В. Бирюк - Герцогиня

— И что теперь делать?! Они там так и будут… мерзости про нас с матушкой сказывать?! Надо ехать к отцу, кинуться в ноги и молить…! Чтобы он всяким таким… головы по-отрубал!

"Ехать к отцу" означает ехать в могилу. Она ещё этого не понимает. Плохо.

Софья внимательно разглядывала дочь, а я Софью. Она почувствовала мой взгляд, повернулась вопросительно ко мне. Я вернул ей вопрос:

— Ты хорошо спросила: "что дальше?". Думай. Рассказывай.

Она открыла, было, рот. Но… игры кончились, сработал навык осторожности:

— Давай лучше ты.

— Изволь. Каждый день в Боголюбово князю Андрею будут вливать в уши яд: рассказывают новости о твоём поведении здесь. К этим… известиям о тебе присоединят сходные о Ростиславе. Ты её совращаешь, мучаешь, заставляешь отречься от отца. С тем, чтобы вдвоём заниматься мерзостями и пакостями, которые только в твою, диаволом обуянную душу, придти могут. Помимо твоих прежних… дел.

Ростишка испуганно, как-то по детски, переводила глаза с меня на Софью. Не понимает, не верит.

— Софочка, ты знаешь княжеских ближников лучше меня. Что они будут говорить? — Что старая курва молоденькую курвёночку натаскивает? На всякую прохожую-проезжую елду насаживает? Учит свою мокрощёлку приблудную разврату, похоть разжигает, да непотребству научает…

— Что?! Нет! Мама! Скажи ему…!

Софья морщиться. От крика дочки, от используемых мною эпитетов. Но как заставить её думать серьёзно? Пощёчин надавать? Дело-то… без голов — на раз. Если они откажутся от "Саксонского проекта".

— Андрею каждый день будут капать на мозги. Сливать гадости о вас в его душу. Рано или поздно он сломается. Поверит. Призовёт вас в Боголюбово. Для спроса, сыска и… и казни.

— Нет!

— Софья, я просил тебя думать, а не кричать. В Боголюбове вас обеих ждёт смерть. Ростислава, не тряси головой. Моя оценка: Софья… от трёх дней до месяца. Возможно, смерть под плетью на дыбе или удавка в порубе. Ростислава… от месяца до года. Поруб или монастырская келья. Смерть долгая и мучительная. Не под топором чик-чирик. Кашель, мокроты, холод, голод, сырость, боль…

Девочка не понимает, не хочет понять. После нашего столь яркого, столь приятного времяпрепровождения, после любви, тепла, удовольствия, ласки представить, что тебя ждёт мрачное сырое склизкое подземелье…

— Но ведь ты же нас не выдашь? Таких… хороших.

Софья снова пыталась сыграть "женскую карту". Самец, хозяин, владетель… должен защищать своих самок. Своё имущество, своих овечек, своих беленьких ласковых мягеньких податливых… подстилок с личиками. Ты ещё губки "уточкой" сделай и глазками похлопай.

Сделала. Вот стерва!

Пикантно улыбаясь, не отрывая от меня взгляда, она обняла дочь за плечи, чуть повернула её голову в сторону и спустила с ребёнка халат. Ростишка нервно сглотнула, но не дёрнулась, продолжая смотреть в стену. А Софья погладила дочку по плечику, по груди, чуть прижала в пальцах сосок, опустила руку дальше по животу девушки, отводя в стороны полы халата, показывая мне плотно сдвинутые бёдра юной княгини. Медленно провела пальцем от сжатых коленей вверх, погладила голый, начисто выщипанный, "приведённый к товарному виду" лобок княгини-вдовицы, продолжая многообещающе улыбаться мне в лицо, чуть нажала…

— А-ах!

Ростишка дёрнулась. Помедлила, пытаясь сопротивляться усилию руки родительницы. Не смогла. Не отрывая взгляда от точки на стене, резко развела бёдра. Между которыми немедленно нырнули пальчики её матушки.

— Неужто ты такую… красоту, такую сладость… боголюбовским катам на забаву кинешь? Чтобы вот это всё…

— О-о-ох… ма-а-ма…

— В клочья порвали? Железом калёным выжгли?

Софья чуть смещает оттенки: калёное железо, вернее всего, её собственный удел. Девочка знает мало. Её просто постригут в монастырь. Где она и помрёт быстренько. От тоски и условий содержания.

Другой её прокол: всё демонстрируемое мне знакомо. Хорошо. Неоднократно. Снаружи и изнутри. Софочка об этом знает, но "играет теми картами, которые на руках".

Вру: это не соблазнение невидалью, это совращение собственным. Близким, знакомым, радостным. Угроза утраты. Разновидность шантажа.

Но какова Кучковна! То, что здесь множество народу предлагает своих дочерей различным мужчинам — норма. Общее правило: дети — собственность родителей. Форма предложения, цели — могут быть разными. Но смысл один — выгодно продать. "Выгодная партия", "удачный брак", "пристроить", "сдыхаться"…

Для очередного Романова лучшие русские дворяне привезли полсотни дочерей, положили их по комнаткам царского дворца спать. Царь, обходя этот "цветник", разглядывал их в постелях. И выбрал ту, которая не изображала сон — какой может быть сон у девушки на таком мероприятии! — а нагло открыла глаза и сама разглядывала царя, пока тот любовался её телом. Понятно, что родители конкурсанток были в курсе… деталей процедуры. И надеялись: а вдруг нашу дуру-то выберет?

Свахи, родители, родственники, работорговцы, сводни и сводники… пытаются показать "товар лицом". В том понимании "лица", которое кажется им уместным. Разница с московскими царями, пожалуй, в том, что Софья не только показывает свою дочку внешне, "в статике", обнажая её передо мной, но и… ласкает её. Весьма… интимно. Переводя девушку "в динамику". И не только её. Похоже, что стаканчик "оленьего хвоста", который я пропустил, пока они намывались, окажется мне весьма полезным.

— О-ой… матушка… что же ты делаешь… если батюшка про такое узнает…

Жаль, но это — "батюшка" — придётся искоренять. Жестоко. Отец для неё — символ. Но другого такого символа, кроме меня, у неё быть не должно. Даже в нечаянных мыслях.

— "Батюшка узнает"? Который? Отчиму твоему, князю Андрею Юрьвичу, ты как пятно сальное на дорогом кафтане. Всё б отдал, чтобы тебя и вовсе не было! Ты — дитя разврата и обмана! Порождение бесовское! Его стыд и срам говорящий! И всякой гадости, о тебе сказанной, он рад будет поверить! Дочь блудницы — и сама блудодейка. "Яблоко от яблони…".

Я ткнул в неё пальцем.

— Пойми, наконец. Ты в этом мире не нужна никому. Всякий человек, узнавший твою историю — тебе враг. Желающих унизить, оскорбить, просто — ударить, тебя, выросшую в богатстве, в княжеском тереме, восемь лет пребывавшей во княгинях… Да любой-каждый в тебя плюнет! Да ещё и похвастает: вот, де, я смелый да христолюбивый какой! Сучке беспородной, к Рюриковичам примазавшейся, юшку кровавую пустил! Чтоб место своё знала! Отродье игрищ бесовских! Вспомни, что говорят отцы церкви о детях разврата: "хотя бы они и воспитали детей своих, отниму их, ибо горе им…". Всяк верующий захочет принять участие в этом божеском деле — в отнятии таких как ты детей, в причинении им горя. Подойди.