Антон Марахович - Азовский поход

Кныш припал к прицелу. Оптика с изменяемой кратностью и встроенным дальномером позволила ему с первого выстрела всадить 45грамовую пулю в панцирь турка. Того буквально смело со стены. Пётр наблюдал сам это, в предложенный мной, бинокль. Коля не отрываясь от прицела растрелял еще четверых, мелькавших между зубцами стены, тряпкоголовых. Потом, сменяя магазины начал охоту на крепостных пушкарей.

— А што, господа! Не пообедать ли нам слегка перед штурмом? — предложил я и начал распаковывать туристический примус и ящик с посудой.

Разместив всё это в уютном окопе под прикрытием флешей, я начал в котелке греть прихваченную с собой воду. Свита вместе с царём, внимательно наблюдая за мной, в очередной раз охуела. Примус, котелок, стопка мисок, кружек и ложек из сияющей нержавейки и канистра с водой. Было от чего крыше поехать.

Я распотрошил ящик с походным сухпайком. Посуды было всего на десять едоков, но сухпайка было на 50 человек.

Наконец, вода закипела, и я начал мять и разрывать пластиковые пакеты с лапшой "джум-джум", с куринными бульонными кубиками и пачки с галетами. Мыкола разливал по мискам кипяток и высыпал в них бульон и лапшу. Через пять минут все десять порций уже стояли перед первой партией едоков. Я долил воды в котелок и опять поставил его кипятиться. Жестом предложил господам угощаться и заработал ложкой, показывая пример. Царь и его слуги чваниться не стали и тоже замахали ложками.

Пока ели, вода вновь закипела и Кныш начал разливать её по кружкам, а я ссыпал в них пакетики растворимого кофе и по несколько крупинок "зюсли". Кружки быстро разобрали и дуя, осторожно начали отпивать, захрустывая галетами.

Всего отобедали 18 особо приближенных гавриков с царём и мы с Николаем. Остальные, наверное, "обедать будут в ужин".

Я достал пачку сигарет, прикурил от зажигалки и предложил по сигаретке царю, Лефорту и "мин херцу". Остальные обойдутся трубками и собственным табачком. Показал избранным, как обращаться с сигаретами и дал прикурить.

Все сосредоточенно задымили, пытаясь разобраться со своими ощущениями.

Пётр Алексеич подобрал, выброшенный мной, прозрачный целофановый пакет от лапши. Повертел его, помял пальцами, понюхал, попробовал на разрыв и приступил ко мне с допросом:

— Это что? Из чего сделано?

— Царь-батюшка, этот материал называется "целлофан", а делают его из "земляного масла". Как делают, это мне неведомо. Про то знают только князь Антон и его "братья", рыцари Ордена Отшельников. Но этот "целлофан" и воды не боится, и прочен зело. А посуда сделана не из серебра, а из стали, которая не ржавеет и очень прочная. Наши мортиры тоже из стали сделаны очень крепкой, — я кивнул в сторону миномёта. — поэтому стенки стволов у них очень тонкие и они лёгкие. — поспешил пояснить я.

Многие из свиты крутили уже в руках миски-кружки-ложки и пакеты из-под лапши и кофе. Даже на зуб их пробовали. Меньшиков вертел в руках примус, пытаясь понять как он работает.

— А скажи, Иван Игнатович, та пищаль, из которой твой брат турок со стены сшибал, она откуда. — вновь приступил ко мне Пётр Алексеевич.

— Царь-батюшка, пищаль ту придумали и изготовили братья-рыцари из Ордена на острове Буяне. А стрелять из неё можно на версту и попадать супостату в лоб и ни одна кирасса или бронь от её пули не защитит. Братья для неё и порох придумали, который при выстреле дыма не даёт.

— Однако, очень опасная штука, эта ваша пищаль. — протянул Меньшиков, отрываясь от примуса. — А как эта печка горит без дыма и копоти?

— Дык, внутри у ней очищенное "земляное масло", оно и горит без дыма и копоти. У меня ещё есть ночная лампа, тоже на этом масле, горит ярко, а ни дыма, ни копоти. Вечером зажгу, покажу.

Пока мы покуривали, беседовали и наслаждались послеобеденным отдыхом под палящим солнцем, Мыкола собрал и установил "восьмидесятку".

Около двух часов по-полудню решили приступить к штурму. Кныш уже сообщил мне на ушко, что Яша подошёл к острову ниже на Дону и организовал, и оборудовал на его западном мысу вертолётную площадку. Вертолёты тоже уже свезены на берег, распакованы и готовы к взлёту.

Мыкола остался в окопе за наводчика и заряжающего, а я с биноклем выполз в сторонку от флешей и занялся корректировкой огня. Первый дымовой сигнальный выстрел "шестидесятки" в сторону крепости сделали по таблицам и компасу. Я чётко отследил место разрыва и скорректировал прицел. Ещё один выстрел, более точная корректировка. А дальше опираясь на наши карты "аэрофотосъёмки" мы начали планомерно долбать по верху крепостных стен, обходя их по периметру и сгоняя их защитников вниз, во двор крепости. Положили все 60 60мм осколочных мин. Царь и свита повысовывались из-за флешей и бурно комментировали нашу стрельбу.

— Што-то не собираются турки покидать крепость и сдаваться, капитан. — подъебнул меня Лефорт.

— Дык, мы ж ещё с бонбардиром Михайловым не побились об заклад в шапку золотом. Чего ж мне даром-то стараться? — отбрехнулся я.

"Михайлов" полез в бутылку и через пару минут наши руки разбили многочисленные видоки из свиты.

И мы с Кнышом начали начинять внутренний двор крепости и замка 80мм минами с "дристуном" и "слезогонкой". Потом ещё раз прошлись по стенам осколочными. Турки терпели. Солнце уже зашло. Я отошел в сторонку и связался с Димычем. Договорились, как только окончательно стемнеет — вертолёты начнут работать. Я подошёл к Петру с Лефортом:

— Ваши Благородия, распорядитесь напротив всех ворот крепости разжечь костры побольше, чтобы бегущих турок в темноте получше видно было. И штоб солдатики с пушкарями не зевали и стреляли поточней. И не боялись шума над головой.

Лефорт недоверчиво хмыкнул: — Что-то не видно, что б турки собирались ворота открывать.

— А ты всёж, Франц Яковлевич, распорядись. Уж больно мне не хочется завтра поротому быть. А тебе ж это ничего не стоит. — надавил я на жалость.

Пётр с адмиралом распорядились и через час, почти в полной темноте перед всеми воротами крепости заполыхали обкладные яркие костры. И почти сразу, со стороны реки послышался шум вертолётных двигателей. Луны пока не было и разглядить мчащиеся стрекозы на фоне звёзд, не имея опыта, было практически невозможно. Летели они без огней и мои "однокашники" попервах здорово струхнули от звуков диковинных. Я как мог их успокоил и уверил, что они от этих звуков нисколько не пострадают, так же как и русская армия. Демон с Виричем пронеслись над крепостью и с широким разворотом ушли на запад в сторону острова. Я обратился к Петру с его свитой:

— Ваше Величество, вам следует разослать по полкам и ротам офицеров, чтобы они предупредили солдат о безобидности для них этих звуков и не допустить паники в войсках, не давать им разбегаться. Туркам от этих звуков, издаваемых машинами и Архангелом Гавриилом, карающим нехристей, и впрямь здорово достанется, а русскому войску ничего не будет и солдаты должны просто оставаться на своих местах и ждать, когда бусурмане из крепости побегут. Где-то через час эти машины опять вернутся и солдаты до того уже должны быть предупреждены.