Антон Марахович - Азовский поход

— Или это ваша личная иннициатива, любезный? Арест Посла другого государства, равнозначен объявлению ему войны. — добавил я по-немецки.

Мордатый, подозреваю, что это был Репнин, был в явном замешательстве. Только что он видел сиволапого мужика, изьясняещегося чёрт знает как и… вдруг, от этого лапотника услышал голос и речь аристократа.

— Если это твоё самодурство, "подпоручик", то мне тебя жаль. Быть тебе битому батогами и сосланному в солдаты.

— Значит так, служивый. Ты сейчас со своим воинством скачешь в штаб генерал-адмирала Франца Яковлевича Лефорта и говоришь там, что прибыл Чрезвычайный и Полномочный Посол из Буянии от Его Светлости Князя Буянского, Магистра Ордена Православных Отшельников к Его Величеству, Царю Российскому Петру Алексеевичу Романову. Запомнил?

— Передашь лично подарки от Князя Антона Буянского — я полез в свою торбу. Достал блескучую шариковую авторучку в роскошном подарочном футляре и небольшой отрывной блокнот "в клеточку":

— Отдашь это главнокомандующему боярину Шеину, дабы было ему чем и на чём победные реляции о взятии Азова писать. — я открыл футляр, взял ручку, демонстративно щёлкнул кнопкой и быстро, двумя росчерками изобразил бидструповскую голубку с пальмовой веточкой в клюве на первой странице блокнота. Затем этот лист вырвал, но опять вложил под обложку. Защёлкнул показушно авторучку. "Пёстренькие" и Гнат внимательно наблюдали за моими манипуляциями.

Потом извлёк жестяную банку, где-то на фунт прекраснейшего "вирджинского" трубочного табака, а вместе с ней и расписную пластиковую шкатулку, в которой лежала пенковая трубка и пьезоэлектрическая газовая зажигалка со встроенным светодиодным фонариком. Демонстративно набил трубку табаком из жестянки и раскурил её от зажигалки. У Гната и "подпоручика" глаза буквально на лоб полезли, когда я после прикуривания трубки, включил на зажигалке фонарик.

— А это генерал-адмиралу Францу Яковлевичу Лефорту. Смотри сюда, полковник. Вот тут нужно нажать, ежели хочешь получить огонь, а вот на эту белую кнопочку, ежели нужен только свет. — Я несколько раз перед носом толстомордого пощёлкал зажигалкой и включил фонарик.

— Да гляди, служивый, коль испортишь княжий подарок до вручения генералу, то быть тебе битому плетьми на конюшне и разжалованному в холопы.

— А вот эту диковинку сам Князь посылает лично Алексашке Меньшикову, царёву другу и любимцу. — я вытащил из котомки небольшой светодиодный фонарик на 500 кандел. — Вот эту пупочку следует нажать. — несколько раз включил и выключил фонарик.

— Скажешь, наш Князь, зная душевные терзания царёва Друга Александра, специально посылает ему фонарь, чтобы, значитца, он, Меньшиков, светил себе под ноги, когда лезет в тёмные делишки. Дабы не свернуть себе ненароком шею.

— Всё понял, полковник? Повтори…. — полковник ошарашенно забубнил. — Вот так и передашь, слово в слово.

Я достал из торбы несколько полиэтиленовых пакетов с форм-замками. В маленький вложил и "залепил" фонарик для "мин-херца", в больший табак и шкатулку для Лефорта и оба подарка закупорил в третий — наибольший пакет. В такой же пакет вложил блокнот с авторучкой для Шеина. Затем полез опять в торбу и достал собственный нож в ножнах:

— Этот нож передашь капитан-бомбардиру Петру Михайлову от меня. Скажешь, капитан-бомбардир Иван Смолокур вызывает его на состязание, узнать, хто лучше из нас стреляет из пушек. — я вложил нож в руки прихуевшего толстомордого.

— Лефорту скажешь, что жду я его здесь до завтрашнего полудня, а потом убываю на свой корабль.

— Гнат, вели подать им коней. Пущай поспешают до штаба.

Демонстративно отвернулся от галунных и поднял чарку, вопя:

— Покажем турку, кто здесь хозяин!!!

Полусотня с энтузиазмом завопила в ответ и припала к посуде.

Минуты через три ко мне подсел Гнат:

— Не боишься? Вон тот хряк из ближних самого Лефорта. Тот и в бараний рог могёт скрутить, с самим царём в друзьях.

— Не боюсь, сотник. Заступа у меня крепкая, сам Князь Гвидон с острова Буяна. А я его ближний советник и друг.

— Вона как… Чой-то не слыхал я ране про Гвидона. Он не бусурманин ли? Откель будет? Хде ентот остров Буян?

— Гнат, не торопись пись-пись. Вот сичас юшечки похлебаем, винца примем на грудь и ежели у обчества будет антирес, раскажу я вам сказку-быль. Курить будешь? Вона ещё одна люлька и тута табак. — я протянул ему свой кисет.

Мы перебрались с ним на кошму в сторонке от кухарей и окутались клубами дыма чудеснейшего трубочного табака.

— Да, Гнат, ты, я вижу, уже многое понимаешь. Не мешай мне балаганить. Так надо. И казачков своих придержи. Для блага России сие делается. Русский я, и земля русская мне дорога.

— Не боись, капитан. Пока верю. Ну, а коль верить перестану, так сам срублю, али побратимам заповедую. — успокоил меня сотник.

Солнце показывало уже около 10 часов местного, когда, подскочивший казачок известил, что всё готово. Гнат встал и пошёл распорядиться.

Я заметил: и вчера вечером, и сегодня посты вокруг кордона были трезвые и несли службу чётко. Строго у них тут. Свободные от вахты горемыки, мающиеся с похмелья уже сгрудились вокруг котлов и бочки, заведуемой Проньшей.

К полудню казачья застава, окромя постов, была опять в лёжку пьяна. Гнат держался рядом со мной и Мыколой, но держать свои глаза "в куче" у него получалось с большим трудом. Около двух часов дня мы с Николаем отошли на баркасе метров на сто от берега и поставили сети, а сами трошки поспали. Через пару часов сети подняли и, выбирая только самую крупную и вкусную рыбу, завалили баркас добычей по самое не могу. Когда мы подошли к берегу, Гнат организовал несколько казаков, они освободили нас от улова и обеспечили ужин на всю ватагу. Пока я кемарил под, так же организованным Гнатом, навесом, Мыкола разминался под парусом виндсёрфера и обучал этому делу оклемавшихся казачков.

Солнце начало падать за горизонт. Ужин поспел, все чинно расселись в круг, хлебая из мисок и не спеша прикладываясь к чаркам. По реке туда-сюда шныряли какие-то судёнышки. Издалека изредка раздавались пушечные выстрелы, но меня больше всего волновали комары, лезущие прямо в рот, не взирая на репеленты из будущего.

Наконец все насытились, разлеглись на кошмах, кое-кто достал люльки с табаком. Гнат, сидящий рядом, напомнил:

— Ты, вроде, сказку обещал, капитан.

— Ладно, будет вам сказка. — не стал кокетничать я. — Сидайте поближе, кто желает слухать.

Лыцари сгрудились поближе и навострили ухи.

— Значитца так. Сказка о царе Иване, его жене и сыне его князе Гвидоне!: — "Три девицы под окном пряли поздно вечерком…" — и дальше до конца, прерываясь изредка только на пару глотков мальвазеи.