Александр Забусов - Войти в ту же реку [= Перевёртыш] [litres]

– Вижу, что узнал, – произнес, не повышая голос. – Ты мне должен…

…От мыслей Левинзона отвлекла гурьба артистов. Представление закончилось, и все хлынули переодеваться в повседневную одежду, снимать с лиц грим. Гримерка наполнилась гамом, смехом и разговорами. Артисты народ простой, на гастролях после представления можно и гульнуть, расслабиться.

– Вы с нами, Аркадий Моисеевич? – спросила Лизочка Заяц, одна из трио танцевально-акробатического номера, влюбленная в еще не старого гипнотизера Аркашу Капулиди.

– Не сегодня, Лиза. Что-то голова разболелась.

– Таблетку дать?

– Само пройдет.

До гостиницы добирался на трамвае. Район Метрогородка ему нравился тем, что он как бы сам по себе, на отшибе отстроен. Летом здесь зелено, несмотря на целую кучу строительных предприятий. Да и сейчас днем радуют глаз высокие, красивые деревья, вставшие аллеей почти до Открытого шоссе, между трамвайными путями. До метро «Сокольники» потом еще пешочком топать, но это ничего, есть время подумать.

Странный молодой человек.

«Ты мне должен жизнь!»

Аркадий ведь думал, что в подземных тоннелях он тогда оставил после той встречи труп. По-другому быть не должно. Сам из передряги еле выбрался живым. Орден сатанистов прекратил свое существование. Задним числом узнал, всех старших адептов арест минул, их просто «зачистили вхолодную». Когда так власти поступали? Обычно арестовывали и на допросы волокли. Но не в тот раз… Значит, все же слухи о боярах Белояра не совсем легенда. Да-а! Поди ж ты, живучим мальчишка оказался. Но как заматереть успел! Разыскал. Зачем ему тот человек, которого нужно гипнозом оприходовать? На вора не тянет. Сказал, что после того, как сделает дело, будут в расчете и претензий больше не последует. Аркадию в общем-то все равно, но все же любопытно. Зачем?

Артист, добравшись до телефона, набрал на диске номер.

– Алло? – приятный женский голос откликнулся на вызов.

– Могу услышать Германа Алексеевича?

– Минуточку, сейчас позову папу…

Откинулся в кресле, расслабленно поджидая, когда в трубке послышится знакомый голос.

– Слушаю вас.

– Здравствуй, Белун. Рад, что жив и здоров.

– Кто говорит?

– Не узнал, значит?

– Астах, ты?

– Я.

– Давно не общались…

– Все потом. Срочно свяжись сам знаешь с кем. Пусть передадут по эстафете, что я нашел того, кто нужен Владимиру.

– Сколько ты в Москве будешь?

– Теперь столько, сколько потребуется князю. Постараюсь адресок срисовать. Главное ты поторопись, и чтоб там поторапливались. Мне с ним одному не справиться.

– Астах, никак умения растерял?

– Хуже. Его только физической силой взять можно. Белун, прошу, не откладывай это дело в долгий ящик…

– Не учи! Понял я. Понял! Что, приперло?

– Да. Устал. Домой хочу и чертово наследство надоело.

– Все сделаю.

…Каретников не Штирлиц, проснулся по будильнику, грохотавшему, как товарный поезд. Приведя себя в порядок, вышел из квартиры. Радовало отсутствие пригляда со стороны Забияки и компании. Аксенов строго берег чистильщика, официально учившегося в данный момент в пограничном училище, каким-то образом хоть и «посредственно» сдававшего сессию и все дисциплины первого курса обучения. «Контора» в своем праве, как и кем распорядиться.

На Октябрьском поле выйдя из метро, издали увидел Танцора. Паразит! Приплясывать чечетку у него, наверное, въелось в сознание. Вот из-за таких глупостей человек обращает на себя внимание. А одежда? Он бы еще рыжий парик напялил и башмаки шестидесятого размера! Серенькой мышкой побыть пару часов для него не судьба. Выдохнул, приводя в порядок нервное напряжение от увиденной картины внешнего вида «напарника». Хоть не опоздал, не скрылся, и то ладно. Чумадей!

Подошел, не здороваясь, позвал за собой:

– Идем!

У подъезда остановились.

– Стоим, ждем.

– Зачем нужно было в такую рань тащиться? – возмутился Аркадий.

Он что, совсем «теплый»? В шахтных стволах производил другое впечатление. Каретников промолчал, лишь недобро зыркнул на доморощенного «сатаниста».

Люди, подверженные решениям своих каких-то дел, проблем и необходимости идти на работу, в школу, институт, торопливо проходили мимо. Москва – это город, в котором все торопятся. Так всегда было, есть и, как знал Каретников, так будет. Район Октябрьского поля сравнительно молодой, основная застройка его пошла лишь в конце шестидесятых, поэтому и улицы и сами дома выглядят намного моложе, чем в центре…

– Он!

Михаил мотнул головой в сторону узколицего, под шестьдесят лет, мужика в приличном плаще и шляпе, державшго в руке портфель. За другую его руку уцепилась дама, по виду старше бальзаковского возраста. Оба о чем-то беседовали, обходя лужицы на асфальте.

– Так, а баба как же? – спросил Аркадий.

– Вот так! Было бы проще, сам управился. Действуй!

– Тьфу на тебя! Связался…

Левинзон, сокращая расстояние, метнулся вдогон пожилой паре. Каретников наблюдал, как артист, обогнув обоих, о чем-то спросил женщину, та кивнув, отпустила руку супруга и пошла дальше одна в сторону метро, будто так и надо.

«Вот же выродок! Умеет людям мозги пудрить».

Между тем Поляков, постояв какое-то время столбом, будто не замечая следовавшего по пятам гипнотизера, поплелся назад.

«Неужели сработало?»

Оба прошли мимо Михаила, не замечая его. Завернув к подъезду, остановились у двери. Каретников пристроился «в кильватер». Дверь с шумом открылась, чуть не задев Полякова.

– Здравствуйте, Дмитрий Федорович! – поздоровалась выбежавшая на улицу школьница лет двенадцати, с ученическим портфелем в руке.

Если генерал промолчал, то Аркадий успел провести ладонью перед глазами ребенка. Сказал:

– Беги, в школу опоздаешь.

На лифте все трое поднялись на шестой этаж, зашли в квартиру.

– Сажай его в кресло.

Зал большой, светлый, обставлен первоклассной мебелью. Стеллажи под завязку заполнены книгами. Стены и полки на них, все в мишуре и статуэтках из Индии и сопредельных с нею государств. Из зала проход в спальню и комнату с закрытой на замок дверью, скорее всего, кабинетом хозяина жилья.

«Творческая личность» потянулась к фигурке женщины, вырезанной из цельного куска темного дерева.

– Руками ничего не трогать, даже не прикасаться, – приказал Каретников. – Товарища контролируй.

– Чего его контролировать? Он спит.

– Так потревожь! Выясни, где ключ от кабинета.

Михаил, надев перчатки, воспользовавшись найденным ключом, вошел в кабинет, осмотрелся. Комната не большая, но функциональная, с любовью обставленная во вкусе хозяина. На стенах в рамочках фотографии со значимыми в «системе» и государстве людьми. Фотографии с семьей и друзьями. Так сразу и не скажешь, что это кабинет неуловимого Бурбона. Выглянул в зал, подбодрил напарника: