Владислав Савин - Красные камни [litres]

В час назначенный в университетской аудитории многолюдно. В зале четкое разделение на две группы – одни, кто желто-синие флажки выставить не решились, так все поголовно в вышиванках пришли. А другие что-то красное на одежду нацепили – хоть ленточку, хоть гвоздику, хоть какой-то значок. Но предупреждены строго, чтобы здесь никаких беспорядков. Милиции на виду нигде нет, и на территории тоже – но не слишком далеко, возле цирка на улице Первого Мая, стоит отряд даже не милиции, а ОМОН (название как-то само сменило прежние МСМЧ – здесь это даже не милиция, а скорее егеря-спецназ, обученные работать и в лесу, и в горах, десантироваться с воздуха, гонять банды, и, конечно, в их обязанности входит подавление городских беспорядков и лагерных бунтов). Командир наши полномочия видел и получил приказ, в случае чего, первое – вывести нас всех в целости и сохранности, второе – восстановить правопорядок всеми доступными средствами, рация УКВ у Мазура – через пять минут после сигнала тут будет такое, интерьер искренне жаль. Надеюсь, обойдется без этого.

Зал, конечно, не театр, но с колоннами. И подобие лож по бокам. Вон там, напротив, места ректора и его гостей – ну а мы, всей командой, по другую сторону. Ну, вот и они, Иван Никифорович и Иван Петрович, почти гоголевские имена – только играем не комедию. Мило беседуют, вот ректор меня увидел, рукой помахал, я кивнула. И Кавалеридзе на меня посмотрел. Но все же далеко – вот он встал, сюда идет.

Как бы случайно, Валька, Кот и Акула прикрывают меня собой. А я, пригнувшись, мгновенно оказываюсь за колонной, плащ скидываю, шляпку долой – а Мария тотчас же набрасывает, надевает на себя и занимает мое место. А я в ее накидке, полы запахнула, вуаль со шляпки опустила на лицо. Отчего бы нам заранее одинаково не одеться – так если Кавалеридзе заметит, и это натолкнет его на верную мысль. Сейчас проверим, насколько Валька оказался прав – что в этих «летящих» накидках и под вуалью женщин трудно различить, и что Мария на меня похожа, если смотреть сбоку (как раз со стороны ректорских мест) и издали.

– Анна Петровна? – и смутился, когда Мария к нему повернулась: – Простите. Я вас принял за одну свою знакомую.

Уходит назад. Ну, а я снова с Марией меняться не буду, действо и стоя досмотрю.

На кафедре декан истфака с вступительным словом – а сам Куколь выходит, выступать побоялся, мало ли что после? Восторги опустим – ну прямо святой подвижник выходит гражданин Штеппа, при великом учителе. Интересный вопрос – если Грушевский до 1914-го во Львовском университете, тогда это Австро-Венгерская империя, свои научные взгляды развивал, то кто ему платил щедро? Вернее, это-то как раз ясно – а вот знал ли Грушевский, что на австро-венгерскую контору работает, или такой идеалист, что не видел, или догадывался, но «не желаю знать»? Это вообще-то «агент влияния» называется, а не агнец невинный. И с чего это он в 1924-м из Австрии в СССР запросился, сам, или ему подсказали? Никаким шпионом он, конечно, не был, поскольку к военным и политическим тайнам никто его не допускал – так нас в Академии учили, что хороший агент влияния может быть опаснее банального шпиона.

Ну вот, закончил? На кафедре сам Штеппа. Волнуется – ну да, на горло собственному визгу наступить. Поскольку я знаю, что сейчас будет – должно быть. Ты уж не виляй, Константин Феодосьевич, ты ведь не хочешь «по вновь открывшимся обстоятельствам» снова туда, где девять лет провел?

Не подвел, излагает. В аудитории – гробовое молчание. Жаль, лиц впереди сидящих не вижу. Никто ведь такого от последнего из живых основоположников украинства не ожидал. Этого просто не может быть – сейчас профессор скажет, «если бы, предположим», сведет к отвергнутой гипотезе. Молчание просто звенит, а слова как бомбы.

