Владислав Савин - Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

– Мы тут все одно дело делаем, Иван Степанович. Быстрее разбить японцев. А уж заслуги наши пусть Родина оценит.

Надо отдать должное, боеспособность и боеготовность флота для Лазарева реально были самым важным делом. В этом он хорошо спелся с Раковым, тоже новоприсланным, командующим ВВС флота. Число авиаполков и аэродромов увеличилось едва ли не вчетверо (правда, расформировали некоторые «отдельные эскадрильи», а гидросамолеты, «каталины» и МБР-2 почти поголовно перечислили в поисково-спасательные). И за рекордный срок убрали из строевых частей старье и резко увеличили число тренировок, полеты на полный радиус, бомбометание на полигонах, взаимодействие с кораблями. А ведь авиация это не только самолеты и взлетные полосы, это сложная структура снабжения (попросту, дороги, склады, организация перевозок) и размещение личного состава (в палатках и землянках можно в исключительных случаях и на короткое время – пилоты нередко уже семейные, и какое отношение к службе будет, если жен и детей не видишь месяцами, и без перспективы что-то изменить?), так что строительство военных городков это не роскошь, а необходимость! К удивлению, новый комфлота отнесся к этой точке зрения с полным пониманием. Хотя сказал: «эта война завершится до конца лета».

Но все же Лазарев подводник. Свою специфику знает отлично, весьма ценит также и авиацию, хороший организатор (особенно в компании с Зозулей и Роговым, «Иваном Грозным»), но вот что касается надводного флота, сразу видно, теоретик! Никогда на мостике даже эсминца не стоял! И всерьез замышляет устроить японцам новую «Цусиму» силами почти исключительно авиации, береговой – и лодки на подхвате. Хотя десанты на Сахалин продумал основательно – образование не пропьешь!

А он сам, полный адмирал, успевший покомандовать двумя флотами – имеет за спиной всего лишь курсы усовершенствования комсостава (штурманские в 1925-м, тактические в 1932-м). А до того пять классов реального училища (не закончил, отчислили). В семнадцатом – машинный унтер-офицер на Балтфлоте, большевик, предревкома. Затем Гражданская, Волга и Каспий. С двадцатого снова Балтфлот – и непрерывная морская служба. С двадцать шестого ЧФ, сначала старпомом на «Коминтерне», через год первое командирство, эсминец «Дзержинский», с 1932-го командир крейсера «Профинтерн», с 1934-го дивизиона эсминцев, с 1935-го бригады крейсеров, с сентября 1937-го – начштаба флота, с января 1938-го – комфлота. С марта 1939-го – командующий ТОФ. Служил, справлялся. И вот – не поймешь даже, опала или совсем наоборот?

На других флотах переход в режим мирного времени. А тут, после Победы как с цепи все сорвались – строительство объектов флота, дорог, городков, размещение все прибывающих и прибывающих частей (которым нужно еще и обеспечить условия для боевой подготовки). Корабли тащили по железной дороге, как в разобранном виде (немецкие БДБ), так и лишь облегченные («шнелльботы»). Дальзавод во Владивостоке, и Комсомольск (и верфь, и авиазавод) получали оборудование, и из Германии, и от союзников. Словом, все то, чем он, адмирал, занимался тут пять лет – только в резко ускоренном и усиленном виде. И он, знающий местные особенности, активно включился, помогал чем мог, без обид. И вот война – надо уже не готовиться, а использовать что есть. Ради чего весь прежний труд и был.

Лазарев на пять лет всего моложе, по документам (хотя выглядит, столько не дашь). Но энергичный очень – в армии таких «кавалеристами» называют. Война, значит, за одно лето, как Халхин-Гольский конфликт? Ну, может быть… на суше мы хорошо воевать научились, но вот на море? Ой, высоко Лазарев взлетит, если удастся ему… или карьеру поломает, и хорошо еще, если не вместе с жизнью!

Зачем адмирал сам попросил выйти в море на «Калинине»? Захотелось, чтобы еще раз соленый ветер в лицо, когда теперь такое будет? И не было на берегу особых дел – с тыловыми оргвопросами новый комфлота и его штаб справляются успешно. А главное – чтобы с Лазаревым работать, надо было жить в другом темпоритме. «Инаковость» Лазарева отмечали многие, но лишь адмирал заметил суть: привычку к совсем другому течению времени, заметно более быстрому. Потому слухи, что Лазарев «не отсюда», вызывали у адмирала смех – это где в нашем мире есть такая страна, где стрелки часов крутятся быстрей? Просто психика такая у человека – живет, как боится опоздать, не успеть! Встречалось и у нас такое, особенно в послереволюционные годы.

Так что адмирал взял на себя командование отрядом легких сил флота, обеспечивающим морскую часть Сахалинской операции – пострелять по берегу, прикрыть с моря. Хотя в настоящее морское сражение верилось мало – ну не было такого чуда за все четыре года на всех трех действующих западных флотах, избегали немцы морского боя с советским флотом, на севере вот было что-то, когда «Хиппер» топили, и на Средиземном, «Шарнгорст» – причем в обоих случаях там отметилась подлодка К-25, а корабли лишь преследовали и добивали. А чтобы немчики сами, по своей инициативе, влезли в настоящее морское сражение с нами, да не бывало такого никогда, манера их была шакальей, укусить и деру! Если даже их «берсерк» Тиле, который натворил дел в Атлантике против союзников – против нашего Северного флота был тише воды, ниже травы, совершенно не показав арийского боевого духа!

Карты путал лишь проклятый туман. Видимость была в лучшем случае мили полторы. Плотная низкая облачность, висящая метрах в пятистах, должна была сильно мешать авиации, это хорошо – хотя черт знает этих япошек, пожалуй, торпедоносцы у самой воды могут и прорваться! А вот перископ разглядеть сложно, зато лодке куда легче заметить нас! Потому отряд легких сил, в составе крейсеров «Калинин», «Каганович» и четырех эсминцев, ходил переменными курсами в десяти милях южнее Маоки и настолько же мористее. К западу туман отступал, рассеивался, видимость была уже нормальной.

Оповещение по флоту, что в проливе Лаперуза замечены японские эсминцы, адмирал воспринял спокойно. К полудню пришло сообщение от летчиков, противник обнаружен, ведем наблюдение, авиация готова нанести удар, как позволит погода. Ну да, сверху на радаре видно, что кто-то под облаками ползет, а бомбить только вслепую. И если к югу туман сгущается, то там, наверное, и топмачтовики с торпедоносцами работать не могут. Так что придется нам дать самураям урок!

Боевая тревога! Ревун, и по всему кораблю топот ног и лязг задраиваемых люков, экипаж занимает боевые посты. Доклад радиометриста – цель групповая, надводная, пеленг 185, быстро приближается! Что ж, наш калибр их и на двухстах кабельтовых достанет, вот только попадания по эсминцам, идущим полным ходом, будут одно на сотню, – а японцы не дураки, отвернут и удерут, лови их по всему морю! Но и близко подпускать их тоже нельзя, торпеды у них дальнобойные – был случай, когда они с 11 миль в американский эсминец попали, у Соломоновых островов, в сорок третьем. Положим, тогда им просто повезло – примем реальную прицельную дальность их «длинных копий» в шестьдесят, для нашей артиллерии это даже ближе средней. У нас же радар дает нормальное целеуказание с девяноста – так и начнем! Выйдя на чистое место, чтобы туман остался в стороне. Японцы традиционно в торпедном бою сильны, так что затевать при плохой видимости накоротке кошки-мышки с их эсминцами, ищите дураков!