Игорь Ключерёв - Шотландия молодая

Продрамшись через молодую поросль, я, внезапно и неожиданно для себя, оказался на скале. Прошел еще пару десятков шагов — и вот я на самом уступе.

Чуден Днепр при… Или как там? Неважно, классику — классиково, а у меня свое. Чуден Лохабер, как бы это похабно для русского уха ни звучало — но место обалденное. Невероятный пейзаж открывается с этого уступчика. Отсюда волнами сбегает покров леса, а дальше — и вереск. Спейн поблескивает далеко внизу. Поселка не видно вообще.

Я аж сел. Ну а что? Любоваться пейзажем — так уж на полную, верно? И воздух здесь такой… такой… Даже не знаю, как описать. Отравление чистым кислородом. Нет, я уже три месяца здесь, но чистый горный воздух — это что-то!

Позади хрустнула ветка. Я поднялся на ноги. Мэри.

— Ты что, выслеживаешь меня?

— Это несложно, признаюсь. — И она упала в мои объятья, как это принято говорить. Да так, что мы чуть не полетли вниз со скалы.

Ну это я так, образно, вы ж понимаете, э? Романтизм развожу. Или романтицизм, как это называется-то по-научному?

Мы долго бродили по лесу, бродили, болтали. В смысле, разговаривали. А я же обожаю ходить по лесам, как я уже рассказывал.

Шотландский лес не представляет из себя ничего особенного, на самом деле. Но когда выходишь на скалу и смотришь вниз — вот это просто "priceless".

Мэри-то было пофигу, она тут всю жизнь жила. А я порой просто замирал в восторге. Забывал обо всем на свете.

Не, я знаю, что у нас на Кавказе или там, в Карпатах — говорят, тоже безумно красиво. Но я не был ни на Кавказе, ни в Карпатах. Поэтому я наслаждался видами и даже порой забывал о существовании девушки.

До тех пор, пока не навалились сумерки. Тут я понял, что в темноте вряд ли найду дорогу домой. И я поспешил озвучить свои опасения:

— Мэри, не пора ли нам возвращаться? Не знаю, как ты, но я уже понятия не имею, где нахожусь.

— Дурашка ты, Александр. Тут поселок рядом, там и заночуем.

Честно говоря, у меня появилось опасное желание признаться, что я не Александр. Но я его подавил. Не нужно смущать людей, пускай останется как есть.

В поселке лесников, оказалось, народ был наслышан о последних событиях. По крайней мере, приемный сын Александра Макдонелла — не сюрприз. Интересно, Ангус там волнуется, наверно. Устроит мне головомойку, когда я вернусь. Ну да не страшно, как-нибудь улажу.

Конечно, я немножко разочаровался, когда горцы предложили мне постель в одной из хижин, а Мэри устроили на сеновале. Я-то уже, в соответствии с моим развращенным сознанием, строил планы на ночь. Но нет. Ничего, подождем.

Я бы и подождал, но беготня в доме потревожила мой чуткий сон. Это такой сарказм у меня, да. На самом деле я, обычно, дрыхну без задних ног в последнее время и поднять меня стоит больших усилий… Но аборигены так гомонили, что я не выдержал, спустил ноги с лежака, продрал глаза.

Мужик, хозяин дома, и несколько теток, неразличимых друг от друга в полумраке, о чем-то яростно препирались. Я не смог вынести всех этой акустической — и не только — кутерьмы, встал и подергал хозяина за рукав.

— Что случилось, друг мой?

— А-э… We speak no English.

— I know! — тьфу, черт! Вчера же вроде нормально общались. Нет, нет, вчера Мэри переводила, точно. Я повторил вопрос, не совсем верно грамматически. — What happens here?

— А-а-а… — снова прорычал хозяин. Скорчил гримассу, постукал себя пальцами по лбу и сказал, после небольшой паузы: — You. Follow me. Right?

— Yeah, sure, — я запахнул камзол и выбежал наружу вслед за хозяином.

Он побежал куда-то, между домами, по пути, известному только ему. Я приложил все усилия, чтобы не отстать, спросонья поскальзываясь на камнях.

Наконец, мы добрались до какого-то сарая. Там уже тусовались несколько мужиков.

Я растолкал их, глянул поверх плеч.

В глубине сарая, на соломе, лежала корова. Судя по всему, она вот-вот должна была разродиться, но что-то пошло не так. Скорее всего, плод застрял.

В молодости я читал Джеймса Хэрриота, о его бесчисленных вызовах на роды коровы или овцы. Мне даже показалось это смешным — ну вот, пригодились знания! Никому из присутствующих, однако, смешно не было. Похоже, что теленок действительно застрял — и все попытки мужичка, обнаженного по пояс, играющего роль ветеринара — оказались тщетны. И само животное, будучи не в силах избавиться от своего отпрыска, жалобно всхрапывало и мычало.

Я протолкался поближе.

— Что не так-то?

— Теленок, кажется, застрял, — ответил мне кто-то из толпы, на английском.

Ну блин, ну блин, ну блин! Неужто мне и тут надо посодействовать? Мало того, что я рубил и стрелял англичан? Так еще надо и принимать роды у коровы?

А, чертова жопа! Ну не зря ж я читал книги, в конце концов!

— Кипятите воду! — крикнул я горцам.

Они, судя по их реакции, нихрена не поняли.

— Где тот человек, который говорил на английском?

— Я здесь! — ко мне протиснулся невысокий, но кряжистый бородач.

— Отлично. Ты теперь будешь рядом со мной, понял? — и не дожидаясь его ответа, я продолжил: — Вскипятите воду! Или принесите кипяченой воды, мне похер! Давайте побыстрее!

Вот уж не думал я, что доживу до такого. Одно дело читать, другое — засовывать руку в коровье… Ээххх… В корову, короче. Попробуйте такое разочек! Я вас уверяю, впечатлений будет масса, поделитесь ими с друзьями. Особенно, если ваши друзья — менеджеры, бухгалтеры и тому подобное.

Как только мою руку сжало, я понял в чем дело. Подозвал к себе того шотландца, что уже пытался извлечь плод. Кивком велел ему помогать. И закричал бородачу:

— Вели мужикам взять корову за ноги! — когда они выполнили команду, продолжил: — Теперь поворачивайте ее. Медленно. Да не в ту сторону!!!

Пфууу. Реально, сценка из Хэрриота. Кисть сдавило с дикой силой. Матку перекрутило, это совершенно стопудово. Я сам до сих пор не пойму, как так может быть, там же мягкие органы? Полуголый мужик рядом со мной тоже почувствовал давление, но я рыкнул на него, не отпускай, мол!

Шотландцы развернули корову, наконец-то. Я облегченно выдохнул. Первым желанием было выдернуть руку — но тогда все пойдет насмарку. Животное провернули еще раз. И еще. Для этого потребовались усилия всех присутствующих…

Извлеченного теленка растирали соломой хозяева. Я отмывал руку, корчась — не скрою — от отвращения. Как ни странно, отвращение не захватило меня во время процесса, но таков уж я — цель важнее всего. А сейчас я черпал кипяток из котелка пригоршней левой руки, морщась от боли — кипяток, не хрен собачий! — плескал на локоть правой руки и старательно стирал полой камзола. Мыльца бы сейчас — но ладно, ничего, выживу, я ж деревенский почти парень.

Когда я закончил "омовение" и собрался уже на свежий воздух, то тут же натолкнулся на Мэри.