Оксана Щербатая - Мой отчим - советский пенсионер

Василий Кузьмич на меня уставился как на привидение заговорившее. Онемел почти, несколько раздосадовался, но и восхищение виделось в изумлённом взоре.

— Браво, девочка! Лихо Вы меня отбрили! Мы-то латынь только в виде крылатых выражений учили, а историю Рима, скорее, именно "проходили", а Вы, похоже, с этой отдаленной эпохой знакомы не понаслышке…

— Да, — отвечаю. — Я там родилась. И звали меня Поппея Сабина. Или Октавия. Не помню… Давно дело было, и неправда.

— Зря утрируете. Не слыхивал сих женских имён… Зачем же Вы меня обманули, что на почте работаете? Я тут перед Вами "гоголем" рассыпаюсь, пытаюсь сделать путешествие приятным, а Вы столь мудры, что решили поиграть со старым дурнеем в… Сказали бы честно, что учитесь на факультете истории КПСС или филологии!

— Люблю обманывать… Позвольте мне Вам так и не открыться, сохранить тайну…

Эка я "влипла" со своей ученостью старорежимной: вон куда меня "зачислили"! Раньше-то я всё древние времена и философию немецкую, походя, с бабушкой изучала, а теперь, с появлением в моём окружении отчима, начала приобщаться и к марксизму-ленинизму. Семён Васильевич, "простой забойщик", не хуже моего соседа по купе, знал и цитировал творчество Ленина и прочую, как говаривала бабушка, "коммунистическую патристику", — то есть творчество марксистов. Но так упорно и не признавался в своём подлинном образовании и деятельности… Эх, как бы мне узнать о его реальном жизненном пути? Мало ли что он там сам нам решил о себе поведать? Нет, мне бы найти человека, который его знает по прежней жизни… Исключая, конечно, бабушку Матвеевну, — она только о недавнем ведает…

Личная жизнь постепенно налаживалась. Вскоре после той интересной поездки в Котельниково, ко мне на почту заявился гость. Вот не ожидала… Трактор Иванович собственной персоной. Не забыл. Удивительно, но он оказался не полным трепачом, как мне сперва подумалось, слушая его байки-"развлекайки"… Вошёл, и сразу меня увидел. Заулыбался, как котёнок при виде сметаны, — так-то ласково и светло. Глаза — голубенькие, как две бирюзины блескучие, и щеки пухляво-задорные, с ямочками, — просто "душка", как про таких люди говорят… И оделся по моде, и ботинки — со скрипом. Только вот начистил до малоприятного аромата… Я его сразу угадала, но уже ученая, — не стала рассыпаться в выражениях своей радости, как тогда, когда Гранта увидела. Женщина не должна слишком явно радость и удовольствие выказывать, иначе никто и стараться не будет ей приятное сделать, если она сущей безделице рада, — просто видеть человека!..

Трактор ко мне приблизился, и давай "рассыпаться" от радости. Быстро осадила:

— И я Вас рада видеть, ну, конечно же! — И это "ну" так прозвучало, что все слова о радости ровно невидимы и невесомы сделались. И улыбнулась кончиками губ… Пусть знает, что я — девушка гордая, не дурочка деревенская… Но Трактор не обиделся нисколечко: он же водитель, привык к разным пассажирам…

— Зоюшка, уж как я счастлив, как счастлив видеть Вас! И рад, что Вы меня не обманули, а и взаправду здесь, на почте, работаете…

— Да, — отвечаю. — Пока работаю, но планирую перевестись на новую работу. В Москву, в Кремль, — буду там ответственным секретарём и стенографисткой. Вот!

Трактор так насупил брови, что досада и разочарование отчетливо выписались.

— Как же так? Из нашего захудалого южного городка, — и сразу в Кремль?

— У меня там родственники, — отвечаю. — Моя внучатая бабушка полы моет у самого…

Трактор вовсе нос повесил. Поверил, ну надо же! Чудак доверчивый… А это я просто учусь чувство юмора "выращивать", — вот его избрала как объект подопытный.

— Хотел поделиться с Вами радостью, Зоюшка! Разрешили мне зваться Тарасом! Сочли мои объяснения о необходимости смены имени весомыми и приняли даже с юмором и пониманием, смеялись… Жду вот получения нового паспорта. Хотел вот и Вам о том сообщить. Это же для меня такое счастье, что не будут больше люди надо моим несчастным именем смеяться… У сестры хоть имя Революция, смысл значителен, но легко ли быть Трактором с легкой руки малограмотных родителей?

— Люди всегда найдут, над чем им смеяться, если захотят, — отвечаю. — Вот и я, например, над Вами, Тараска, сейчас попыталась посмеяться, а Вы и не заподозрили подлога, потому как разговаривала я с Вами серьёзно и без улыбки на лице. Ура, значит, я научилась шутить и притворяться! Взрослею…

Тарас только головой покачал, заспорил:

— Да разве же это хорошо, Зоюшка, учиться притворяться? Полагаю, что нет…

Хороший парень Тараска, искренний, — что думает, то и говорит… Но всегда ли оно хорошо, — правду всем говорить? Похоже, я уже познала искусство недосказывать… Если и не врать откровенно…

Тарас меня пригласил в клуб Железнодорожников после работы, и я согласилась пойти с ним на танцы. Вот Грант — тот меня, почему-то, всё больше в кафе водит, а на танцы — редко. Наверное, не его стихия — ногами притопывать…

Договорились встретиться в половине восьмого возле аптеки центральной. Пришла я домой к себе, в пустую квартиру, приоделась, "причепурилась": губки подкрасила, попудрилась, подушилась "Красной Москвой", надела новую пару чулок нейлоновых и шитое в ателье модное приталенное платье, красное в белый горох, — нескромное несколько, но — к лицу… И пошла… Тарас пришел в пиджаке серебристо-сером, в кепке черной новой, — чист денди лондонский… Сперва мы с ним зашли перекусить в кулинарию, по-простому съели по беляшу, выпили кофе с молоком и печеньем, и мне очень понравилось, что Тарас для первого свидания не стал "выпендриваться". По пути на танцы рассказывал смешные истории "к месту":

— Зоюшка, надеюсь, Вы посмеяться любите? Вот как Вы думаете, что такое "танцы"? Только не перечисляйте мне, какие Вы танцы знаете…

— Ах, Тарас, да не задавайте Вы мне вопросов. Вы меня пригласили, — вот и развлекайте! А я — послушаю… Устала я сегодня на работе думать…

— А танцы, Зоюшка, есть искусство убирать ноги быстрее, чем Вам их партнер отдавит! Или вот еще: спрашивает парень на пляже в Сочи девушку, не работает ли она учителем танцев. Она ему отвечает: "Нет. А вы это подумали, потому что у меня фигура стройная?" Он и говорит: "Просто у вас такие пятки грязные!.. "

— Фу, — говорю, а сама смеюсь в восхищении от приятной неожиданности, что Тарас — такой весельчак, — грубоватая шутка! Лучше что-нибудь возвышенное расскажите!

Но, тем временем, мы пришли в клуб. Танцевали до упаду! И патефон звучал, и "живая музыка", — баянист так играл, что за душу брало. Долго танцевали. Приятно мне его было держаться за него во время танца, и порой легкая дрожь бить начала, словно тело жило собственной, отдельной жизнью необъяснимой. С Грантом было иначе: интересно очень, вдохновляющее как-то, но дрожь не пронизывала насквозь…