Олег Кожевников - Государь [litres]

Проснулся я под перестук колес и с ощущением того, что ты находишься где-то в преддверии ада – качало, голова болела, во рту ощущение, что туда нагадила стая бродячих кошек. От мысли, что пива-то нет, в душе начинала подниматься паника. Но ее заглушил рассудок, который начал представлять, как крепким чаем промывается пересохшее горло. А мысль, что в чай можно добавить и коньячок, привело сознание в работоспособное состояние. Можно было вставать и начинать приводить тело в такое же состояние. Все-таки хорошо, что я попал в тело великого князя, а не какого-то простолюдина. И мог пользоваться теми привилегиями, которые полагались голубой кости. В данный момент услугами денщика. Он заменял мне и супермаркет, и айфон, и телевизор. Димыч, как пылесос, впитывал все слухи, сплетни и истории, случающиеся с известными людьми, а потом, зачастую со своими комментариями, пересказывал их мне. Так что не беда, что я плохо помню, как оказался в том же купе, в котором приехал в ставку. Дима все расскажет и даже дословно процитирует, что я говорил. А с особым смаком он передаст нецензурные выражения, которые употребил великий князь, когда был немного навеселе. Продумав свои действия по реанимации организма, я, даже не вставая с лежанки, гаркнул:

– Первухин, мать твою, чаю неси!

Только я принял сидячее положение, дверь в купе сдвинулась и в образовавшемся проеме я увидел своего денщика. Но к моему удивлению, он не принес чаю, а в его руке был стакан, наполненный какой-то мутной жидкостью. Улыбаясь, эта рыжая бестия жизнерадостно заявила:

– Самовар сейчас Митька раскочегарит, а пока вот примите народное средство от похмелья.

– Что это еще за гадость? Вон муть какая-то плавает внутри!

– Так это капустный рассол. Мне очень помогает, когда переберу! Правда, не знаю, как он подействует на благородные напитки, которые вы вчерась с самим императором изволили потреблять, но хуже по-любому не станет.

Ну что же, маркетинговый ход Первухина нашел поддержку в моей голове – в своем времени я что-то слышал о лечении похмелья рассолом, хотя ни разу не прибегал к этому средству. Вот в этом времени (так как у меня пива не было) я решил воспользоваться опытом поколений. Взяв у Димы стакан, залпом выпил солено-пряный напиток. Да-а… народный эликсир сотворил чудо – голова прочистилась, жажда и жжение в груди исчезло, появилось желание жить. Начал припоминаться и вчерашний вечер, а главное, в голове раздался ликующий вопль прежнего Мишки: «Ну ты, бродяга, даешь, выжал из Николашки все что только можно!»

Этот внутренний голос заставил меня заняться ревизией оперативной памяти. А чтобы получить больше зацепок, имело смысл обратиться к внешнему источнику. А именно к Первухину, ведь денщик точно знал, как закончился вечер и каким путем я попал в это купе. Узнаю эти детали, глядишь, и вспомню, о чем знает внутренний голос. Вот как все сложно, когда переберешь непривычное для организма вино. А в памяти осталось, что двумя бутылками портвейна, которые я достал из своего портфеля, дело не ограничилось. Николай II, после того как мы их употребили, показал мне свой запас вина, изготовленный по его личному заказу. Вот мы и стали его дегустировать.

Помню, что в процессе дегустации начали говорить о семье императора, и я пытался уговорить брата отправить хотя бы детей в Англию в мой замок под Лондоном. Он отказался. Тогда чтобы убедить Николая II, рассказал ему, что ряд великих князей встали в оппозицию к царствующему монарху. Демарш великих князей в Петрограде называют «великокняжеская фронда», и некоторые влиятельные депутаты Думы их поддерживают. Общим требованием великих князей стало отстранение от управления страной Григория Распутина и «царицы-немки» и введение «ответственного министерства». Оказывается, император все это знал и готовился под различными предлогами выслать из столицы великих князей Николая Михайловича, Дмитрия Павловича, Андрея и Кирилла Владимировичей.

Помню, тогда мой рассудок, ослабленный портвейном, начал давать сбои. Меня начал мучить вопрос – что же получается, все мои выводы о причинах отречения Николая II неверны? И все мои потуги снять депрессию у императора (о ней мне говорила Наталья) это чушь собачья. Вон знает же Николай II, что его приемный сын копает под императора, и ничего, никакой трагедии в этом не видит. Тогда я решил обострить эту тему, заявив:

– В столице ходят слухи, что эта «великокняжеская фронда» решила убить Григория Распутина.

Николай II тут же ответил:

– Да чушь это! Точно такая же чушь, как слух о том, что в спальне у царицы стоит телефон для прямой связи с немецким императором Вильгельмом. К тому же святой старец – провидец и не допустит, чтобы его убили.

– Чушь не чушь, но народ сейчас совсем озверел – Бога забыл, поэтому все-таки стоит вывезти Сибирского старца из Петрограда. И лучше всего ближе к тебе – в Могилев. Здесь посланцы темных сил не решатся на него напасть. Может быть, ты и прав, что великие князья об этом больше говорят, а на самом деле ни у кого из них рука не поднимется на провидца, но в смерти Распутина заинтересована Англия. А вот у агента МИ-6 рука на Божьего человека очень даже поднимется.

– Да какого рожна Англии нужна смерть Распутина? Что, разве он занимает какой-нибудь государственный пост? Божий человек, он и есть Божий человек!

– Не скажи! Влиянием он пользуется громадным, и прежде всего на твою супругу Александру Федоровну. Григорий Распутин стал флагом противников продолжения войны. Вот Англия и боится, что Распутин уговорит тебя на заключение сепаратного мира с Германией.

– Если, как ты говоришь, в устранении Распутина заинтересована Англия, то кто помешает агентам МИ-6 устроить это преступление здесь, в Могилеве? Англичан при ставке полно и наверняка кто-нибудь из них является агентом британской разведки. Нет, Григорий ценен для меня именно в Петрограде, чтобы он легко мог добраться до Царского Села. Только святой старец в состоянии снять болевые приступы у цесаревича Алексея, моего сына. Конечно, лечащий врач наследника Федоров очень хорош, но когда происходит обострение, только Распутин снимает боли и благотворно действует на Алексея.

Мне стало ясно, что разговор на эту тему может повредить доверительному отношению ко мне Николая II. Но отменять сложившийся в голове план по спасению Распутина я не хотел, поэтому решил воздействовать на императора другим методом. А именно начал рассказывать об очень неспокойной обстановке в столице. Об озлобленности как рабочих, получающих практически ту же зарплату, что и до войны, хотя цены на продукты возросли практически на треть, так и размещенных в Петрограде солдат. Бытовые условия их проживания были ужасны – 160 тысяч солдат жили в казармах, рассчитанных на 20 тысяч. Хватало и обиженных жизнью интеллигентов. И всю эту массу недовольных подзуживали враги империи. А в их среде Распутин считался приближенным к императору, и провокаторы могут натравить на него, например, разложившихся солдат. Перед толпой вооруженных и озверевших от скотской жизни солдат даже святой старец будет бессилен.