Владимир Поселягин - Спец [litres (исправленная версия)]

– Не оскорбляй мою сестру, – тихо и со злостью прошипела Дарья. – Это твой ребёнок, чем хочешь поклясться могу.

– Дарья, по статистике каждый третий мужчина растит чужого ребёнка, не зная об этом. Мне кукушонок не нужен. Вот что: я войду в положение Анны и, пока она беременна, на глаза попадаться не буду. После родов найду её и разведусь. И пусть сменит фамилию на свою и мою ребёнку давать не смеет.

Комсомолка попыталась снова рот открыть, но я махнул на неё рукой и, достав из кармана апельсин, протянул Дарье, буркнув:

– Витамин молодой мамаше.

Даша взяла его, а я, прихрамывая, направился к машине, что-то нога разболелась, сейчас трость была бы кстати.

Из-за новостей, которые я только что узнал, адекватно вести себя я не смогу, где-нибудь да сорвусь, так что сегодня поездка в ЗАГС откладывается. А потом найти время будет сложно, если только после войны.

Освободив машину из плена любопытных, я покинул дворик госпиталя и покатил к выезду из города, продолжая размышлять. Анна – отрезанный ломоть. Если Дарья надеется нас помирить, то такого не будет никогда. Это как из своего туалета, выложенного плиткой, чистенько-о и вымытого, перейти в колхозный сортир, загаженный до предела, или спать на грязных досках и есть с пола. Да я теперь брезговать буду прикасаться к Анне, что уж говорить о сексе. Бр-р, даже думать не хочу. Так что развод – дело решённое, и я не передумаю ни сейчас, ни потом.

Пока катил по улочкам, я немного успокоился и решил, что всё делаю правильно. Но всё же: а чей ребёнок? И как Евгений отговорился от отцовства и убедил, что он не его? Или, к облегчению того, к нему не подходили с этим вопросом? Вот это вполне вероятно. А ведь можно проверить, но только после рождения. Соответствующий амулет у меня есть, в нём имелась функция определения родства, результат стопроцентный, не то что тест на ДНК, которого пока и не существует. Если ребёнок мой, то признаю, но развод это всё равно не отменяет, и даже разрешу носить мою фамилию, раз моя кровь и плоть. Если будут долги по алиментам, выплачу и, возможно, даже буду помогать ребёнку, но только ему. А вообще, почему и не помедлить с разводом? Мне эта мысль пришла только что, когда я остановился у пельменной. Взяв двойную порцию пельменей со сметаной, я устроился в сторонке за столиком и продолжил размышлять. А ведь и плюсы в этом есть, я ведь военно-полевую жену завести собираюсь, а тут, если разонравится или излишне приставучей станет, то – извини, дорогая, я женат, и развода мне не дают. Комсомол запрещает. Но возможны варианты гражданского брака: жить семьёй, детей нарожать, которые возьмут мою фамилию, только женат я буду на другой. Как я уже говорил, везде есть свои плюсы и минусы. Вот и получается – брак с Анной будет отличной ширмой. С кем она жить станет и от кого детей вынашивать – это уже её заботы, меня это не интересует.

А сейчас, раз оказалось свободное время, пригоню МиГ на наш аэродром раньше времени. Я проехал пост на выезде из столицы и, развив приличную скорость, по-нал дальше. Быстрая езда позволяла мне развеяться, скинуть напряжение, разжать пружину, которая начала скручиваться, когда я узнал о положении Анны, и мне это удалось. И вскоре я свернул в сторону от дороги, сканер обнаружил подходящую площадку, и людей рядом нет. Убрав машину, я выждал время, пока мимо не пролетит УТИ-2, после чего достал МиГ-3. В последний раз я на нём летал под жарким солнцем Аргентины. Думаю, это у меня самая проблемная машина из всех. Мало того что это редкая разновидность истребителя, высотник, так ещё малый ресурс двигателя. Если бы я часто не возвращал мотор к исходному состоянию, благодаря амулетам, его давно пришлось бы выбросить. Ресурс – тридцать моточасов, куда это годится? Я же на этом МиГе уже налетал часов сорок и планировал дальше летать, восстанавливая самолёт. Однако как это будет происходить в Горьком, даже не знаю. Восстанавливать мотор и поднимать его ресурс будет сложно, могут заметить. Тут и Никите изрядно работы, и, возможно, придётся заказывать новые моторы для машины.

Я надел парашют, наш, советский, хотя ремённая система у немцев мне казалась удобнее, и я обычно использовал её. Фуражку поменял на шлемофон и, устроившись в кабине, пошёл на взлёт. Кстати, машина радиофицирована, и рация мной доработана. Неплохая слышимость, и треска помех почти нет. Особо набирать высоту я не стал, поднялся всего метров на двести, тут лететь-то пару минут, только оторвался от земли, как вон, уже полоса виднеется, так что лёг на крыло и с разворотом, выпуская шасси, пошёл на посадку. Посадочная скорость у МиГов, говорят, избыточная, но, на мой взгляд, всё познаётся в сравнении, в будущем скорость ещё выше будет. Мне она виделась приемлемой, и жаловаться я не спешил. Тут проблема обычно не в машинах, а в полосах для посадки, и вот подгоняют под них все наличные машины. Сел я красиво, на три точки, мягко, как говорят лётчики, и, сбросив обороты, покатил по полосе, приближаясь к тому месту, где должен ждать Никита. Однако его не было. Но это и понятно, я прилетел раньше, чем договорились.

Подкатив к стоянке, укрытой маскировочной сетью, и заглушив двигатель, я надел фуражку, взял трость и стал выбираться на крыло, наблюдая, как ко мне бежит с десяток человек да от штаба пылит машина. Опознали меня сразу, помогли спуститься с крыла. Никита с другими механиками закатили самолёт в укрытие: нужно осмотреть его, провести обслуживание, заправить, проверить вооружение. Хотя чего его проверять, всё на месте, снаряжено, хоть сейчас в бой. Мы же доехали до здания штаба, где недавно прибывший от комдива Иванов, приветливо кивнув, спросил:

– Так, значит, машину нашёл? Быстро. Я, честно сказать, в это не верил. Ладно, давай документы на неё, оформим на тебя.

– М-м-м… Товарищ майор, я машину обещал достать? Достал. Документов нет, она по ним вообще списана с полностью выработанным ресурсом и разобрана на запчасти.

– А как я её оформлю? – спросил начальник штаба полка. – Бумага на неё нужна.

– Подожди, – остановил начштаба майор Иванов и спросил меня: – Её не хватятся?

– Я её у интендантов за ящик водки купил. Машина в порядке, но документов нет, тут всё честно и вопросов нет. А по поводу как записать. У вас же есть разбитые машины, которые не восстановить. Вот можно по документам такой разбитой её и записать. Не думаю, что кто-то будет проверять, главное – наличие.

– Дело говорит? – спросил комполка у начштаба.

– Ага, а разные номера вписать на моторах или фюзеляжа? – проворчал тот. – Ладно, двигатель запишем как заменённый, с кузовом что-нибудь придумаем. Сделаем документы, к вечеру будут, и машина станет числиться за полком.

– Работай, – кивнул ему Иванов, и, когда начштаба вышел, спросил меня: – А у твоих интендантов ещё есть самолёты?