Владимир Поселягин - Спец [litres (исправленная версия)]

– Пичуга, Кот на связи, приём.

– Слушаю, Кот.

– Есть предложение: могу атаковать немцев и повредить им движки, держать высоту они уже не смогут, и они ваши.

– Добро, действуй.

Атаковать было просто, я даже «качели» не делал, догонял и бил по двигателям. Троим пробил их. И теперь немцы не выдержали, открыли бомболюки и посыпали бомбы, а потом с разворотом стали поодиночке разбегаться. Кроме одной тройки, но и их дождались, всех отправив на встречу с землёй. А немцы правильно поступили, разлетаясь: из четвёрки оставшихся, пока по кому-то работают, другие успеют уйти. Догнав ещё одного, я подбил ему двигатель, да хорошо, аж языки пламени было видно, и погнался за остальными. И решил шикануть, как-то внезапно в голову мысль пришла. Сначала двух догнал и повредил им моторы, что будет с ними дальше – и так понятно, а потом, догоняя явно командира этой группы, оглушил его и наблюдателя рядом, после чего взял «рукой» амулета-помощника управление самолётом и отдал штурвал от себя, будто машина на скорости решила оторваться и на бреющем уйти. Я только крикнул по рации:

– Этот мой!

Сработало, никто не стал нас преследовать, и так есть кого ждать, подбитые немцы теряли высоту, не уйти им. А я, гоня перед собой бомбардировщик, повёл его к Москве. Подумав, решил, что пора, и стал вызывать:

– Земля, ответь Коту. Земля, ответь Коту.

– Я Броня, тебя слышу, – прозвучал знакомый голос. Позывной его я не знал, вызывал наугад, и он ответил, видать, запомнил мой голос, да и позывной.

– Броня, я Кот. Гоню бомбардировщик к столице. Немцы пожелали в гости к хлебосольным хозяевам прийти. Дайте направление на аэродром и обеспечьте встречу. Гоню командира группы. Ведущего. И зенитчиков предупредите, чтобы мой трофей не сбили.

– Ай, молодец, Кот! Молодец! Веди его на запасной аэродром. Там встретят.

– Броня, я в столице сутки, где это? Или хотя бы скажи, где это от аэродрома Пичуги.

Несколько секунд длилось молчание, наконец прорезалось:

– В семи километрах на северо-запад, длинная бетонная полоса. Комитет по встрече уже готовится принять гостей.

– Принято. Будем через десять минут.

Я не удержался и провёл бомбардировщик с выпущенными шасси на трёхстах километрах в час над городом на высоте шестисот метров, всё так же держась в хвосте. Конечно, скорость минимальная, самолёт на грани сваливания, но держался. И вот в стороне от нашего аэродрома я и вправду рассмотрел ещё одну полосу, где, видимо, ещё какие-то авиационные части дислоцировались. Там действительно встречали, народу хватало, и ещё на территорию три грузовика заезжали. Приподнявшись, я повёл бомбардировщик вокруг аэродрома, показывая, что он готовится к посадке, и вот, отдалившись, он развернулся, всё так же в моём сопровождении, и пошёл на посадку. К счастью, всё прошло штатно, и самолёт покатил по бетонной полосе, сбрасывая скорость и тормозя. А когда он остановился, глуша моторы, я своими «руками» открыл люки и стал хлопать экипаж по щекам, сам продолжая наматывать круги над полосой. Командир очнулся, как раз когда в самолёт протиснулся крепкий боец НКВД и стал его разоружать, а вот второй немец оставался без сознания. В общем, приняли немцев, о чём я тут же решил сообщить земле:

– Броня, я Кот, гостей встретили хорошо, повели к столу. Вижу вторую группу, имею треть боезапаса и топлива, могу успеть сделать пару заходов.

– Кот, я Броня, добро, действуй.

