Владислав Савин - Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

И не выйти уже из боя – лоб в лоб, на контркурсах, две мили всего! Будем разворачиваться, наловим бортом торпед. Ну что ж, бисовы дети, покажем, как умеют драться советские моряки, памяти предков не посрамим, Рудневу в Чемульпо хуже было! И за нами не гнилой царский режим, а великий и непобедимый СССР! А еще транспорта, к которым японцев пропускать нельзя. Радио в штаб: Веду бой с японской эскадрой! – И проиграть этот бой мы права не имеем! Хоть бы проклятая облачность разошлась, чтобы наша авиация вступила в игру!

Больше адмирал ничего подумать не успел. Как небо рухнуло, что-то больно ударило в живот, в бок, в ногу – разорвался японский снаряд. Адмирал уже не видел, как его, вместе со всеми, кому не повезло, уносили с мостика вниз, под броню. Впрочем, управлять таким боем не мог уже никто, ни с той, ни с другой стороны. В другом совсем бою, американский адмирал, попав в похожую ситуацию, успел лишь приказать: «четным кораблям стрелять вправо, нечетным влево», и всё!

Двадцать кабельтовых, две морские мили, по-сухопутному чуть меньше четырех километров – дальности до горизонта, на уровне земли. С мостика, а тем более с КДП, видно дальше, но все равно, на взгляд сухопутного человека, цель кажется далекой. А для морской артиллерии это почти что стрельба прямой наводкой, и при взаимной скорости сближения шестьдесят узлов, почти 120 километров в час, это расстояние пролетается за две минуты! И нет уже никакого высокого искусства боя, кто лучше сманеврирует, кто кого переиграет – идет дикая бойня в упор.

Как ни странно, это играло против японцев – у них, за три года войны, опытные командиры и экипажи хорошо отработали правильный маневр всем ордером, взаимодействие штурманской группы с ЦАПом (чтобы не терять пристрелку на поворотах), японские тяжелые крейсера реально служили лидерами дивизионов эсминцев во множестве сражений, начиная еще с Ост-Индии января сорок второго. Потому в классическом морском бою при хорошей видимости японское превосходство было бы подавляющим – даже при том, что в действительности здесь было не три японских «тяжа», а всего один, еще два были большими эсминцами ПВО тип «Акицуки» – и в самом деле, силуэтом на крейсера похожи, башни линейно-возвышенно, и размеры вдвое крупнее обычных эсминцев. Но даже один «Миоко», с четырехлетным опытом войны у командира и экипажа – против двух наших «полутяжей», не только еще не побывавших в реальном бою, но даже и не прошедших полный курс боевой подготовки, это было очень много. Примерно как «коричневый пояс» карате [179] Аналог – кмс. Еще не мастер, но вплотную. против двух парней с улицы. Вот только для реализации своего превосходства даже каратисту нужен простор и дистанция – бойня в упор уравнивает шансы, в значительной степени. Японские штурмана сделали свое дело слишком хорошо, рассчитав место, где надлежало выйти из тумана. Место, курс и скорость русской эскадры было определено в первые минуты, до того как радары перестали видеть цель, – а если бы чуть в стороне, тогда залп торпедами из всех аппаратов, и отворот обратно в туман, а после снова выскочить, добить артиллерией уцелевших! Но к неожиданности самих японцев, они оказались совсем накоротке, и лоб в лоб, на полном ходу, поздно уже отворачивать, на циркуляции вынесет к противнику вплотную, нет смысла уходить в туман, все должно решиться в одном столкновении. Вперед, за императора – Тэнно Хэнку Банзай!

Только лучшую технику все же ничем заменить нельзя! Радары у японцев в 1945 году уже были, и опыт их использования тоже имелся… вот только не уделял Императорский Флот должного внимания радиоэлектронной борьбе, когда локатор забивается активными помехами! И в этом бою, пока японские корабли шли в тумане, слепые, им уже досталось: на одном из эсминцев сильный пожар, от остатков второй трубы до кормовой оконечности, и кормовых башен у него нет – два прямых попадания 180-мм осколочно-фугасных! И как только самураи выскочили из тумана, нашла цель торпеда с «Резвого», сорок кабельтовых, шесть минут хода, считая еще преследование по кильватеру, да не прямо, а циркуляциями! Взрыв был очень сильный, «Юцуки», один из больших эсминцев сразу осел кормой и стал крениться, потерял ход. Но все равно – силы были как минимум равными. Хорошо, что Лазарев так гонял артиллеристов – именно умение БЧ-2 помогло нам вытянуть этот бой, а ведь все висело на волоске!