– Как говорится, Платон мне друг, но истина дороже. С научной точки зрения можно уверенно сказать, никакой «общеукраинской» нации нет. Есть нация галицко-волынская, со своей уникальной культурой, историей, языком. И есть юго-западная ветвь, субэтнос, по-современному говоря, великорусской нации – как, например, малороссы.

Нет ни аплодисментов, ни освистывания. «Вышиванные» не могут ни принять сказанное, ни вот так просто отречься от своего апостола. «Красные» напротив, не решаются ни аплодировать врагу, ни возразить против того, с чем согласны. Так что по завершении – гробовое молчание. Оратор с трибуны уже сошел – а зал еще сидит, наверное, еще с минуту. Затем все так же в молчании встают – и молодежь расходится. Хотя вижу, как Линник в окружении нескольких своих кружковцев что-то им объясняет – хотела бы услышать, что.

И нам тут делать нечего – пока ректор с Кавалеридзе про меня не вспомнили. Вместе подойдут – и что делать тогда? Так что в темпе и всей группой покидаем аудиторию.

Четыре дня до 1 сентября. Когда будет решаться (вернее, оглашаться) решение по стипендиям. И как на упорство «украинцев» повлияет публичное отречение их апостола от их идей? А кто-то, я надеюсь, благоразумно решит на русскоязычный факультет перейти.

Там же.

Разговор, который не услышали посторонние

– Сергей Степанович, так что делать?

– Марат, все как договорились.

– Так ведь…

– Делай как я сказал! Оно, может, и к лучшему.

– А с актрисой что?

– Сам разберусь.

Из рапорта сержанта ГБ Фалеева П. Г.

В ночь с 27 на 28 августа сего, 1953 года я и сержант ГБ Водовозов С. Б. осуществляли скрытое наблюдение и охрану объекта «Апостол».

Местом нашего расположения был чердак «гостевого» флигеля на территории Универститета, над квартирой объекта. Велось как наружное наблюдение, через чердачное окно, так и прослушивание жилого помещения (за отсутствием звукозаписывающей техники, пришлось довольствоваться просверленным в перекрытии отверстием и слушанием через стетоскоп).

Объект прибыл в квартиру в 19:30 (принят на контроль от группы уличного наблюдения). Его сопровождали трое неустановленных лиц (приметы и словесное описание прилагаются), как следует из разговоров, студенты. Указанные лица покинули квартиру в 19:36, при этом разговоров, представляющих интерес, не отмечено (были приветствия и общие вопросы, вроде «удобно ли вам здесь»).

До 22:40 объект был в квартире один. Ходил по комнатам, читал (слышен был шелест бумаги), возможно, делал записи, заваривал и пил чай. На внешней контролируемой территории никакой подозрительной активности не отмечалось (в 22:05 прошла шумная компания студентов, численностью в восемь человек).

В 22:40 двое, как было установлено после, гражданин Кузьмин М. А., 1934 г. р., студент 1-го курса исторического факультета, и Таран Д. Б., 1928 г. р., рабочий-подсобник завода автопогрузчиков, постучали в квартиру объекта и были им впущены в квартиру. Так как после этого были слышны звуки, свидетельствующие о криминальном характере их действий (шум, крики, подозрительная возня), то мной было принято решение вмешаться. Так как при этом наличие на улице сообщников злоумышленников (прикрывающей группы) не отмечалось, то мы пошли в квартиру объекта вдвоем, где обнаружили двух вышеуказанных граждан в процессе попытки совершения преступления (покушения на убийство объекта «Апостол»). Указанные граждане были нами задержаны, при этом гражданин Таран, выразивший неповиновение, получил легкие телесные повреждения. Объект «Апостол», оказавший преступникам сопротивление, имел ножевые ранения (тело, руки, лицо) – так как установить их тяжесть и опасность для жизни не удалось, то было принято решение о медицинской эвакуации объекта для последующего лечения. Первая медицинская помощь объекту (перевязка ран) была оказана Водовозовым. Так как в квартире отсутствовал телефон, а рации у нас не было, то согласно заранее обговоренному и согласованному порядку, мной был подан сигнал (очередь из ППС в воздух) о чрезвычайной ситуации.