Я стал подниматься, наблюдая, как перед немцами встают шапки разрывов, в основном под ними, похоже, и зенитки их не достают, но они и мне мешали атаковать, парни из второй эскадрильи тоже в сторону оттянулись, да и пустые они должны быть. С пустыми баками. Ага, вижу: первая эскадрилья нашего полка на подходе, и ещё две эскадрильи из каких-то частей подлетают. Пришлось вызвать землю:

– Броня, я Кот, не могу атаковать, зенитчики не дают. Прошу прекратить огонь.

– Кот, я Броня, атакуй. Повторяю: атакуй.

– Я Кот, принято.

Я пошёл на немцев, и, как по команде, разрывы прекратились. Атака была успешной, всё по той же причине – нет оборонительного вооружения, я просто подходил и расстреливал немцев. Бил не по кабинам, это не красиво, а по двигателям, чтобы шёл чёрный дымный след при падении, – вот это смотрится восхитительно. Развлекался, одним словом. Сбил я таким образом четырех, после чего, уходя в сторону, сообщил земле:

– Броня, я Кот, я пустой, двигатель заглох, планирую к аэродрому.

– Я понял тебя, Кот, молодец.

И я сосредоточился на управлении, так как двигатель действительно заглох и винт остановился, а МиГ – это не та машина, где планирование простое дело. В пологом пикировании я стал спускаться, наматывая круги над своим аэродромом, там уже видели, в чём дело, и освободили полосу от машин второй и третьей эскадрилий, так что я сел, на три точки на скорости двести километров в час, и покатился по полосе, аккуратно сбрасывая скорость, заворачивая к стоянке моей машины. Там Никита уже ждал. Машина остановилась, вот только вылезти мне не дали, выдернули из кабины, хорошо, я ремни успел отстегнуть. Так с парашютом толпа лётчиков и кидала меня в воздух, под мои вопли и просьбы поставить на землю. Мол, я предпочитаю сам пилотировать, а не когда это делают за меня. Причём Иванов ещё и командовал, чтобы повыше подкидывали. Наконец, когда я потерялся, где небо и где земля, меня поставили на землю и всего обхлопали, выражая так свои чувства, а Иванов обнял, облобызал и, громко крича от избытка чувств, спросил:

– Ты понимаешь?! Ты понимаешь, что ты сделал?!

– Восьмерых сбил и одного посадил к нам на аэродром, – попытался угадать я.

Тот на миг замер, осмысливая мной сказанное, и, тряхнув головой, всё же пояснил:

– И это тоже. Но главное – немцы-то летают безнаказанно, практически не неся потерь. А ты как-то поднялся на высоту и резал их, как свиней. Сверли дырку, тут простой наградой не обойдёшься.

И он был прав, звонки в полк посыпались со всех сторон, и прозвучал главный приказ: немедленно доставить капитана Кота – кто только такой позывной придумал? – в Кремль. Похоже, я малость перестарался, и если мои догадки верны, то про Горький можно забыть. Да и сглупил я. Надо было посмотреть, как эскадрилья работает, и повторить. А те увидели, что я творю, – вон инженер дивизии уже осматривает мою машину, хочет знать, как я смог на четырнадцать километров подняться, – и вряд ли теперь отпустят. Тут ещё пришлось быстро марафет наводить… И вот меня повезли в Кремль. Снова, но это уже не катакомбы.

Уже стемнело, когда я покинул штаб. Пользуясь темной, достал крупный бумажный свёрток и направился к механикам. День, конечно, сегодня просто был атас. Узнал, что Анна в положении, что не сильно понравилось. Это была обида. Мы с женой сколько пытались – и ничего, а тут она с Евгением – и пожалуйста, результат. Хм, может, тело Кирилла мне бракованным досталось и детей он иметь не мог? Да нет, я полное медицинское обследование делал, амулетами, никаких патологий, а несколько зарождавшихся болезней и язву желудка я вылечил. Зубы разровнял, сделав ослепительную улыбку. Видимо, не везло. А тут с другим… Обидно. Пусть я застал их один раз, но раз изменяла, то что мешало ей делать это раньше или позже? Нет, не мой ребёнок, гарантия.