Роман Тюрин - Скрамасакс

Тут, дед вновь блеснул эрудицией основанной на информации вытянутой из моей головы:

— Да, интересный на тот момент был уклад общества… — задумался он, подбирая слова, подобрав, продолжил, — Коллективный — люди жили не сами по себе, а социумом, ведомые идеей, почти как муравьи, однако природа взяла своё — человек остался собственником и СССР развалился, многих погребя под руинами.

Тяжело вздыхаю, этот период застал я ребёнком, подростком и юношей. В девяносто первом мне стукнуло всего восемнадцать и прожитые годы в стране советов были для меня, пожалуй, лучшими в жизни. Отметя воспоминания, продолжаю разговор:

— Ну, тогда давай косу и показывай — где косить.

— А нету косы… пока не изобрели её. Серп, вон, возьми — в сарае, тот, что побольше. Коси прямо у восточной опушки — там трава сочная, по весне тут всё заливает, земля добрая, плодородная.

— Как же без косы-то?.. — растерянно бормочу, ошарашенный известием об отсутствии инструмента.

— Придумаешь чего-нибудь, — отмахивается старик.

Вот, зачем я набивался в сено заготовители, сидел бы сейчас на лавочке да поплёвывал. Воистину говорят — инициатива наказуема. Серпом косить задолбаешься, даже если заглянуть в суть предмета и узнать, как это правильно делать, всё равно — понагибаешься вволю.

"Надо самому соорудить, хотя бы подобие…" — решил я, зашёл в сарай и попал в пещеру Али-бабы, ну, или в её аналог для мастеровитого жителя средневековья.

Тут стояла и мини кузница и верстак — на нём лежали всевозможные инструменты, назначение некоторых остались загадкой. В дальнем углу находилось какое-то сооружение, видимо, хитрая печь, для чего она была нужна — я так и не понял.

Поглазев по сторонам, обнаружил искомое, а именно — огромных размеров серп. Он для моей задумки оказался достаточно острым. Сбив деревянную рукоять, отложил её в сторону. Затем, вышел во двор, взял топор и направился к рощице — за черенком. Неплохо получилось, коса, правда, за счёт округлости вышла несуразная, но работать ей было возможно. Приноровился и дело пошло как по маслу. За пару часов выкосил почти всю округу, остался не большой участок, и тут, из леса, неся за уши подстреленного зайца, вышел Аника.

— Ни чего себе!? — крякнул охотник, — Неужто в одиночку всё перекосил? — мальчишка обвёл рукой проделанный фронт работ и взглядом потребовал ответа.

— А что? — не понимая изумления, бросил я.

— Когда ж ты успел? — воскликнул удивлённый пацан и тыкнул пальцем в косу, — Что это такое?

Совсем вылетело из головы, что кос, как таковых, ещё нет даже в помине, последний вопрос напомнил об этом, и сразу стала понятна реакция парня. Я вкратце объяснил, что это и показал, как с ней управляться.

Аника остался доволен и, приспособившись к инструменту, произнёс:

— Здорово, а то с серпом понагибаешься — через малое время спина на крик болит. Сам выдумал, али дед подсказал?

— Сам, но не придумал, просто доводилось ей работать, я и сделал аналог. — Мальчишка, размышляя над произнесённой фразой, завис, и мне пришлось исправиться, — Копию, то есть.

— Говоришь ты странно порой… дед у нас тоже мастак всё выдумывать, видел какие окна, он по прошлой зиме изготовил? Печь специальную для этого сделал.

Тут до меня дошло, что за конструкция стояла в углу сарая — это была стеклоплавильня. Вот откуда в доме стёкла, а он заморские, заморские: "Кулибин, блин…"

Вечер прошёл за манипуляциями над насекомыми. Ну, я над ними и потешился, отомстил, так сказать, за давешние укусы ихних родственников. Дошло до того, что один на закорках возил другого по кругу. Комичная, скажу вам, картина. Муравьи должно быть охренели от такого своего поведения. Вероятно, так же ощущают себя доверчивые простачки попавшиеся на удочку цыганских гадалок — не понимают, что делают но, тем не менее, с радостью отдают им наличность. Возможно — технология идентична.

Снов в эту ночь я опять не увидел, а наутро следующего дня, после завтрака, дед заявил:

— Пойдём, познакомлю тебя с оружием, — и вышел из дома.

Сойдя на крыльцо, старик начал командовать:

— Возьми топор да скажи мне — какова его суть, что ты чувствуешь?..

Сконцентрировался, в этот раз, я намного быстрей и, увидев его истинный облик, ответил:

— Он как бы нейтрален, ни плохой, ни хороший, нормальный рабочий инструмент.

— Правильно, — утвердительно кивнув, дед протянул ножны с Гришкиной саблей, — Теперь посмотри на это.

Налаживание контакта продолжалось минут десять. Вначале, я увидел её абстрактно — со всех сторон одновременно, потом, открылась и суть оружия.

— Ни чего себе! — невольно с губ сорвался крик и вслед за выпавшей саблей, я, поражённый злобой накопившейся в этом предмете, с силой отбросил ножны.

Оказалось, что Гришка не первый хозяин мерзкого клинка, до него их было несколько, один краше другого. История, промелькнувшая перед мысленным взором, была ужасающей, сотни убийств и увечий слились для меня в один долгий, безумный бой. После каждого лишения жизни, сабля напитывалась тёмной дымкой и на данный момент выглядела, как чёрный туман, за которым скрывалось лезвие.

— Ну что, будешь становиться великим фехтовальщиком с помощью этого оружия? — ехидно поинтересовался старик, — Нет?.. что так?..

— Сам знаешь, небось, тоже всё видел. Меня чуть не вырвало и, вообще — я её боюсь.

— Ладно, не злись, кусок стали ни в чём не повинен, таким его сделали люди, но всё-таки он может многому научить.

— А оно мне надо? В гробу я видал такую науку.

— Ты забываешь, в каком мире сейчас пребываешь, здесь отношение к смерти не такое, как в вашем, тебе в первый же день пришлось убить хозяина данного клинка… ведь так?

— Нет, не пришлось. Я просто напал и убил, сожаления об этом тогда не испытывал, а сейчас и подавно.

— Всё так… всё так… — задумчиво пробормотал старик и вернулся к уроку, — А теперь, достань-ка из ножен свой скрамасакс да приглядись к нему повнимательней.

Сначала возникло желание его просто послать, однако удалось сдержаться. Потом мне стало вдруг интересно увидеть предмет, из-за которого всё началось, и через пару минут размышлений я сдался: "Любопытство не порок, а большое свинство. Делать нечего — надо смотреть, иначе любознательная хрюшка, засевшая в разуме, разнесёт голову к чёртовой матери".

Сконцентрировался — нож окутало марево и, постепенно сгущаясь, вскоре трансформировалось в белый, тягучий туман. На счету моего скрамасакса, по сравнению с саблей, убийств было больше, при всём при том — неприятия он не вызвал. Всё так же: в одно мгновение — множество жертв и масса хозяев, даже почувствовал самого себя. Однако в нём не было злобы, присутствовал лишь фатализм — некое ощущение неизбежности произошедшего.