Владислав Савин - Красные камни [litres]

Он главную ошибку сделал, что близко слишком подошел, буквально пузом меня оттесняя. И не обратил внимания, что я шляпу правой рукой держу, будто от ветра, дует здесь на горе. И когда я ему за спину взглянула, с выражением, будто увидела там еще кого-то, из своих, да еще крикнула «Валя!» (вдруг все ж услышит) – этот купился, хотя трюк старый и известный, но не считал, видно, он меня опасной совсем, глаза скосил и голову вполоборота. И через правое плечо, чтоб пистолет не светить, а левым ко мне ближе. На секунду всего полуобернулся – но это был мой шанс!

Не умею шляп носить, хотя идут они мне – но как подует, я без головного убора. В пятьдесят втором была в ГДР, и только я ступила на поле аэродрома Темпельгоф, как берлинский ветер мою шляпу унес, доставив кому-то из встречавших геноссе заботу ее ловить. Герру Рудински о том доложили – и когда я улетала, на прощание глава Штази лично вручил мне подарок, коробку красного дерева с набором шляпных булавок, по двадцать сантиметров золингеновской стали такой остроты, что «в человека одним пальцем задвинуть», как Юра Смоленцев оценил. Оказывается, полвека назад (когда дамы носили шляпы размером с колесо) такие булавки были у женщин не только обязательной принадлежностью (иначе такой парус на голове не удержать), но и столь же известным оружием, как у джентльменов трость с замаскированным клинком. И Юрка лично меня тренировал – как бить с правой, с левой, по противнику разного роста, в разном ракурсе (конечно, по манекену).

– Оружие первого удара. Для настоящей драки нормальный нож лучше – им резать можно, полосовать, а не только колоть, и длина больше, и хват удобнее. Но с этим у тебя громадный шанс на внезапность – начало безобидное, женщина шляпу поправляет, а затем удар в долю секунды, и тонкая игла в руке малозаметна – не блестит и в ладони скрыта наполовину. Даже профессионал может не успеть отреагировать.

Так и здесь – Валя в гостинице истину сказал двум юным карбонариям: если противник грозит вам оружием, то ты можешь его убивать без всяких колебаний. Большой и указательный палец на головке булавки, доворот кисти (за тульей шляпы незаметный) – булавка наполовину извлечена и скрыта в ладони, обратным хватом. И в одно движение, рука чуть в сторону, чтоб выхватить полностью, и удар сверху вниз, в левую надключичную впадину – и ладонью дожать, чтобы на всю длину вошел. Одновременно с блоком моей левой на его правую, чтобы пистолет в сторону отвести, хоть на долю секунды. Удачно, что он так стоял, как я сказала уже, левым плечом ко мне, голову направо повернув, его лицо почти у полей моей шляпы, свою левую поднять для защиты он никак не успевал.

Он все же выстрелил. Но я боли не почувствовала – взяв его правую, вооруженную руку в захват, как меня учили. Он воет и пытается сопротивляться, брызгая кровью, но левая рука у него плетью висит, двадцать сантиметров стали в организме очень неполезны для здоровья. Добавляю ему носком по голени, локтем правой в нос и не спускаю глаз со второго стоящего у стены, шагах в пяти от меня. Если он сейчас тоже пистолет выхватит, а не будет стоять статуей, мне конец! Но должны же ребята выстрел услышать?

И тут появился Валя! Спрыгнул со стены, там же высота метра три, или даже выше, – и ногами прямо в плечи второго бандита, его просто вмяло, как тряпичную куклу! А Валя уже возле меня, хватает раненого бандита за вооруженную руку и ломает ему кисть, выдирая пистолет. Добавляет в рожу и окончательно укладывает мордой наземь. И лишь теперь я слышу:

– Анка, ты в порядке?

А я вроде не ранена – нигде не болит. Быстро себя осматриваю, вижу в полах плаща две дырки – хорошо, что я не толстушка. И ветром мою «летящую» накидку раздувало, не было видно, где под ней тело, убивец на пяток сантиметров промахнулся.

– Я цела, – отвечаю, – а этот мне плащ порвал. Бандеровец – сказал мне «курва москальская», приговор от Кука.

Тюлень с Мазуром подбежали, быстро включились, грамотно держат обстановку вокруг. Появляются и остальные наши ребята – и Юра вместе с Лючией (что они позже всех, их вины нет, просто на самом дальнем участке стены были). И прикомандированные к киногруппе товарищи от Львовского ГБ, с обычным вопросом: «Что случилось?»

– Анка! – приказывает Юра (тотчас же принявший на себя командование). – Давай сейчас в гостиницу, запрись и нос не высовывай, пока не прояснится. Кот, Дед, Тюлень – под вашу ответственность, Кот старший! И возьмите еще машину с охраной, даже две! Люся, ты тоже с Анной, и ни на шаг от нее не отходи, в полной боеготовности – всюду с ней, ты Киев помнишь? А мы тут разберемся.

Так и ехали – мы в ЗИСе-110, впереди «газик» с солдатами, позади грузовик с ними же. Благо, как я уже сказала, массовкой у нас не только студенты были, «поляками» и «ландскнехтами» товарищ Ватутин нам целую роту из львовского гарнизона прислал. Добрались без помех – впрочем, если это и были оуновцы, ну не могло у них оказаться большой и хорошо вооруженной банды, чтоб напасть в городе посреди дня, тут товарищ Зеленкин был категоричен. В гостиничный номер (причем не мой, а Лючии – решили, что так будет спокойнее) первым вошел Тюлень с пистолетом наготове. И лишь когда было установлено, что никто нас не подстерегает, мы с римлянкой наконец остались одни.

– Аня, а мне можно такие же булавки? – сказала Лючия, выслушав мой рассказ. – Сделают ведь, если заказать?

Ну, в Москву вернемся, отчего нет? Только как же тогда твоя игра на скорость реакции, «успеть шляпу схватить при порыве»? И наш спор на мороженое.

– Ань, так это на отдыхе. А во время задания лучше быть максимально вооруженным. Я слышала, что такие булавки еще и полыми делались, а внутри яд, при уколе убивает сразу.

– Нет, такого не надо! Во-первых, вдруг сама уколешься, а во-вторых, если вытечет случайно, то как на волосы повлияет? Кстати, надо в госпитале сказать, чтобы булавку мою вернули – где я еще такую возьму? А тебе пока могу одну из своих пожертвовать, у меня еще две останутся.

Достаю коробку, вынимаю булавку, протягиваю Лючии. Римлянка пробует острие пальцем и спрашивает:

– Ань, а что ты в глаз не била? Я бы так целилась – чтобы острие до мозга, и мгновенная смерть. А если бы он не промахнулся, или успел на тебя навалиться, а рядом ведь и второй был? Или ты уже тогда думала живым взять?

– Ну, Люся, ты меня берсерком считаешь. Мне ведь страшно было очень, я на автомате работала, как твой Юрка мне прием ставил. При котором булавка в руку обратным хватом ложится – тогда прямым в глаз неудобно, а вот сверху вниз – очень легко!

– Ну и ладно, – весело сказала Лючия, – ты жива, а они под вопросом. Значит, ты все правильно сделала, как надо.

Лючия Смоленцева