Игорь Ключерёв - Шотландия молодая

И меня пробил азарт. Такое бывает, когда играешь в футбол. Надо выиграть, любой ценой, надо, надо!

Всякий раз, когда меня прижигали, я выкрикивал то, что задумал. И каждый раз это была моя маленькая победа. Даже когда меня начали рвать щипцами. Азарт! Я побеждаю! Я!!!

Раза два я отключался — от болевого шока, не иначе, и на лицо мне обрушивалась порядочная порция холодной воды. Для Хоули, очевидно, стало делом принципа — затерзать меня насмерть. Когда меня привели в сознание третий раз, вокруг было уже темно и я видел своих мучителей в отблесках лагерных костров.

Потом этот дьявол в красном мундире додумался до еще более хитрой пытки. Солдаты откуда-то притащили огромный щит, сколоченный из досок. Положив конструкцию на меня, они начали добавлять вес сверху. Краем глаза — а глаза у меня уже выползали на лоб от мучений — я заметил, как несколько человек подтащили мешок. С чем — непонятно, но явно что-то тяжелое. Оно и обрушилось на щит сверху. За ним воспоследовали еще несколько. Я почувствовал, как хрустят мои ребра. Я почти не мог дышать. Втягивал воздух малыми дозами. Сверху на щит обрушились еще несколько грузов. Мне хана. Дурацкая смерть — быть раздавленным под досками.

— Говори, кто ты на самом деле, ничтожество!

— Я… Я вам… Сказал все, что знал… — просипел я. Зря. Лучше бы я попытался вдохнуть вместо того.

Я втянул воздух, насколько мне позволяло мое положение. И что-то коснулось моей правой руки, что-то, похожее на маленькую влажную ладошку. Голову повернуть я не мог, но зато откуда-то изнутри черепа послышался голос:

"Лежи, не дергайся. С тобой все будет в порядке".

И я улетел в небытие.

В небытии оказалось на редкость приятно. И даже прохладно.

И рядом звучал голос. Тот самый, что и в роще, недалеко от Каллодена.

— Молодец! Я в тебе не ошибся, ха-ха-ха-ха!

— Да что за чертовщина, — подумал я.

— Чертовщина здесь никаким боком, дружок мой, — снова раздалось ехидное хихиканье. — Ты действительно человек! Не какой-нибудь ушлепок-прохиндей. Я рад, что ты меня не разочаровал!

Я хотел что-то ответить, но не успел.

— Ты сейчас будешь наблюдать за плодами своих дел.

— Моих дел?

— Да, твоих дел.

— То есть, мне удалось..?

Голос помолчал. И ответил:

— Смотри же теперь.

И я смотрел. Я видел, как англичане, обменявшись выстрелами с патрулями горцев, ворвались в Инвернесс. Видел сверху, с высоты птичьего полета, словно играл в стратегическую игру.

Как в городе вспыхнули перестрелки. Как английские драгуны гнали и рубили убегающих горцев на окраинах города. Как взорвались здания вдоль дороги, а за ними заполыхали и остальные. Как метались внутри города англичане, захваченные в плен огненным адом. Как…

Страшная боль вернула меня в сознание. Я осмотрелся — оказывается, я лежал на земле, на каком-то клочке материи. Рядом со мной был Дональд Кэмерон из Лохила. Собственной персоной. Я перепугался бы не на шутку, глядя на его осунувшееся лицо со свирепыми глазами, но он вдруг улыбнулся мне. Улыбнулся такой улыбкой, какой не увидишь на лице, подобном его лицу.

И я тут же расслабился. Будто терзавшая меня несколько лет болезнь отступила. Будто сошел последний снег и лед с моей души и наступила долгожданная весна. Я не знаю… Я не могу это описать!

С другой стороны ко мне подошла женщина, не красавица, но по-своему невероятно привлекательная своей… своей… Да не знаю, как это выразить!

Она была скуласта и широка в кости, с крупными чертами лица, красавицей я бы не назвал ее ни за что. Будь я в Дании, в своем времени. Здесь она была красавица. Не являясь ею. Как вам объяснить… Поверх одежды, на ней был грубый плед с узором Маккинтошей — который я уже научился различать — и выглядела она старше меня на полтора десятка лет…или нет, не старше, а взрослее. И всего лишь принесла мне воды. Но какая-то внутренняя сила сквозила через ее облик, а может… может, общая гармоничность придала ей то очарование, которое увидел я… Не могу сказать.

Опорожнив плошку с водой, я откинулся назад.

И вспомнил лицо Роба. Близкого мне человека. Пожалуй, третьего, после Колла и лорда Джорджа.

И я заревел. Мне не стыдно в этом признаться — я плакал. Негромко, но горько, как никогда.

Ведь именно мой план привел его к гибели. Мой. Я отговаривал его, дурака… Почему же я жив, а этот парень..? Почему? Почему???

Кэмерон подошел ко мне и обнял. Мягко, элегантно, стараясь не задеть раны. Но обнял крепко. И я рыдал, уткнувшись ему в плечо. Мне было стыдно, поверьте. Но ничего с собой я поделать не мог.

Я не мог и помыслить, что такой вояка, как Дональд Кэмерон из Лохила способен на проявление чувств, хотя… Хотя, наверно, его не попусту прозвали "Gentle Lochiel", то есть "добросердечный". Зная свою силу, этот человек знал цену и милосердию.

С этой мыслью, я заревел еще сильнее, уткнувшись в его рукав. Мне снова вспомнился Роб, его предсмертный взгляд, брошенный на меня с земли.

Дональд погладил меня по волосам, пробормотал что-то типа: "Все уже закончено. Успокойся, друг. Все уже закончено". И я успокоился. Точнее, успокоился бы, если бы не жуткая боль во всем теле.

Меня лечили в поместье рядом с фортом Джордж. С тем самым, который повстанцы взорвали в прошлом году, дабы не оставлять укрепления англичанам и поддерживающим их кланам.

Анна Маккинтош — "полковник Анна", была той вышеупомянутой женщиной, которая принесла мне воду, когда я только очухался после пыток.

Оказалось, что Кэмероны и Маккинтоши пожертвовали несколькими застрельщиками, чтобы заманить англичан в Инвернесс. По моему плану. По моему!

Но я жив, а те горцы, изображавшие отступление, погибли…

Да. Вот такие дела. Но потом Кэмероны ушли из города вдоль моря, буквально под боком у противника — как я и советовал. Англичане не ожидали этого. В итоге, шотландцы отбили у англичан обоз — который на момент захвата Инвернесса все еще находился в Смиттоне — с продовольствием и немногочисленными пленными. Где, между делом, валялась и моя бренная земная оболочка.

В данный момент шотландцы преграждали путь подкреплениям, которые должны были подойти к Камберленду. К тому же, немало английских солдат погибло или получило ожоги в зажженном по моей инициативе Инвернессе. Теперь они были заперты в полу-сгоревшем городе, без продовольствия, без пушек. Почти, как французы в Москве.

Мои раны пришлось перевязать по новой — горцы, при всем к ним уважении, ни черта не разбирались в медицине. Поэтому руководить ими на сей раз пришлось мне.

Под моим руководством, дело пошло лучше. Когда мои раны промывали, я орал, как резаный. Но зато я позволял промывать их только в том случае, когда рядом не было женщин — еще не хватало опозориться перед Анной своими воплями! Дональд Кэмерон строго следил за соблюдением этого правила, за что я ему был безмерно благодарен. Через сутки, правда, он покинул нас, сославшись на неотложные дела и ситуацию "на фронтах". Ну это я уже додумываю, понимаете, да?