Владислав Савин - Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

Т. – Во-первых, шансы пусть даже мастера карате, но безоружного, и солдата-призывника с АК-42 уравниваются где-то с двух-трех метров – какая возможность в бою добраться до противника на это расстояние? Во-вторых, настоящих мастеров, действительно умеющих убивать голыми руками, найдется даже не один из целой роты, а хорошо, если один из тысячи. И что мы имеем в результате, когда сойдутся в ближнем бою рота на роту, батальон на батальон, как тогда на берегу острова Шушму?

Но вернемся к сравнению восточных боевых искусств и «русбоя». На Востоке потратили массу сил на создание всех этих «систем» – и, что очень важно, их специализацию. Как у тех же японцев, кэн-дзюцу, владение мечом, нагината-дзюцу – алебарда, со-дзюцу – копье, дальше не помню точно, но знаю, что отдельные «искусства» были для дубинки, кинжала, посоха, да чего только не придумают там для членовредительства? А у нас, на Руси, начинали когда-то, как и японцы с китайцами, с рукопашки и холодного оружия, но очень быстро перешли к созданию комплексных боевых систем, включающих в себя все вместе и во взаимосвязи! Что оказалось очень полезным и в наше время. Вы ведь знаете, что на Западе раздаются голоса, что «русбой» это не древнее русское умение, а чистая выдумка Смоленцева и кого-то еще с ним?

С. – Однако же общеизвестно, что многие приемы «русбоя» очень похожи на карате и айкидо? Хотя о прямом заимствовании вряд ли можно сказать, из-за хронологических рамок.

Т. – Огромная заслуга Смоленцева, что он систематизировал и свел воедино то, что было до него, а если еще и сам что-то придумал в дополнение, так еще большая ему честь! Казачий «Спас», «пластунский бой», даже «жандармская» школа пистолетного боя, а также что-то из боевых искусств других стран, все вошло элементами в новую систему! В том числе и от Востока – ведь Ощепков, один из основателей самбо, до того имел мастерский дан по дзюдо! А журналист и писатель Гиляровский владел «китайской борьбой», изученной им от какого-то матроса. Так что меня не удивляют даже японские мотивы в русбое – как отдельные части большой системы, в которой Смоленцев творчески соединил рукопашку с владением автоматическим оружием и метанием гранат – мне посчастливилось бывать на семинарах, которые проводил он сам, так там все определялось дистанцией: дальность действительного огня, работы штыком и прикладом, ноги-нож-руки, захваты и броски. И он же создал курсы подготовки разной категории сложности – начиная с простейшего, из пяти занятий, введенного еще на фронте в 1943 году, – что не делало из обычного бойца мастера, зато так можно было быстро обучить каждого, повышая его шансы выжить в ближнем бою. Следующая ступень для гвардейской пехоты и штурмовиков, дальше – для воздушных десантников и нас, морских пехотинцев, ну и вершина, для осназа. Немаловажным было, что в системе Смоленцева индивидуальное мастерство накладывалось на тактику, «парных боевых звеньев» [173] У нас известна как тактика бразильских городских партизан. . То есть, если вернуться к тому бою, даже в рукопашной мы были много сильнее, чем какая-то толпа японцев, бегущая на нас с криком, выставив штыки. Наша уверенность в своих силах, в победе, была абсолютной! Ну и конечно, психология победителей, перед этим прошедших Европу. И лучшее оружие – автомат в ближнем бою стоит трех, а то и пяти винтовок!

С. – Но вы рассказывали, что японского офицера тогда взяли в плен в рукопашной? Хотя он на вас с катаной шел?

Т. – А вы представьте: тридцать патронов в рожке АК. Даже если «по-уставному», бить короткими по три, это минус десять японцев. Хотя если толпа врагов в десяти шагах, то устав дозволяет поливать непрерывным огнем, как из шланга. Дальше перезарядить надо – вот тут наша тактика парных звеньев и играла, напарник прикрывает, ты меняешь рожок. С собой мы брали десять, ну двенадцать рожков, больше просто не унести, ну и еще сотни три патронов россыпью в мешке. А японцы все набегают, и с ними даже девять танков было! Но танки самураям не помогли – им в свалке было не различить своих и чужих, зато нашим с РПГ, бей, не ошибешься!

Ах да, офицер… Надо сказать, что еще до высадки у нас был строжайший приказ: офицеров, которые сами сдаются, брать в плен! А не так, как в Европе бывало нередко: фриц уже руки поднял, а ему пулю, чтоб не возиться, или со злости. Кого пленным уже признали, то это дело трибунальное – ну а так, ни у кого вопросов не возникало, а вот показалось, что у него граната в кармане, и он хочет вместе с тобой подорваться? Здесь же «солдатский телеграф» никаким приказом отменить нельзя, слышали мы, что даже командиры удивляются, насколько точная информация у нас о противнике, и сколько их там, и где их укрепления, и сколько у них танков – ну не бывало такого раньше никогда, по крайней мере, на моей памяти! Народ, раскинув умом, решил, что есть на той стороне наш разведчик, и ясное дело, не рядовой! Так что приказ соблюдался – вот только редко бывало, чтобы их офицеры и унтера сами сдавались, в отличие от рядовых, обычно же они дрались до последнего, Вот и этот, что на меня наскочил, саблей своей замахнулся – ну вот в кино, если офицер японский, так обязательно на лету яблоко на четыре части разрубит? А тут все по-простому: ствол автомата подставил, ногой подсечку, и уже лежачему прикладом башку припечатал. После оказалось все же, что живой. Ребята мне шашку его принесли – твоя по праву, помнили, как сам Смоленцев говорил когда-то, что самураи иногда в бой с прадедовскими клинками идут, которые очень редкие и дорогие. Я как дурак эту железку таскал, показал уже потом знающим людям, так посмеялись – обычная «селедка» образца тридцать какого-то года! Ну и отдал кому-то, что еще с ней делать?

А после японцы кончились. И наши высаживаются, главные силы, танки на берег сходят по аппарелям, мортиры выкатывают. И пошли мы вперед, высоты заняли быстро – там по линии обороны японцев наши очень хорошо и артиллерией и авиацией прошлись, так что отстреливаться было особо и некому. А вот дальше приказ, стоп! Снова выходит, командование наше знало, и решило, пусть самураи сами на убой лезут, чем нам их из поселка выбивать! Сказал я уже, что земля на Шумшу каменистая, окапываться там тяжело. А подходы с японской стороны удобные – луговое разнотравье, разве что камней многовато. Где-то к четырем часам мы закончили оборудование окопов полного профиля, как раз в это время заканчивали высадку второго эшелона. Танкисты и самоходчики, вместе с нашим батальоном резерва, остались в километре позади высот – ну им и не надо было занимать жесткую оборону, они были маневренным резервом. У нас и так огневой мощи хватало – кроме штатного вооружения, было очень много трофеев. Не только МГ-42 на автомобилях, были и такие экземпляры, как турель с Не-111, 20-мм авиапушка на «козлике» – можно было и по самолетам врезать, ну а немецкий станкач, даже в дзоте, давился двумя-тремя очередями. А во втором батальоне было аж три бронетранспортера «Ганомаг» со счетверенными 20-мм «эрликонами», были у немцев такие эрзац-ЗСУ. Причем, что любопытно, когда нас к десантированию готовили, то лишнюю технику изымали, а про эти забыли, ну нет их по документам! А командование, вплоть до самого Цезаря нашего, комбрига-Героя, делало вид, что «не замечает», считая, что «огневой мощи слишком много быть не может».