремя сообразил, что теперь его вроде как амнистировали.

— Звать меня, как ты, наверное, знаешь, Александр Иванович Лисьев. А твое имя-отчество как? — с ходу начал разговор Лис, входя в зал, где его терпеливо ожидал тот самый служивый.

— Тимофей Игнатьич, — степенно отозвался гость. — Мохов — фамилие наше. Из дьяков приказных. Отец по этой линии всю жизнь служил.

— Династия, значит? Это хорошо, — не зная, что ответить, кивнул Лисьев.

— Поскольку ты, Тимофей Игнатич, здесь, так понимаю, получил уже от господина Ушакова отставку.

— Приказано было к вам, ваше сиятельство, на правеж прибыть, — отозвался гость, глядя в пол.

— Прямо-таки на правеж? А за какие такие грехи? — не понял Александр.

— Наше дело маленькое, — отозвался служивый. — Видно, есть за что.

— Ладно, вижу, шутник Андрей Иванович тот еще, — не стал нагонять страху Лис. — Скажу прямо. Моя просьба то была, попросил я господина генерала тебя в помощники для меня отпустить. Прости. Не до того было.

— Как прикажете, — вновь бесстрастно отозвался Мохов.

— Тогда вот что я скажу, — перешел к главному Лис. — Поскольку ты меня выручил, хоть и невольно, однако я добро помню. Тебе в прежней должности служить после того, как супротив начальника влез, никак невозможно. Сам должен понимать. А мне как раз человек нужен. С пониманием.

— А для каких, простите, нужд? — впервые взглянул в лицо боярину служивый.

— Помощник нужен. За порядком смотреть, сложности, кои возникнут, решать, да вот взять хотя бы наветчика того, Трифона. Будь у меня человек в хозяйстве, который мог за этаким вот присмотреть, или за делами моими следить.

— Чудно мне, — отозвался Тимоха. — Не разумею.

— Ладно, о том после, — не стал уточнять Лис. — Прежде о главном. Ты семейный?

— Жена имеется, детишек двое, — степенно отозвался Мохов.

— Значит, вот такое тебе предложение. Жить в моем доме будешь, с семьей, в доме комнат много, На первом этаже себе выбирай любую. За службу в канцелярии сколь платили? Триста рублев?

— В год? — уточнил уже опытный в найме князь. — Значит, слушай. Тысячу тебе будет оклад. Плюс одежда справная, питаться с моей кухни, выезд, ну, и за усердие премия. Устроит?

— Так… — горло у служивого перехватило. Он кашлянул и, наконец, твердо ответил: — Готов верой и правдой, батюшка.

— Это хорошо, — Александр поднялся. — Чин у меня с сего дня при дворе будет почетный. Камергер. Это я к тому, что стою твердо, однако, ты уж прости, напрямик скажу. Андрей Иванович Ушаков мужчина справный, — Александр усмехнулся и вынул из стола листок. — Читать, знаю, умеешь, вот, прочти.

Тимофей пробежал текст, начертанный знакомым почерком, и побледнел.

— Да не пугайся ты, так тебя еще Кондратий хватит, — вытянул из ослабевших пальцев листок Александр. — Этот документ пострашнее «слова и дела» будет. Однако хода ему я не дам. По крайней мере, пока меня к стене не прижмут. А тебе его показал, потому как есть у меня, милок, большое подозрение, что Андрей свет Иванович сегодня с тобой беседу-то имел. Может, не столь прямо, но намекнул, что руки у его ведомства длинные, и про то, что в моем доме творится, неплохо бы ему знать. Не спрашиваю, заметь, — Александр хитро усмехнулся. — Да только я, за свои деньги, наушника в доме держать не хочу. Теперь мы с тобой, Тимофей, одной тайной повязаны. И для тебя мое благоденствие как свое станет. Почему, сказать? Вижу, догадываешься. Однако скажу. Да потому, что даже коль донесешь ты на меня про те бумаги, Ушаков и тебе укорот даст. Не потерпит он такой тайны свидетеля в живых.

— Ну а коль возьмут меня в спрос, тоже не хорошо. На дыбе, поди, самые упертые криком кричат, ну так и я не из железа, признаюсь. Вот и выходит, одно тебе остается — все сделать, чтобы покой мой сберечь. Ну, не много я тебе за такое знание платить стану?