На мостике «Фудзицуки» командир обнажил меч и размахивал им, крича что-то воодушевляющее, когда прямое попадание русского снаряда снесло за борт верхний ярус надстройки, вместе с мостиком и всеми, кто там был. На «Миоко» еще до выхода в атаку была подбита четвертая башня, кормовая возвышенная, а пятая действовала с перебоями, наводимая вручную. Эсминцы «Асашимо» и «Намакадзе» шли за флагманом, не имея видимых повреждений, но «Исакадзе» и «Касуми» едва хромали позади, причем последний еще и сильно горел. А ведь «Касуми», будучи кораблем более раннего проекта, не прошел модернизацию по усилению ПВО и сохранил штатные три башни 127-мм, а на прочих «стандартных» эсминцах (исключая тип «акицуки») одну снимали, как и запасные торпеды, ради лишних зениток. Теперь же с него сигналят, что были вынуждены избавиться от торпед, во избежание взрыва, и боеспособна лишь одна башня, два ствола из шести, и ход только 20 узлов – из этого боя ему выйти, скорее всего, не суждено! Но разве долг самурая не в том, чтобы умереть за Японию? Тэнно Хэнку Банзай!

Русские тоже не отвернули. Если у японцев был фанатизм, то у советских моряков – спокойная уверенность победителей в самой страшной войне, рядом с которой русско-японская и близко не стояла. И старания политработников, уже год накачивающих личный состав пропагандой, «отомстим за Порт-Артур и Сергея Лазо». И сообщения об успехах первых дней войны – наши бьют самураев на Сахалине, очищают острова Курильской гряды, проклятую «японскую таможню», успешно прорывают их оборону в Маньчжурии. Хотя большая часть экипажей, находясь внизу на боевых постах, даже не видела противника, лишь исполняя свои заученные обязанности, как на учениях. А те, кто были наверху (например, расчеты противоминной артиллерии и зенитных автоматов), работали как машины, на рефлексах, вбитых в подсознание многократными тренировками – смысл которых и был, чтоб матрос, даже контуженый, не задумываясь делал то, что ему надлежит. А еще каждому не верилось, что убьют лично его.

Торпеды ушли с обеих сторон, в самом начале боя – иметь на палубе столь взрывоопасный груз в такой ситуации было самоубийством, а дистанция уже давала хороший шанс на попадание. Снаряды рвали в клочья корабельную сталь и человеческие тела. И тут хуже приходилось японцам! Потому что никакой гений кораблестроителя не может обойти законы физики – можно вписать в ограниченной водоизмещение и пять орудийных башен, и шестнадцать торпедных аппаратов, под особо мощные и тяжелые 610-мм торпеды, но чем-то придется пожертвовать, чтобы уменьшить верхний вес, иначе остойчивость снизится до опасного предела. 25-мм брони орудийных башен, это несерьезно, лишь осколок остановит! А все посты управления и командно-дальномерное хозяйство «Миоко» не имели даже такой защиты, – что при отсутствии в башнях своих дальномеров и СУО (а на наших крейсерах это было!) становилось совсем непростительным. Японские «тяжи» были отличными кораблями, но предельными: из конструкции было выжато буквально всё! Запас на модернизацию, на добавление новых зениток, радаров, дополнительного бронирования, был недопустимо мал. Да и не было у японцев в эту войну хороших зениток-автоматов – единственное их оружие этого класса, 25-мм «гочкис» (копированный с французского), имел плохую баллистику (образец 1930 года), низкую скорострельность (питание из обойм, с малым числом патронов), медленную скорость наводки, неудачную конструкцию прицела. И простое увеличение числа стволов не помогало – так, строенная 25-мм установка имела больше недостатков, чем достоинств, оказавшись излишне громоздкой и неповоротливой. А вот с советских крейсеров и эсминцев стреляли 40-мм «бофорсы», гораздо более дальнобойные и меткие, а еще 37-мм автоматы 70-К, а еще 20-мм «эрликоны», причем нередко спаренные с 12,7-мм браунингами или ДШК – в некоторой степени повторялась картина войны сорокалетней давности, только наоборот, когда по палубам не русских, а японских кораблей гулял стальной шквал – от которого не всегда защищала даже тонкая броня орудийных башен.