Владимир Поселягин - Спец [litres (исправленная версия)]

– Да нет, они по вооружению, а этот МиГ вообще в карты выиграли.

– Они там что, вообще белены объелись?! – взвился майор. – Боевые машины в карты проигрывать!

– Да это они так пошутили, товарищ майор. Весёлые ребята. А самолёт им действительно случайно достался.

В это время снаружи завыла сирена, и я спросил:

– Что это?

– Боевая тревога, – на ходу застёгивая верхние пуговицы френча и быстро выходя из кабинета, бросил майор. – Немцы летят.

Дежурный, что-то выяснявший по телефону, на вопросительный взгляд майора, положив трубку, сказал:

– Немцы, высотники идут, с передовой сообщили. Они их минут пять назад засекли. «Юнкерсы». Идут на предельной высоте по прошлому маршруту, наземники определили в тринадцать тысяч метров, но возможно, четырнадцать. Две группы по двенадцать самолётов, направление на Москву.

– Вторая и третья эскадрильи на взлёт! – приказал майор и, уловив мой вопросительный взгляд, пояснил:

– Сегодня мы дежурим.

Мы вышли из штаба и стали устраиваться в машине, чтобы направиться к стоянкам машин. Уже была пущена ракета, и к своим самолётам бежали лётчики. Положив руку на плечо майора, я попросил:

– Товарищ майор, разрешите тоже совершить боевой вылет?

Покосившись на меня, он спросил:

– Карту боевых действий учил? А если заблудишься?

– Рация есть, запрошу землю, сориентируют. Да и сложно здесь заблудиться, вниз глянул – есть линия железной дороги, посмотрел, где солнце, и сориентировался.

– Добро.

Меня высадили у стоянки моего самолёта, и, быстро подходя, я велел Никите:

– Машину к вылету. Боевое задание.

Через шесть минут, вырулив на начало полосы, я пошёл на взлёт со звеном из трёх мигарей. Комполка, который тоже решил сегодня полетать, первым поднялся в воздух, потом я, и дальше тремя тройками вторая эскадрилья и за ней третья. Вскоре я обогнал комполка. Понимаю, что нельзя и просто не положено, раз уж он возглавляет, но я поднимал машину в воздух, будто форсируя движок, но на самом деле амулет помогал. Я собирался подняться на двенадцать тысяч и тоже был в утеплённом комбинезоне. Когда мне его протянули, я, чтобы не привлекать внимания, надел его поверх формы, потом парашют, шлемофон, и вот я уже в воздухе.

– Пичуга-семь, кто у тебя там из орлов вперёд выскочил? – вдруг заговорила земля.

– Кот, оттянись назад и вернись в строй, – тут же отреагировал Иванов.

Гадать, к кому это обращаются, нет смысла, только с чего это меня Котом обозвали?

– Пичуга-семь, разрешите первому атаковать противника. Строем ходить не умею, только мешать буду, а как разбить его строй, знаю. Вам легче работать будет.

Несколько секунд длилось молчание, после чего в динамике прохрипело голосом Иванова:

– Добро.

Это было наивысшее доверие, и я это понимал, покачал крыльями в благодарность, чтобы больше не нарушать радиотишину. Пока мы шли навстречу немцам, нас наводили с земли, а допустить их к Москве нельзя. Надеюсь, бой будет зрелищный, именно к этому я и готовился. Амулеты активны, можно начинать.

А вообще меня удивило, что мы навстречу летим, я слышал, что лётчикам ПВО запрещено удаляться от Москвы. Мол, защищаете её, так и крутитесь там. А мы явно собирались перехватить немцев на дальних подступах. Я уже поднялся на четырнадцать тысяч метров, а мигари на такую высоту подняться не могут, кроме моего, и решил, что этого хватит. А вот и немцы. Хм, да, теперь я вижу, почему они такие наглые. Потому что в недосягаемости для наших истребителей: те летят на тринадцати, а наши МиГи-высотники максимум на одиннадцать с половиной могут подняться. Немцев может достать только крупнокалиберная зенитная артиллерия, поэтому они и летают днём. И что важно – всего два человека в экипаже и никакого оборонительного вооружения. Мечта, а не противник. Ещё я понял, что Иванов, давая мне добро на атаку немцев, просто постебался надо мной, прекрасно понимая, что шансов у меня нет. Я лишь смогу погавкать снизу, как мелкая шавка, не сумев приблизиться к ним. Опустить меня в глазах других решил? Принизить? Не знаю. Дальше видно будет.

Немцы засекли меня сразу, длинный инверсионный след выдавал моё положение, и, мне кажется, не могли поверить своим глазам, видя выше себя советский истребитель. Наверное, подумали, какая-то новая модель, новая разработка. А я стал подниматься ещё выше, но едва достиг шестнадцати, как, клюнув носом, вдруг стал падать, успев проскочить перед строем бомбардировщиков, и тут же в пике снова понёсся вверх, атакуя замыкающий «Юнкерс-86». Я решил потренироваться в пилотаже на высоте, хотя мог тупо подходить и расстреливать. Я дал прицельную очередь, которая прошла по кабине, убивая лётчика, и по мотору, который тут же вспыхнул, и бомбардировщик, задымив, завалился на крыло и, вращаясь, понёсся вниз.

Когда немец рухнул, я, сразу перевернувшись, тоже пошёл вниз и решил сделать «качели»: каждый раз, устремляясь вверх, бить то по началу строя немцев, то по концу, туда-сюда. Правда, на несколько секунд замер на месте, прежде чем снова обрушиться вниз, и мне это не понравилось – отличная цель для немецких стрелков. Хорошо, что всё же оборонительного вооружения тут нет. Сделав такие же «качели», я сбил в первом звене из трёх самолётов не ведущего, а второго справа, и тот также с убитым лётчиком и повреждённым левым мотором, вращаясь, понёсся к земле. Немцы расстроились и полезли вверх, и я не стал их разочаровывать, показав, что и на четырнадцати с половиной тысячах могу уверенно держаться в воздухе. Амулет активно снабжал мотор кислородом, и тот не задыхался.

Ладно, хватит играть в поддавки, будем бить наверняка. Я ещё дважды сделал «качели», сбив двоих, и немцам осталось только ругаться в бессильной злобе. Но сделать они ничего не могли и упрямо шли дальше, вновь сомкнув строй. Вот так можно воевать. А немцы опустились на тринадцать с половиной тысяч, видимо, лететь на предельной высоте им было тяжело, ведь какая разница, если я их везде достаю?

Тут и наши подлетели, и я увидел мастер-класс. Двое пилотов (один был комполка), у которых была набрана максимальная скорость, взяли ручки на себя и стали резко подниматься, выжимая всё из своих движков. Не так и много вытянули, но сблизились с немцами и метров с четырехсот открыли прицельный огонь в момент, когда истребитель готов был вот-вот замереть на месте, после чего хвостом падать. Я же отлетел в сторону, с интересом наблюдая, что будет дальше. И что важно – наши попали, за одним из «юнкерсов» потянулся белёсый след от правого мотора, и чуть позже он не смог удержать высоту и стал снижаться. И МиГи, что крутились ниже, набросились на него, как стая волков, мгновенно разодрав. А та парочка, набрав скорость, снова полезли в высоту. В этот раз результата нет, но они не оставляли попыток. Правда, немцы тоже стали подниматься, и я решил сделать своё предложение: