Александр Логинов - Великое шевоше

Умудренные опытом командиры настояли на сближении с первой армией французов и войска двинулись на запад, на встречу врагу. Переход оказался неимоверно трудным, по каменистым дорогам, без воды солдаты упрямо шагали навстречу врагу. Некоторые из них вынужденно поили лошадей вином, понимая, чем это обернется для животных. Они надеялись, что смогут раздобыть других коней, взамен павших.

В захваченном Оме принц узнал, что французы покинули город совсем недавно. Почему граф увел своих людей, не дав сражение — оставалось загадкой. Англичане и гасконцы продолжали уничтожать окрестности. Пепьё иАзийе сожгли дотла, в последнем городе англичане нашли огромные склады вина. Пополнив свои запасы, англичане просто вылили вино на землю.

Следующий переход оказался не легче предыдущего. Все та же плохая дорога и отсутствие воды выматывали солдат и лошадей. Ночевать приходилось под открытым небом, а ночи наступили прохладные. Солдаты не роптали, понимая, что временные трудности скоро закончатся.

Ранним утром армия выступила в поход, пройдя по землям разоренным ими ранее. Но дорога улучшилась и вскоре стала совсем превосходной. Армия разделилась. Люди принца прошли через Монреаль, Эдуард очень торопился. С принцем пошла небольшая часть его войска, сопровождая обоз с наиболее ценной добычей. Эдуард не хотел рисковать, намереваясь оставить трофеи на попечение братьев-проповедников в Сент-Мари-де-Пруй.

Остальная армия двигалась кружным путем. Гасконцы разграбили и сожгли Лиму, Ласер, Фанжо и Вилласавари.

Из Сент-Мари-де-Пруй принц поехал в аббатство Бульбон, где имел продолжительную беседу с графом де Фуа, сообщившим Эдуарду последние известия о делах во французском королевстве.

Обратный путь в Бордо выдался тяжелым. Дороги раскисли, дни становились короче, а ночи холоднее. Обозленные солдаты яростно штурмовали замки и города, сжигали деревни, вырубали сады и виноградники, вымещая свою злость на мирном населении. Принц не мешал им творить зло, наоборот он велел никого не щадить.

Граф Арманьяк не решился преградить путь уходящим обратно англичанам, но он следовал за армией принца по пятам, ежедневно тревожа ее мелкими стычками. Уставшим англичанам и их союзникам приходилось тяжело, еще тяжелее было терять награбленное добро, которое приходилось периодически бросать из-за павших лошадей или угрозы быть взятыми в плен во время неожиданного нападения французов.

Заседание совета при принце проходило бурно, английские командиры советовали принцу не рисковать и продолжать отступление, а гасконские сеньоры требовали дать сражение. Обстановка ежедневно менялась, разведчики приносили порою противоречивые известия о армии графа Арманьяк. Принц не мог принять решение самостоятельно, ведь армия рисковала не только своими жизнями и награбленным имуществом, под угрозу ставилось само присутствие англичан в Аквитании. Выслушав всех, Эдуард должен был принять трудное для него решение.

— Сражению быть, — с тяжелым сердцем сказал принц.

С тех самых пор, как Алан помнил себя, он твердо знал, что в жизни нет места отчаянию. Погибших товарищей заменили новые охотники. То, что новенькие — французы, а не англичане, Алана совсем не смущало. Языковой барьер не проблема. Уже через пару дней стрелки отлично понимали друг друга, такому взаимопониманию способствовал авторитет Рукоруба, виртуозно владеющего длинным ножом. Лишь однажды смелый новобранец, понадеявшись на свою силу, посмел бросить вызов Рукорубу. Если симпатии французов и были на его стороне, то проявлять их открыто, новобранцы сочли неразумным. Схватка закончилась, едва успев начаться. Гигант рухнул в грязь с распоротым горлом. Пролитая кровь смешалась с грязной водой — вполне закономерный результат, по мнению товарищей Алана.

Проблем с начальством из-за убийства француза англичанин не боялся. Ставить на учет охотников за поживой Алан не спешил. Новобранцы, даже если Алан и вносил их в списки, жалования не получали. Хватит с них и награбленного. А те уж и старались проявить себя в деле, в надежде получить свою долю в добыче.

Армия, оставшись без высших командиров, превратилась в сборище разбойников. Рыцари позволяли солдатам все. Двигаясь в южном направлении, войска сожгли Лиму, Ласер и Вилласавари.

В Лиме ребятам Рукоруба повезло. Стрелки успели занять двухэтажный дом, в котором проживала семья богатого торговца вайдой. Некий гасконский рыцарь пытался предъявить права на дом, но дюжина стрелков с натянутыми луками вразумила сеньора поискать себе добычу в ином месте.

Жирный торговец оправдал свой внешний вид. Его дом был полон еды. Алан давно уже не ел свежевыпеченного пшеничного хлеба, да еще с жирным окороком. Утолив голод и жажду (хорошего вина было в доме много), Рукоруб оставил товарищей, уплетавших за обе щеки и, навестил молодую жену торговца, запертую в чулане отдельно от мужа. Отворив скрипучую дверь, англичанин грубо выволок женщину за волосы и, потащил на второй этаж, в спальню. Не обращая внимания на молящихся детей, которых они заперли в спальне супругов, Алан предложил молодой женщине раздеться. Несчастная покорно подчинилась. Напуганная женщина сделала все, чтобы страшный предводитель головорезов остался доволен. Слишком ужасной казалась участь ее служанки, которую на ее глазах долго насиловали солдаты, а потом просто выкинули бесчувственное тело из окна спальни, перерезав бедняжке горло.

Алан не был кровожадным убийцей. Дети широко открытыми глазами смотрели, как он насилует их мачеху. Мальчик смотрел даже с интересом, забыв про молитву. Алан прервался, выдворив детей за дверь, а мальчишке он отвесил хорошую затрещину.

Оставив женщину в спальне, Рукоруб спустился вниз. Отдав короткие распоряжения, англичанин увел половину своих людей на улицу. Предводитель уверенно вел их вперед, останавливаясь, что бы проверить очередной дом, но во всех из них уже побывали налетчики. Парни не отчаивались. В городе оставалось еще много добычи. В одном из домов, казавшимся совершенно разграбленным, Алан велел остановиться. Симон с прихрамывающим Роджером недоуменно уставились на предводителя.

— Тут уже все вычистили до нас, — заявил Кривой Джон, глядя на разруху, царившую на первом этаже дома.

— Заткнись, — приказал Рукоруб, внимательно рассматривая следы разрушений.

— Кривой прав, Алан, — всегда решительный Симон поддержал Джона. — Только время потеряем.

— Ты видел, что твориться на улице, — Рукоруб поднял чудом уцелевший табурет и уселся в самом центре комнаты. — Мы заходили во многие дома.

— Этот не лучше и не хуже остальных, но тут нам брать нечего. Все вынесли до нас, — говоря это, Роджер прислонился к стене, рана периодически давала о себе знать.